Мёртвая жизнь

— Так, всё, ещё хоть слово! — предупреждающе громыхнул Коннор, захлопнув крышку ноутбука. — Поехали на обед.

— Ты ж так и не заказал букет. — Питер всё-таки не сдержал короткий смешок.

— Зато выписал телефоны. Созвонюсь и сделаю спецзаказ. — Коннор решительно поднялся, сняв пиджак со спинки стула. — Заодно про цвет обёрточной бумаги уточню. Мне нужна именно…

Он прикусил язык, понимая, что Питеру обо всех предпочтениях Адрианы знать необязательно. К тому же, судя по нахальной улыбке Эксона, вряд ли он вообще мог понять и оценить всю тяжесть положения Коннора, который хотел найти именно лавандовую бумагу, а не пурпурную, фиалковую или какого-нибудь такого цвета, о котором ещё месяц даже не подозревал…

— Обучающая сила любви. Кажется, защита кандидатской мне проще давалась, — пробормотал себе под нос Коннор и, толкнув Питера в плечи, громко сказал: — Всё, поехали, поехали, мало времени…

— Коннор?

Голос Адрианы выдернул его из воспоминаний.

— М? — мечтательно протянул он, поймав её неожиданно загоревшийся взгляд.

— Спасибо за то, что помнишь даже мелочи…

Всё ещё плавая в мечтах, Коннор чуть не выпалил, что всё, что связано с ней, для него отнюдь не мелочи. Он безумно любил дарить подарки и видеть реакцию на них, но точно не ожидал, что на такую сущую безделушку Адриана отреагирует, как на бриллиант. Хотя он уже немного начал понимать её интересы и убедился, что такие вот сувениры, подаренные от души и со смыслом, могут вызвать у Адрианы куда большую радость, чем дорогие подарки.

Адриана снова наклонилась вперёд, но на этот раз накрыла своими ладонями руки Коннора, лежавшие на столе. Медленно провела кончиками пальцев от костяшек к ногтям.

Коннор опустил глаза и проследил за её движениями. Мурашки побежали по плечам и обратились в сотню жалящих ос, когда их с Адрианой взгляды встретились. Она с такой нежностью смотрела на него, чуть закусив нижнюю пухлую губу. Всё в её позе, выражении лица буквально кричало: «Да поцелуй меня уже наконец! Неужели ты не видишь, как я этого хочу?»

И улыбка стала рывками затухать на его лице, будто её стирали короткие электрические разряды, запускающие ход болезненных мыслей.

Несуществующие насекомые впивались в иллюзорное сосредоточение воли, хранящее в помутившемся от чувств и эмоций разуме убеждение: дождаться пробуждения способностей Адрианы. Но всё, чего Коннор желал, это прямо сейчас встать со стула, крепко обнять её и накрыть чувственные губы своими. А дальше… К чёрту дальше. Ведь есть лишь здесь и сейчас?

Он дёрнулся к ней, но чуть было не скривился. Растущая внутри тяжесть после обеда, опасно вступив в тандем с прошивающими иглами, призванными уничтожить одурманивающий рой, в красках напомнила веские причины проклятого бездействия и заставила осесть, откинувшись на спинку кресла. Не стоило налегать на цыплёнка, учитывая череду дней, которые он провёл практически на воде. Да и в еде ли дело? Или больше в накрывающем волнении и понимании, что вот — Адриана рядом, но ему до неё не дотянуться? Ведь он сам делает всё, чтобы сохранить между ними расстояние… Один вялый рывок, и сокрушительный удар страха, продирающего когтями нутро, услужливо подсунул картинки с мельчайшими подробностями одной из последних ночей, когда Коннор, полностью обессиленный после приступа, уснул на холодном кафеле в ванной отеля, не в силах подняться и дойти до постели. И как бы Коннор ни хотел быть с Адрианой, он не мог позволить ей увидеть себя в таком состоянии…

Разум бился сумасшедшей птицей, пытающейся вырваться из плена тела, которое стальными прутьями скрутившихся мышц удерживало его в клетке. Хотелось взять со стола нож и вскрыть себе не только черепную коробку, но и вырезать из тела проклятые органы, сжавшиеся от спазмов. Раз уж никакие средства не помогают облегчить состояние в такие минуты. Едва ощутимо помогало только одно: заклинание, которое Коннор раз за разом мысленно повторял:

«Я люблю тебя… Так люблю. И поэтому никогда не рискну твоей жизнью. Даже если этот риск — всего один процент из ста…»

Он потянулся макушкой вверх, стараясь собраться и проигнорировать всё, что происходило внутри.

