Мёртвая жизнь

1. Шаг и мат

Примечания:

Если вдруг вы не читали ни одну из работ цикла и пропустили в начале фанфика «Краткое содержание предыдущих частей», то ещё раз сделаю акцент на том, что эта информация будет важна для понимания событий, которые развернутся в следующих главах, и в целом сюжетной арки всего повествования. В пересказе событий «4Д Адрианы Де Марко» есть важный момент, разъясняющий отношения главных героев и истинную причину, по которой Коннор вынужден скрывать свои ощущения от Адрианы.

Эстетика к главе ?

https://vk.com/wall-9523217_712

или

https://gallery.ru/watch?ph=iCrn-iCFdF

--------------------

Бауэр Стрит, Галифакс, Канада

18 августа 2000, 20.45

С каждым медленным тяжёлым шагом, приближающим Коннора Дойла к двери дома, в котором он жил, его до этого невероятно сильное и жгучее желание оказаться внутри стремительно сжималось и превращалось в тлеющие угли.

Кто бы мог подумать, что тот, который два дня подряд ругался с директором Управления Скоттом Блевинсом, чтобы выгрызть наконец-то выходные себе и своим людям, сейчас бы охотно предпочёл остаться в Чикаго на расследовании. Или прямиком из аэропорта поехать в отель, чтобы там, не сжимая в терпеливом молчании зубы до скрежета, дать себе расслабиться и не притворяться для домочадцев, вытягиваясь в порядком надорванную струну. Но, несмотря на то, что внутри всю дорогу свербело желание сойти с выбранного курса, Коннор всё равно тянул заплетающиеся ноги к показавшемуся из-за последнего пройденного поворота крыльцу…

Что бы его сейчас ни беспокоило, но одиннадцать дней без дочери показались вечностью. И малышке Николь было абсолютно всё равно, в каком состоянии папа вернётся домой. Главное, чтобы приехал живой… От вопросов Адама Коннор всегда мог отмахнуться. Но в этот раз не только он приглядывал за шестимесячной крошкой. Адриана, которая закончила все свои срочные дела в прошлый четверг, уже девять дней гостила у Дойлов, ожидая возвращения хозяина квартиры. И вот он наконец-то плёлся домой, видя сегодня огромную проблему для себя в этом, ещё буквально вчера, радостном событии…

А ведь начиналась его командировка весьма обычно. На прошлой неделе Коннор, досконально изучив материалы дела и оценив предварительную обстановку, отчего-то решил, что дело не затянется надолго. Но уже через неделю более точно установил условную категорию расследования: «гроб». Именно так его команда называла абсолютно бесперспективные и за милю пахнущие фальсификацией дела. Больше всего на свете Коннор ненавидел неподтверждённые в течение длительного срока наблюдения феномены. Или те, которые видел кто угодно, но только не члены его команды.

По итогу одиннадцать дней в Чикаго учёные из Офиса по научным исследованиям и разработкам убили на попытку зафиксировать присутствие полтергейста в доме одинокой женщины. И все эти одиннадцать дней феномен тщательно обходил камеры, продолжая проявляться в неожиданных местах. Возможности установить видеослежение по всему дому не было, и приходилось порой назначать дежурства членам команды в разных точках локации.

К концу недели в скверном настроении пребывал не только Коннор, но и все остальные, высказывая шефу мнение, что весь феномен кроется в миссис Броуди, которой нечем заняться на старости лет. Она выражала неприкрытую радость, видя в опустевшем доме, куда ранее приходили только работники социальных служб, снующих туда-сюда учёных, которых она непременно старалась угостить чаем с конфетами. Однако они по истечении первой недели наблюдения перестали благостно реагировать на такое проявление заботы, считая, что миссис Броуди сама крушит вещи и оставляет на своём теле синяки. И пить тот самый чай не без основания захотели не у старушки в гостях, а в собственных домах.

Коннор тоже всё больше склонялся к версии обычного привлечения внимания Броуди к собственной одинокой персоне. Но терпеливо решил подождать ещё пару дней, когда понял, что полететь в Галифакс на выходные всё равно не судьба. Как одинокий отец, он должен был возвращаться домой вечером в пятницу, если стоимость билета на самолёт не превышала сумму сверхурочных. Управление испытывало финансовые трудности, и его директор всячески старался сэкономить даже на мелочах. И так уж вышло, что билет из Чикаго в Галифакс обошёлся бы ОНИР на пять долларов дороже, чем сумма сверхурочных. Когда Коннор на прошлой неделе услышал эту цифру, он выругался про себя на бюрократию. Но вчера вечером, поговорив с Блевинсом и поняв, что тот собирается оставить их ещё и на эти выходные на расследовании, Коннор возмутился уже вслух.

— Пять долларов, Скотт! — повысив голос, начал Коннор. — Ты серьёзно? Давай я сам куплю себе билет и не потребую никакого возврата. А лучше — закрою это дело, и мы вернёмся завтра всем составом. Десять дней просидели здесь ни с чем. Нет никакого феномена, приборы и излучатели молчат. К делу можно пришить только ничем не доказанные показания Броуди…

— Давай начистоту, Дойл. А дело только в расследовании, которое ты считаешь пустышкой? — раздражаясь, выпалил Блевинс. — У тебя маленький ребёнок, который явно нуждается в твоём присутствии дома. Все это прекрасно понимают. Может, тебе стоит подумать о смене работы?

— Может, и стоит, — грубо отрезал Коннор.

