На поверхности

Глава 22

Тея

Тогда

Когда наши с Адамом пальцы сплелись, во мне что-то осело.

Что-то благотворное и хорошее и… Боже, не было слов. Вообще никаких.

Все просто казалось правильным.

Таким правильным.

Конечно, не было никакого оправдания боли, которую причинил мне Адам, и, может быть, это делало меня ужасным человеком, но от знания того, что он тоже страдал, что для всего, что он сделал, была причина, оправдание, — мне стало лучше.

Боже, это и в правду звучало ужасно, особенно когда я узнала, что Адам тоже мучился.

Напряженное выражение лица, постоянно сжатый рот. То, как он смотрел на Марию. Я знала, не так ли? Я знала, что он не был счастлив.

— Ты много думаешь, — пробормотал Адам, когда мы сидели в ресторане.

Я огляделась вокруг, удивленная его выбором. Конечно, Рамсдены давали мне деньги на карманные расходы, но я ими не пользовалась. Я не была содержанкой. Я тратила деньги только на необходимые вещи для школы. Ни больше ни меньше.

Но это была первоклассная бургерная. Не просто заурядный «Макдоналдс», нет. Это было место для гурманов.

— Я думаю о неприятных вещах, — призналась я, желая сказать ему правду.

— Обо мне?

Увидев его страх, я пожалела о сказанном.

— Немного, — вздохнула я. — Я была так несчастна и сбита с толку, Адам, — сказала я, потерев глаза. — Знать, что ты тоже несчастлив… Полагаю, мне становится от этого легче.

Глаза Адама удивленно расширились, и он ошеломил меня, засмеявшись.

— Что ж, мне кажется, что мы только что получили подтверждение того, что ты не святая.

Я ощутила радость, потому что смех Адама был не холодным или резким, а искренне веселым.

— Мне кажется, что мы получили подтверждение этому еще в номере отеля, не так ли?

— Так и есть, — сказал он внезапно ставшим низким голосом, а затем взял мою руку, лежащую на столе, и переплел наши пальцы.

Стены обеденного зала с блестящими черными диванчиками и соответствующими им столами украшали живые изгороди из растений, создающие такое впечатление, что мы сидим не в зале, а где-то на улице. Кухня была открыта взгляду, поэтому мы могли видеть, как повара работают над нашим заказом, который мы сделали, как только вошли в ресторан.

Чего определенно не было, так это поддельного интереса к окружающей нас обстановке, который стал проявлять Адам, внезапно начав вертеть головой, оглядываясь вокруг, и я поняла, что он делает это только для того, чтобы не смотреть мне в глаза.

Склонив голову, я потянула его за руку.

— Что случилось?

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Все когда-то заканчивается.

Слова вертелись у меня на языке, но я не произнесла их. Я возвращалась в пустую постель, но он возвращался к жизни. Той, в которой воспитывал сына своего брата, ив которой у него была женой не я.

Это было таким неправильным, настолько устаревшим, что я не знала, что сказать.

Мой народ придерживался старых обычаев. Из-за этого мы вели традиционную, иногда безумную жизнь. Но то, что Анна и Роберт сделали с Адамом, было отвратительно.

Это изменило мое мнение о Рамсденах, и об Анне в частности. В действительности я никогда хорошо с ней не ладила, потому что знала, что являюсь для нее всего лишь возможностью подправить свое положение в глазах общественности.

У нее имелись цели, она была амбициозной. Анна хотела вернуться в политическую сферу, и я была ее единственным способом сгладить дерьмовое прошлое ее сына. Но Роберт? Я не понимала.

— Меня удивляет твой отец, — сказала я, покачав головой.

— Почему?

— Удивляет то, что он позволил тебе пройти через такое.

— Ни у одного из нас не было выбора, — прохрипел Адам, и хотя, возможно, было непростительно думать, что он слаб, бесхребетен из-за того, что следовал махинациям своих родителей и Марии, в тот момент я увидела в нем силу. Решимость и внутреннюю силу духа, которые сделали его таким хорошим и порядочным человеком, каким я его знала.