— Хочешь ещё что-нибудь заказать? — тихо спросил, обманчиво улыбнувшись одним уголком рта.

— Нет, пора ехать, — отозвалась Адриана, и Коннор чуть не сморщился, почувствовав даже в такой короткой реплике едва слышимое разочарование. И просквозившую обиду.

Лучи тёплого мягкого света в зелёно-карих глазах, от которых ещё минуту назад Коннор таял, иссякли и померкли. Тусклый взгляд Адрианы блуждал вдали. И теперь настал черёд острой игле вонзиться выше: в сердце Коннора.

И Питер, и, кажется, Адриана, судя по её недавней реплике, считали его машиной.

Поломанный человек. Думающий кодировками. Не чувствующий биение сердца.

Профессор Коннор Дойл — тот, кто всегда открыто смотрел в глаза мужчинам-собеседникам, и который отводил взгляд, лишний раз не касаясь им женщин. Ни намёка на симпатию в серых радужках, ни одного жеста, разрывающего пространство и дистанцию.

Робот…

…Чей механизм, подобный сердцу, сейчас беспощадно коротило.

Он сам решил выдерживать дистанцию, сам не мог позволить себе поддаться проклятому замыканию, но отчего же ему сейчас было так невыносимо тошно? Если бы он мог запрограммировать свой сумасшедший организм, заставить себя не чувствовать боль, перекручивающую не только органы, но и сознание. Его мутило от ситуации, но больше от себя самого… И от того, что он отлично помнил, как сильно Адриана переживала из-за молчавшего Джона, не обозначающего значимость их отношений.

Ей больно… Коннор знал это, чувствовал покалываниями на кончиках пальцев, до сих пор хранящих холод её касаний. И ничего не делал…

Грудь сдавило. Её едва заметный расстроенный вид рвал ему сердце и действовал сильнее, чем установки и отработанные программы. Коннор сцепил пальцы под столом, чтобы снова не потянуться к ней, полностью наплевав на свои ощущения.

«Стоп! Стоп! Стоп! Однажды поспешил с признаниями и откровениями. Сопоставимо ли её разочарование сейчас с той болью, которую я могу привнести в её раздробленную жизнь, не дождавшись восстановления? Боль, которой она может наполнить себя, когда меня в очередной раз уложит на холодный пол приступ… Сейчас на кону не мои желания, а её жизнь… Даже если она разочаруется во мне».

Но его глаза предательски призывно кричали, сердце проламывало рёбра, только восковая маска, с которой срослось лицо, ни единым мускулом не выдавала бурю, творившуюся внутри…

«Адри, прости меня! Слышишь?»

Уголки губ Адрианы искривились, а веки ещё больше опустились под весом тяжёлых размышлений, скрывая догоревший взгляд. Она не смотрела на Коннора, и он тоже прикрыл глаза, не в силах больше видеть, как и она пытается закрыться маской безразличия.

«Нет, я… Я не робот… Я — трус…»

Коннор подвинул свою ногу под столом и едва ощутимо коснулся ею лодыжки Адрианы. Пусть хотя бы в этом нелепом жесте почувствует, что он рядом. И даст ему понять, насколько она потеряна для него. Позволит ли ему этот глупый тактильный контакт или отдёрнется в сторону, невольно показав обиду?

Проверить не вышло. Адриана вздрогнула от звонка мобильного телефона. И, будто наконец-то улучив возможность разрезать стянувшие воздух нити напряжения, сжала аппарат в руке и направилась к выходу.

— Я буду ждать тебя в машине, — крикнул ей вслед Коннор.

Он проводил её наполненным болью взглядом, повернулся снова к столу и уронил лицо, по которому пробежала дрожь, в ладони.

Адриана, оказавшись на крыльце, вдохнула свежий воздух и тут же нажала на приём вызова, желая услышать нечто, способное её отвлечь. Она быстро зашагала прочь от кафе к стоянке.

— Привет, Дерек!

— Привет! Ты где сейчас? — громыхнул Рейн.

— Долго объяснять, я в Канаде, с Дойлом, у нас тут что-то вроде расследования…

— Так, ясно, у меня для тебя две новости, — проговорил Дерек.

