Слабое место

— Черта с два, она этого не делает! — Я закричал. — Она вырастила меня! Она вырастила меня, а не ты. Она была там каждый вечер, готовила для меня ужин, используя все, что у нас было в кладовой, даже когда этого было немного, и все это после работы весь день — иногда в две смены.

— И как ты думаешь, откуда у нее хватило энергии сделать это, хм? Как ты думаешь, почему в доме почти не было еды, но у нее всегда были деньги на то, что ей было нужно, чтобы выжить?

Я проигнорировал намек, хотя мое горло сжалось от возможности того, что он был прав.

— Ты монстр, — выдохнул я. — Ты эгоистичен и не можешь думать ни о ком, кроме себя. Ты никогда этого не делал.

— Раньше я был таким же, как ты, — прокричал он мне вслед. — Раньше я из кожи вон лез ради нее и всех остальных в моей жизни. Но однажды это было уже слишком. Я больше не хотел быть гребаным ковриком, на который все наступали. И поверь мне, ты тоже туда доберешься. Или, по крайней мере, я надеюсь, что ты это сделаешь. Потому что жить жизнью, в которой то, что ты вкладываешь, не получая взаимности, — это вообще не жизнь.

Я покачал головой, игнорируя большую часть его лекции.

— Значит, ты не хочешь помогать. — Это был не вопрос. Это был факт, который я знал еще до того, как позвонил.

— Это не было бы помощью… И нет, я этого не сделаю.

Я проглотил ножи в горле, нос вспыхнул.

— Так что я должен делать?

— Ты должен играть в футбол, — сказал он, теперь его голос был спокойнее. — И получи свою степень. Встречайся с хорошенькими девушками и попадай в неприятности со своими друзьями. Будь ребенком, ради Бога. Твоя мама — взрослая женщина. Она может сама о себе позаботиться.

— Ясно.

Он сделал паузу, долгий вздох встретил меня на другом конце провода.

— Жизнь трудна, Клэй. Я знаю, ты уже это понимаешь, но ты только начинаешь осознавать, насколько это может быть сложно. Твоя мама разберется с этим. Она так и сделает. А если она этого не сделает? Она должна винить только себя.

Меня озадачивало, как он мог находить в этом облегчение, как он мог произносить эти слова и искренне в них верить.

— Я не знаю, как ты стал таким эгоцентричным, но я надеюсь, что никогда не смогу отвернуться от своей семьи так, как это сделал ты.

Я повесил трубку, как только слова слетели с моих губ, сжимая телефон так сильно, что экран треснул в моих руках, прежде чем сунуть его в карман.

Остальная часть моей прогулки по кампусу прошла в быстром темпе, на моем лбу блестел пот, когда я ворвался в двери стадиона. У меня все еще были красные глаза, я все еще кипел от разговора, и я раздумывал, не нырнуть ли в тренажерный зал, чтобы сделать быстрый сет, просто чтобы выпустить пар.

Но как только я завернул за угол и проскользнул в коридор, я увидел ее.

Вход в то, что обычно было клубом для наших самых влиятельных благотворителей, был преображен, изнутри гремели огни и музыка, а над двойными стеклянными дверями висел гигантский баннер. Джиана стояла перед ними на фоне фотобудки с логотипом команды позади нее и дюжиной камер перед ее лицом, когда она говорила в микрофон на трибуне.

Она была видением, одетая в платье до пола, которое блестело, как звездный свет, на ее бледной коже. Платье было без рукавов на одной руке, но завернуто до запястья на другой, вырез был элегантным и изысканным там, где он касался ее груди. Я знал, даже не оборачиваясь, что это была низкая спина.

Ее кудри были укрощены и собраны сзади в высокий гладкий пучок, который превратил ее из молодой женщины в вечную кинозвезду. Она улыбнулась своими накрашенными розовыми губами, серо-голубые глаза сверкали под светом камер, когда она говорила уверенно, подняв подбородок и расправив плечи.

Я потерял дар речи.

