Стеклянная Крепость

Кэшел ухмыльнулся и присел на корточки, осторожно расставив руки. Он и раньше получал приказы от угрюмых людей, и это никогда не мешало ему выполнять свою работу. Было непонятно стремление Черворана, был он мертв или нет, но это не имело значения.

Когда Кэшел убедился, что вес сбалансирован, он выпрямил колени и поднялся, прижимая сосуд к груди. Ему пришлось откинуться назад, чтобы выровняться. В верхней части сосуда было достаточно воздуха, чтобы жидкость плескалась при движении, но он двигался осторожно, держа ситуацию под контролем.

Кэшел направился к лестнице, почти не шаркая ногами. Он мог видеть только свою левую сторону — ту сторону, куда повернул лицо, когда поднимал сосуд. Конечно, ему пришлось выбрать одно, или другое, если только он не хотел расквасить свой нос о грубую посуду. С ним все было бы в порядке, если бы кто-нибудь не встал у него на пути, и в любом случае он бы нащупывал дорогу пальцами ног. Все было под контролем.

Забавно, что Черворан выбрал его для этой работы. Насколько мог судить Кэшел, король никогда не видел его, пока они не столкнулись в дверях зала совета. Однако Кэшел не знал другого человека в армии, который мог бы сделать это в одиночку — принести полный кувшин вина — лучше, чем он.

Кэшел слышал, как Черворан поднимается по лестнице — скрип/стук; скрип/стук. Мгновение спустя он коснулся нижней ступеньки большим пальцем ноги. Кэшел подтянул другую ногу вверх, поставил ее, а затем перенес на нее вес себя и сосуда, одновременно поднимая правую ногу вверх на следующую ступеньку. Он подумал о том, чтобы делать остановку на каждой ступеньке, но решил, что ему будет лучше подниматься в нормальном ритме. Он поднимался по ступенькам с тяжеловесной неторопливостью.

— О, боже мой, что здесь происходит? — прощебетал камергер совсем рядом. — Мне позвать кого-нибудь на помощь, или... Боже мой, это что, полный сосуд?

Это определенно был полный сосуд. Кэшел чувствовал толчок при каждом ударе своего сердца.

Судя по тому, как стало светлее, он, должно быть, уже на самом верху лестницы. Он слегка наклонился вперед, чтобы убедиться, что сосуд немного просвечивает. Это произошло, и он увидел кладовую, полки и подставки для бутылок, а затем камергера, уставившегося на него в изумлении.

Кэшел улыбнулся. Этот сосуд был тяжелым, Пастух знал, что это так, но никто не должен был узнать об этом из того, что говорил или показывал Кэшел. Частью того, как он выигрывал свои бои, было то, что он не давал другому парню понять, что напрягается. Кэшел не совсем понимал, что происходит, но это была своего рода драка. В противном случае Черворан перенес бы сосуд обычным способом, с помощью пары парней и подъемного ворота через дверь в переулке.

Многие люди думали, что Кэшел тупой. Он догадывался, что они были правы — он не умел ни читать, ни писать, ни делать многих других вещей, которые делали Гаррик и Шарина, это было точно. Но иногда Кэшелу казалось, что он видит многие явления яснее, чем большинство людей, просто потому, что его мозг не придавал большого значения очевидным вещам.

— Следуй за мной, Кэшел, — сказал Черворан прямо впереди. Кэшел немного повернулся направо, чтобы видеть, куда он идет. Король выходил из подвала с фонарем в медной оправе в белой руке; должно быть, он взял его у камергера. Кэшел недоумевал, зачем ему фонарь теперь, когда они были наверху. Свет проникал внутрь сквозь слой стекла «бычий глаз», вмонтированный в стену чуть ниже ферм, поддерживающих верхний этаж.

Кэшелу пришлось повернуть прямо, чтобы пройти через дверь кладовой со своим грузом, но он снова повернулся боком, как только прошел. Что-то происходило впереди них, как он предположил, во внутреннем дворе — слышались крики и лязг металла, падающего на камень.