Адриана замерла. Слишком хорошо она знала эту интонацию, не сулящую ничего хорошего.

— Обе тебе не понравятся. Вчера вечером не стало доктора Грэма. Инфаркт. Не думаю, что так называемый купол, который сейчас помогает удерживать твой дар, как-то пострадает от гибели своего создателя, но отслеживать успешность твоего восстановления теперь некому.

— А вторая новость какая? — мрачным осипшим голосом спросила Адриана.

— Сегодня утром у меня было видение. Я видел рослого мужчину с зачёсанными назад волосами и квадратной челюстью. В руке он сжимал что-то наподобие стилета. Мелькнула чья-то тонкая тень. Я не разглядел её, а затем видел тебя с пистолетом. Ты целилась… — Дерек замолчал. — На расследовании сейчас, говоришь?.. Ты…

Он не договорил. Его перебил женский голос, прозвучавший слишком громко:

— Дерек, я готова! Не задерживайся, я ужасно голодна.

— Кто это там с тобой? — приличия ради спросила Адриана, и так безошибочно узнав обладательницу зазвеневшего голоса.

— Линдсей. Я пригласил её помочь мне разобрать увлекательное содержимое одной коробки древностей. Пока мы расшифровывали надпись на чаше, выяснилась некоторая общность наших интересов. Но я ведь не об этом…

— Общность интересов? — выпалила Адриана. — И сейчас вы едете их обсуждать за обедом?

— А ты предлагаешь мне гостью голодной держать? Нормальные люди обедают, Адриана. И вообще я не за тем звоню, чтоб обсуждать с тобой Линдсей, — отрезал Дерек. — Ты слышала вообще хоть что-нибудь из того, что я сказал?

— Я теперь осталась один на один со своим восстановлением, некому проследить за тем, насколько безопасно и корректно оно протекает. А ещё ты видел какого-то амбала со стилетом, в которого я целилась, — ворчливо пересказала суть разговора Адриана, потирая переносицу. — Что-то ещё?

— Да… Мне категорически не нравится твой голос и… хм… линия нашего разговора. Ты в порядке?

— Да вот как раз сегодня собиралась созвониться с доктором Грэмом. Совпадение или нет, но, кажется, барьеры действительно вчера ощутимо пошатнулись.

— Мне приехать? — тут же среагировал Дерек.

— Нет, если ситуация примет опасный оборот, я сама обращусь за помощью. Но больше не хочу, чтобы в мою голову кто-то влезал или помогал. Я сама должна научиться с этим справляться.

— Понимаю, — неуверенно заключил Дерек.

— Ничто не мотивирует так сильно, как несколько жизней, связанных со мной. — Адриана помолчала и мягко добавила: — Обещаю быть осторожной.

— Умница. Звони мне в любое время суток, если что-то пойдёт не так.

Адриана опустила мобильный, постучала им по бедру, возведя глаза в небо, и вернулась к мыслям в кафе, так сильно взбудоражившим и перевернувшим весь внутренний мир. Даже разговор с Дереком не сильно отвлёк и переключил её с них, зато добавил новые акценты в раздирающие душу сомнения, позволяющие посмотреть под другим углом на ситуацию.

Линдсей… Может, всё дело в ней, и из-за неё Коннор так себя ведёт? Сердце пропустило удар, а к лицу подступил жар. Только на этот раз не имеющий ничего общего с пробуждением способностей. Теперь её до основания прожгла догадка, что чувства Коннора к Линдсей всё ещё теплятся в нём. И непонимание того, что происходит между ней самой и Коннором, сводило с ума. Вот уж точно огненно-ледяные брызги, то стремящиеся уничтожить друг друга, то желающие соприкоснуться, то отталкивающиеся на огромное расстояние, соизмеримое с пропастью. Только её огонь временно погас, и там, где отгорели последние сполохи, на увлажнившейся от водяной стихии Коннора «почве» разрослась огромная плантация ромашек и лаванды. Которая отчаянно теперь мешала думать, наполняя ароматом любви ранее пресную жизнь. Адриана поджала губы и прищурилась. От непонимания происходящего и собственной уязвимости перед другим её вдруг захлестнуло раздражением и злобой. Вот интересно, что у Коннора в голове заколосилось? Или, судя по часто меняющемуся выражению глаз, проходил чемпионат по тараканьим бегам?