Каин причинил Адаму много зла, но вот, он здесь, пытается защитить его. Все еще защищает, несмотря на то, что никогда не увидит благодарности.

— Мы не можем видеться. Тренер этого не допустит.

— Я знаю. — Адам прочистил горло. — Поверь мне, я знаю, и не сделаю ничего, что поставит твою карьеру под угрозу, Тея. Я не поступлю так с тобой.

Бескорыстный.

Меня поразило, насколько он был бескорыстным, и насколько эгоистичной была я.

— Я должна была попытаться…

— Попытаться поговорить со мной? Я бы ушел. Я бы ни за что не возложил это дерьмо тебе на плечи, потому что не смог бы справиться с ним, как только бы мы начали разговаривать. Посмотри на это. Посмотри, что только что произошло между нами, — прорычал он. — Я не могу держаться от тебя подальше, Тея. Ты у меня в крови.

Я точно знала, что чувствовал Адам, именно поэтому несколько часов спустя я заснула в его объятиях после того, как он снова занялся со мной любовью. Да, мне было больно, но я не знала, когда у нас снова появится такая возможность. Или если появится.

Я проснулась в его объятиях, приняла душ и переоделась, пока он смотрел на меня, а я смотрела на него. Горькое чувство осознания того, что Мария имеет это право на него по закону, право, которого у меня никогда не будет, причиняло боль, но я смирилась. Я справилась, потому что должна была.

Адам не хотел ее.

Не хотел ничего из той жизни.

Как и я.

Поэтому нам приходилось это сделать.

— Иди сюда, — прохрипел Адам, когда мы спустились в фойе, чтобы дождаться нашего автобуса.

Без колебаний я позволила ему обнять меня, позволила ему поцеловать меня. Я вдыхала его, и он делал то же самое, впитывая каждый украденный момент и пытаясь запечатлеть его в своей душе, чтобы продолжать жить.

Я погрузила свой язык в рот Адама, не позволяя ему успокоить меня своими руками, приласкать, словно я была капризной лошадью. Я хотела его страсти, его желания. Это заставляло меня почувствовать настоящее. Как будто в этот момент последние несколько лет перестали быть такими ужасными.

Адам застонал, когда я атаковала его рот своим языком, доводя его до такой степени, что он толкнул меня к стене. Твердый член прижался к моему животу, и хотя я не была готова к большему, не могла принять его, я почувствовала его как клеймо, и что-то внутри меня успокоилось.

Адам был моим.

Каждая его часть.

У Марии никогда не будет этого, никогда не будет его такого.

Схватив мои руки, Адам поднял их над моей головой, сильнее прижимая меня к стене, позволяя почувствовать каждый сантиметр его твердости, каждый сантиметр его тела.

Адам не останавливался, пока я не захныкала, тяжело дыша, а мое тело не начало плавиться и таять напротив него.

Только тогда он отстранился, прикусив напоследок мою нижнюю губу, легко поцеловав верхнюю, и прижался ко мне лбом.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, — вымученно пробормотал он.

Я закрыла глаза, потому что это должно было помочь мне пережить это. Когда Адам отступил назад, я шагнула к нему и провела носом по его челюсти.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я.

Этого должно было быть достаточно, даже если это было не так.

Адам вышел из нашего укрытия первым, дернувшись от меня, словно обжегся, и я поняла — мы оба были обожжены.

Мы никогда не будем прежними.

Вздрогнув, я прислонилась к стене, чувствуя себя так, будто нахожусь посреди торнадо, из которого не было выхода.

Закрыв глаза, я позволила своему дыханию восстановиться, и только когда была готова, снова владея собой, я тоже вышла.

Наша команда ждала в вестибюле. Тренер сердито посмотрел на меня, проворчав, что я опоздала — на гребаную минуту, — но я проигнорировала его и, опустив подбородок, села в автобус вместе со всеми.