Раздался еще крик, такой пронзительный, что Кэшел сказал бы, что это, должно быть, женщина, если бы не слышал, что точно так же кричат мужчины, когда боль сильнее всего, что они испытывали ранее. Именно так орал Рэд Бассин, когда на него упал бык и забился, пытаясь подняться на ноги. Бассин закричал именно в то время, когда бык боролся; он замолчал, когда у него треснула бедренная кость, и он потерял сознание.

Черворан провел их через внутреннюю кухню. Там было полно болтающих людей, и все они смотрели во двор через большие двери.

— Дорогу! — пропищал Черворан. Мальчик-разносчик обернулся, увидел короля, за которым следовал Кэшел, и завопил от ужаса. Повара и другие дворцовые слуги в испуге разбежались в стороны, но на улицу не выбежали.

Черворан, не обращая внимания на паникующих слуг так же, как он, казалось, игнорировал все, что не входило в его непосредственную цель, прошел через двери во внутренний двор. Кэшел последовал за ним. Он ясно слышал шум битвы, но ничего не видел, потому что сосредоточился на том, чтобы не разбить сосуд. Фермы, поддерживающие портик, были наклонными, поэтому нижний край черепицы на крыше был ниже, чем потолок кухни.

Когда Кэшел сошел с края тротуара и его ноги коснулись травы, он, наконец, поднял глаза. Солдаты стояли вокруг чего-то, что было намного выше их и крупнее взрослого быка.

Эта штука была зеленой. Ее бочкообразный торс, более толстый, чем мог бы обхватить Кэшел обеими руками, поворачивался с медленной неторопливостью кита. Она направилась к Кэшелу, передвигаясь на желтоватых извивающихся корнях, покрытых белыми волосками, как у мандрагоры.

— Мастер Черворан! — позвал Кэшел. На самом деле он не был напуган, но сейчас было не время, чтобы ему хотелось стоять с бочонком вина в руках и посохом, оставленным где-то в кладовой. — Я имею в виду, сэр! Что вы хотите, чтобы я сделал?

Существо ползло к ним с уверенностью жимолости, цепляющейся за перила. Если бы не тот факт, что оно двигалось, Кэшел сказал бы, что это растение. Наблюдая за ним, он догадался, что ему все равно придется признать, что это растение, хотя оно и двигалось.

Кольцо солдат держалось на приличном расстоянии от растения, хотя кровь и изуродованные тела, разбросанные по земле, показывали, что так было не всегда. Кэшел не винил их за то, что они сейчас немного отступили.

— Брось сосуд в существо Зеленой Женщины, Кэшел, — приказал Черворан. Он не кричал, но его голос, словно сверкающая сталь, прорезал шумный воздух.

Растение определенно приближалось к ним. Во всяком случае, направлялось к Черворану, а Кэшел стоял чуть позади и чуть сбоку от ожившего трупа. Он передвинул сосуд, почувствовав, как расплескалось содержимое. Ему пришлось бы поднимать его своим телом и правой рукой, как тяжелый камень, используя левую руку только для равновесия.

Расположение сосуда показало Кэшелу, каких усилий ему стоит это сделать, но он мог справиться с броском. Однако он не мог этого сделать, так как на пути стояли солдаты.

— Дайте мне место, ребята! — попросил Кэшел. — Дайте мне сделать точный бросок!

Один из солдат, стоявших ближе всех к Кэшелу, повернул голову, чтобы посмотреть, кто отдает приказы. Корни, на которых ползло растение, двигались не быстрее дождевых червей, но пернатое щупальце развернулось, как птица, бросающаяся в атаку. Оно схватило верхнюю часть щита солдата, когда он смотрел в другую сторону.

Солдат закричал, когда щупальце дернуло его щит. Солдат попытался освободиться от щита, но его рука осталась в петле щита. Растение металось из стороны в сторону, используя кричащего человека как цеп против других солдат.

— Бросай сосуд, — крикнул Черворан, стоя как статуя с фонарем в руке. — Это необходимо.