Я был загипнотизирован.

И я был прикован к месту до того момента, пока ее глаза не вспыхнули за спиной

оператора перед ней и не остановились на мне.

Она отстранилась от безумия прессы, подтянув Кайла Роббинса на подиум, чтобы занять ее место. Он легко начал свое интервью, и Джиана наблюдала за ним лишь мгновение, прежде чем ускользнуть, подол ее черного платья скользнул по плитке, когда она подплыла ко мне.

— Вау, — выдохнула она, издав низкий свист, когда ее глаза пробежались по мне. — Я знала, что ты можешь привести себя в порядок, но я не думаю, что когда-либо видела, чтобы черный смокинг выглядел так хорошо.

Она улыбнулась, вся такая легкая, непринужденная и игривая, как мы всегда были. Это воспламенило мое сердце, но я замаскировал это как мог к тому времени, когда она снова встретилась со мной взглядом, зная, что эти чувства мне нужно будет похоронить заживо, если потребуется.

— И я не знал, что разрезы могут быть такими высокими, — размышлял я, выгибая бровь при виде ее обнаженного бедра. — Без очков?

— Линзы, — легко ответила она, но затем нахмурилась. — Это… я хорошо выгляжу?

— Ты выглядишь… — Я прикусил губу, чтобы не сказать все, что хотел, и остановился на тихом “захватывающем дух”.

Она покраснела, встала рядом со мной и обняла меня за плечи.

— Давай, давай заставим тебя смешаться, чтобы ты мог украсть деньги какой-нибудь бедной богатой женщины и заставить меня хорошо выглядеть на сцене аукциона.

— Это моя работа сегодня вечером? — Я спросил. — Заставить тебя хорошо выглядеть?

— И собрать много денег на благотворительность, — добавила она.

Ее улыбка немного померкла, когда мы проходили через вестибюль, ей даже не

нужно было делать больше, чем кивать волонтерам, принимающим билеты. Они знали, кто я такой.

Я был поражен тем, как преобразился клуб: подсветка и танцпол, фонтан с шампанским и различные официанты, ходящие вокруг с закусками и закусками. Каждый член команды привел себя в порядок по этому случаю, и даже Холден выглядел расслабленным, когда пил воду, а группа пожилых женщин заискивала перед ним.

— Малия уже здесь, — тихо сказала Джиана, когда мы вошли в помещение. — Она выглядит прекрасно. И я… Я кое-что подслушала.

Я просто сглотнул, глядя вниз, где она все еще цеплялась за мою руку.

— Я думаю, она действительно скучает по тебе, Клэй. Я думаю… Я думаю, что наш план работает. — Ее глаза искали мои. — Она сказала группе болельщиц в туалете, что хочет, чтобы ты вернулся.

Я моргнул от ее потока информации, ожидая, что она поразит меня, ударит в грудь, наполнит надеждой или чувством гордости, которое я испытывал после победы в игре.

Но я ничего не почувствовал.

Два месяца назад, черт возьми, даже месяц назад я бы запрыгал от радости или, возможно, даже заплакал. Я бы побежал к Малие. Я бы держал ее в своих объятиях и умолял принять меня обратно, поверить в нас, увидеть будущее, которое я всегда видел.

Но теперь это будущее было не чем иным, как туманной, далекой мечтой, которую я больше не мог ясно видеть. Той, за которой у меня не было никакого желания когда-либо снова гоняться.

Я не знал, что сказать, но попытался притвориться счастливым, притвориться, что это была та новость, которую я ждал.

— Хорошо, — сказал я, улыбаясь так хорошо, как только мог. — Она может съесть свое сердце, когда увидит тебя сегодня вечером со мной за руку.

Джиана попыталась ответить мне улыбкой, но изгиб ее бровей испортил ее улыбку, и прежде чем кто-либо из нас смог сказать что-нибудь еще, к нам подошла Шарлотта Бэнкс.