Дорога домой, включая перелет, прошла без приключений, и мы вернулись вовремя, чтобы провести остаток дня наедине с собой.

Заметив Питера, ждущего меня в машине на стоянке, я улыбнулась. Пока не увидела Марию, ждущую Адама в другом автомобиле.

Прежде чем выйти из автобуса, Адам бросил на меня взгляд, и совокупность боли в его глазах, мучения и потребности создали токсичное топливо, причинившее мне боль.

Я смотрела на него, стараясь, чтобы то, что я чувствовала, не отразилось на моем лице, но желая наполнить этими чувствами свой взгляд.

Адам закрыл глаза, опустил голову и оставил меня позади.

Я намеренно вышла из автобуса последней, и к этому времени все уже практически разъехались.

Я умышленно не смотрела в сторону Адама, зная, что Мария будет держать его в своей осьминожьей хватке, чтобы позлить меня, но тренер меня выручил.

— Твое время было безупречным, — сказал он, приподняв бровь.

Я пожала плечами, не особо заботясь о своем результате в бассейне, что было для меня неслыханно.

— Ничто не вечно, — пробормотал он, протянув руку и схватив меня за плечо.

— Что вы имеете в виду? — напряглась я.

— Я имею в виду, что сейчас ты здесь, а в следующем году будешь в Стэнфорде. Времени осталось совсем немного.

— Вы не помогаете мне сейчас, — закусив нижнюю губу, пробормотала я.

— Не помогаю, — согласился он. — Просто позволь этому факту выложить себя в бассейне по полной.

Его откровенность ошеломила меня. Казалось, что тренер всегда забывает, что мы люди. Для него мы были спортсменами, нуждавшимися в жесткой подготовке. То, что он признал, что у нас есть недостатки и потребности, желания и мечты определенно удивило меня. Достаточно, чтобы мой ответ вышел грубым.

— А вы не думаете, что я уже выкладываюсь на всю?

— Не могу жаловаться, — вздохнул он. — Ты лучшее, что у нас есть. Лучшее, что когда-либо видел этот клуб, Тея. Я просто… Не позволяй своему сердцу мешать твоей голове. У тебя сейчас все хорошо. Ты живешь в гораздо лучшем месте, чем раньше. У тебя есть машина, готовая отвезти тебя в красивый дом, хорошая школа, лучшая стипендия, которую можно получить, и семья за спиной, которая даст тебе все необходимое, пока ты не уедешь в Стэнфорд.

— Есть ли в этом смысл? — прошептала я, глядя в землю.

— Да. Не облажайся. — Слегка тряхнув меня за плечо, он пробормотал: — Давай, езжай домой. Увидимся завтра в шесть.

Кивнув, я поплелась к Питеру. Он уже ждал возле машины, и я улыбнулась, когда он распахнул свои руки для объятий.

Я крепко обняла Питера, невероятно ценя его в этот момент.

К тому времени, когда мы приехали домой, я знала, что Питер понял, что я не в себе. Всю дорогу он пытался поговорить со мной, вытащить из скорлупы, но у него ничего не получалось.

Мне просто нужно немного отдохнуть, решила я. К тому же мне пришлось набраться смелости, чтобы попросить Дженис достать для меня противозачаточную таблетку, которую принимают на следующее утро после незащищенного секса.

Покусывая губу, я представила, каково бы это было — следующее утро, а затем, быстро поискав в интернете, в какой максимальный промежуток времени мне нужно принять контрацептив, вздохнула, когда увидела, что у меня есть семьдесят два часа.

Не то чтобы я собиралась рисковать.

Не было ничего необычного в том, что когда я зашла в дом, никто меня не встречал. Никто не ждал с нетерпением, чтобы услышать о моих заплывах, что означало — дом пуст. Неудивительно — это были выходные, и Роберт с Анной были заняты общественной жизнью, поэтому я понимала, что мы будем обсуждать мои заплывы во время ужина.