Третий рывок отбросил мужчину, и он упал на землю рядом с крылом здания на другой стороне двора. Он лежал и стонал. Растение еще мгновение продолжало размахивать щитом, затем отбросило его в сторону и снова направилось к Черворану.

Рука воина была сломана, вероятно, в нескольких местах, но круг оторванных конечностей вокруг существа показывал, что этому парню все равно повезло. Шарина опустилась рядом с ним на колени, срезая части его туники своим ножом.

Солдату сильно досталось, когда его так швыряли, но это освободило путь Кэшелу. Растение было примерно в два раза выше его роста. Он шагнул к нему, на ходу поднимая и поворачивая сосуд с вином.

Напряжение мышц застлало зрение Кэшела кроваво-красной пеленой; затем сосуд вылетел из его рук, и он в ответ начал падать назад. Он почувствовал головокружение, едва осознавая, что щупальца тянутся к нему с обеих сторон. Его плечи ударились о землю — если бы он приземлился на край тротуара, то, возможно, сломал бы шею, но этого не случилось — и когда его ноги опустились, он снова смог нормально видеть.

Сосуд с хлюпаньем врезался в центр тела растения, не разбившись, затем упал и разбился о землю. В нем было оливковое масло, а не вино. Вмятина в огромном теле, куда ударил сосуд, стала более темной, сочащейся зеленым, но существо продолжило ползти к Черворану.

Черворан швырнул фонарь. Он раскрылся, распространяя свое пламя по пропитанной маслом земле с постепенной уверенностью, очень похожей на то, как двигалось само растение. Какое-то мгновение растение продолжало двигаться, окутанное бледно-желтой колонной пламени. Крошечные корешки на его ногах сгорели, а щупальца, тянувшиеся к Кэшелу, съежились; существо остановилось.

Ноги Кэшела, несмотря на толстые мозоли, горели от жара. Он попытался встать, но обнаружил, что у него все еще кружится голова. Он слегка приподнял туловище и пополз, отталкиваясь руками. Когда его руки коснулось края тротуара, он оперся на него ладонями и сумел принять сидячее положение.

Пламя было все еще слишком близко. Он прикрыл левой рукой лицо, чтобы на губах не появились волдыри, но продолжал наблюдать, хотя чувствовал, как волосы на тыльной стороне его руки съеживаются и ломаются от жара.

Пылающий кокон окутал растение. Почерневшие слои сгорели, обнажив зелень под ними, которая, в свою очередь, обуглилась. Кэшелу показалось, что он услышал крик растения, хотя, возможно, это был всего лишь звук пара, вырывающегося из сморщивающегося тела.

Черворан не двинулся с места. Кэшел встал и оттащил его подальше от огня. Волшебник повиновался с восковым спокойствием лунатика. Передняя часть его одежды, нового комплекта туники и брюк, уже была немного опалена коричневым цветом.

Мирные жители вышли во двор, чтобы присоединиться к солдатам, но не только жар пламени удерживал их на расстоянии от умирающего растения. Шарина посмотрела на Кэшела. Ее лицо было напряженным, когда она поднялась от своего пациента, но теперь оно озарилось улыбкой. Двое солдат уводили своего раненого товарища, его рука была забинтована с шинами из кусков копья.

Боковая часть торса растения лопнула, выплеснув больше морской воды, чем поместилось бы в сосуд, который бросил Кэшел. Она хлынула на горящее масло, на мгновение, придав пламени еще больший энтузиазм. В воде скользили небольшие существа, плавая или снуя на приплюснутых ногах; каждое высоко держало клешни.

— Крабы! — крикнул солдат и бросил дротик в существо, которое, извиваясь, приближалось к нему сквозь угасающее пламя. Острие пролетело мимо, выбив искры о камешек в почве. Солдат подобрал свое оружие, но бледное существо быстро подбежало к нему. Солдат поднял ногу, чтобы наступить на него, но оно подпрыгнуло вверх, и вцепилась своими клешнями в противоположные стороны его лодыжек, там, где пересекались ремешки сандалий.