— Джиана, пора, — сказала она, слегка улыбнувшись мне, прежде чем стащить Джиану с моей руки. — У нас есть первые пять товарищей по команде, выстроившихся рядом со сценой и готовых к выступлению.

Джиана посмотрела на меня через плечо, когда ее босс оттащил ее. Ее глаза были загадочны, как океанские глубины.

***

Джиана

С того момента, как меня оторвали от Клэя и совершенно неохотно втолкнули на сцену аукциона, ночь пролетела незаметно.

Я отключилась на большую часть этого, нервы сотрясали мои кости, когда я каким-то образом умудрялась стоять на трибуне, говорить громко и четко, представлять каждого товарища по команде и их номер, прежде чем принимать заявки от зрителей.

Я не была на своем месте. Я не отпускала своевременных шуток и не очаровывала зал своей ослепительной индивидуальностью, как это делали моя мать и сестры всю свою жизнь. Но я говорила четко, с высоко поднятым подбородком и с достаточной уверенностью, чтобы обмануть зал, заставив его подумать, что это настолько выходило за рамки моей зоны комфорта, что я был уверена, что меня вырвет, как только я сойду со сцены.

— Хорошо, дамы и господа, — сказала я в микрофон, теплая улыбка коснулась моих губ, когда я увидела, кто был следующим в списке. — Налейте себе шампанского и приготовьте весла, потому что следующее свидание вы не захотите потерять. Пожалуйста, помогите мне, добро пожаловать на сцену, Клэй Джонсон!

Вежливые приветствия раздавались точно так же, как и на протяжении всего аукциона, но было также несколько свистков и тихих криков возбуждения, которые пронзили воздух. Участники торгов действительно не могли ошибиться ни с одним из сегодняшних аукционов со свиданиями, но там, где некоторых из участников выиграли богатые пожилые женщины из сообщества, которые пожертвовали бы деньги на общее дело, не называя фактическую дату, за других боролись студенты NBU. Они были здесь не только ради благотворительности — они были здесь ради парней.

И они жаждали крови, когда дело касалось лучших игроков.

Клэй подошел к сцене с лестницы позади меня, его рука коснулась моей поясницы, когда он проходил мимо. Я покраснела, хотя и не оглянулась на него, даже когда мурашки побежали от того места, где он коснулся меня, до самых ушей.

— Сэйфити Клэй Джонсон — шесть футов четыре дюйма и двести пятнадцать фунтов чистой мускулатуры, — прочитала я из сценария, посмеиваясь, когда комната наполнилась кошачьими криками. — Он парень из Кали с любовью к пляжу и музыке регги. Когда мы спросили его товарищей по команде, какое слово лучше всего описывает Клэя, они ответили легко и в унисон … — Я сделала паузу, улыбаясь слову, прежде чем произнести его. — Преданный.

Затем я оглянулась на Клэя, наслаждаясь скромной ухмылкой, которая появилась на его губах, когда я это сделала.

— Его свидание было любезно подарено компанией Picnics & Posies, — сказала я, поворачиваясь обратно к микрофону. — Присоединяйтесь к Клэю на романтическом пикнике в Бостон-Коммон, в комплекте с бутылкой игристого виноградного сока или шампанского для тех, кто уже достаточно взрослый, чтобы пить по закону, а также с мясной нарезкой и местной выпечкой из Норт-Энда.

Комната гудела от разговоров шепотом, все готовились сделать свои ставки.

— Мы начнем торги со ста долларов.

Руки взлетели в воздух по всей комнате, что заставило всех рассмеяться и начать выкрикивать случайные суммы в долларах, которые они были готовы заплатить, чтобы выиграть.

— Пятьсот, — подскочила я, удивленная тем, сколько цифр все еще висело в воздухе. — Тысяча!

Мы потеряли довольно много из-за этого, но дюжина все еще держалась крепко.

— Полторы тысячи, — попыталась я, и я рассмеялась в искреннем недоверии, когда сразу перешли к двум тысячам.

Это отбросило всех, кроме трех.