Скотт несколько опешил от такого поворота разговора, явно не ожидая, что профессор Дойл, ярый трудоголик и фанатичный блюститель правил расследований, вдруг положительно ответит на его риторический вопрос, призванный скорее охладить пыл и призвать к ответственности. Подумав, Блевинс сказал, что окончательное решение примет завтра.

И его решение на следующий день не изменилось. Не изменился и боевой дух Коннора, который не собирался просто так висеть в «полях» ещё несколько дней, изучая непонятно что… Да, он трудоголик, но теперь ещё и отец, который по дороге на работу всё чаще засматривался на здание университета, где ему ранее предлагали преподавать геофизику. Но последний гвоздь в крышку «гроба», окончательно решивший его судьбу для Коннора, вбила новость от Адрианы. Она обмолвилась, что вечером в воскресенье ей нужно вернуться в Вашингтон. Срок больничного истёк, в понедельник её ждёт работа… Точнее, лавина дожидавшихся дел и полное отсутствие уверенности, что следующий уикенд она проведёт с Никки.

После длинной беседы с ней взвывший от тоски по домочадцам Коннор, выслушав короткий отчёт Эксона о том, что на мониторах по-прежнему ничего, снова набрал номер директора. И после разговора на повышенных тонах, который перерос в открытый пулемётный обстрел фактами и аргументами со стороны Коннора, Блевинс нехотя разрешил свернуть расследование. Обрадованные исходом «боевой операции» со стороны шефа техники отправились демонтировать оборудование. Им пошли помогать члены основной команды, чтобы успеть на ближайший рейс. Коннор тоже не остался в стороне. Вместе с доктором Клэр Дэвисон он поднялся на чердак, где была установлена одна из камер. И там Коннор почувствовал сначала лёгкий прохладный ветерок, заигравший у него в волосах. С надеждой он оглянулся на окно и дверь, но те оказались плотно затворены. А холод уже стремительно полз по ногам, будто изучая Коннора. В следующую секунду дверь резко отворилась сама по себе, а предметы заходили ходуном.

— Клэр, это оно! — прошептал Коннор. — Эксон, приём…

Договорить он не успел, так как нечто, имеющее призрачные очертания, ледяными клешнями ударило его в плечи и откинуло к противоположной стене с нечеловеческой силой. На несколько минут Коннор потерял сознание, а когда пришёл в себя, на него с беспокойством и некой обречённостью во взглядах смотрели и Дэвисон, и Хендрикс, и ещё пара техников. Где-то вдалеке раздавалась нецензурная брань Питера. И Коннор понял, что в Галифакс они сегодня не полетят…

Но Блевинс, внимательно выслушав монотонный отчёт своего кейс-менеджера, так же сухо ответил, что чёрт с ними, с теми пятью долларами и правилами внутреннего распорядка, Дойл отправляется домой, а за старшего остаётся Эксон. Коннор попытался активно возразить, но Скотт грозно рыкнул и напомнил: приказы директора операции не обсуждаются. И вот тут-то Коннор, который ещё утром мечтал оказаться вечером дома, как раз неожиданно для себя не обрадовался этой перспективе.

Ему очень повезло, что инцидент на чердаке не закончился переломами или серьёзными ушибами, но всё же в месте удара Коннор чувствовал приличный дискомфорт, быстро стянувший и зажавший мышцы спины и плечи. Крайне обеспокоенная Клэр, которая видела дальность его полёта, остановленного только стеной, настаивала на обследовании и госпитализации, но Коннор отмахнулся, дежурно приняв из её рук обезболивающее. Уже порядком привыкнув, что таблетки никак не облегчают ставшие постоянными спутниками его жизни боли в животе, Коннор не рассчитывал, что лекарство сможет заглушить неприятные ощущения. Но поскольку Клэр никак не унималась, дабы усыпить её бдительность, Коннор выбрал меньшее из двух зол. Под её пристальным взглядом выпил пару таблеток и очень удивился, в какой-то момент перестав чувствовать сковывающее напряжение. Но счастье было недолгим. На препараты тут же лютой истерикой среагировал желудок, скручиваясь в узел и отчётливо давая понять, что любая попытка закинуть в него сегодня хоть крошку выйдет хозяину боком. Через шесть часов неожиданно рано закончилось и действие обезболивающего, и сейчас Коннор утопал в сильной, опоясывающей всё туловище, боли и тошноте.

Именно перспектива предстать в таком состоянии перед Адрианой его, мягко говоря, не радовала. Коннор в целом очень тяжело перестраивался, если в его идеально отстроенные личные планы что-то вмешивалось. А он совсем иначе планировал провести этот уикенд. Не побитым и не притворяющимся, что всё в порядке. Морщась и проклиная таблетки, он думал, что лучше бы у него просто болела спина, в этом даже можно было бы признаться без опасения. Но тошнота и участившиеся от волнения спазмы прошибали ещё и приступами страха, заставляя в ужасе ожидать ночи…

Коннора в очередной раз передёрнуло от раздражения. Он до невозможности сильно бесился в моменты, когда ощущал себя больным и слабым, понимая, что восприятие ломается сквозь призму паршивого состояния, а нервы перетягиваются истончёнными канатами, грозясь порваться от любой, даже незначительной мелочи. И, несмотря на то, что важность спокойного восстановления Адрианы вдали от его проблем явно перевешивала всё остальное, сейчас Коннор понимал, как сильно может напрягать даже элементарный факт признания в плохом самочувствии и ярое нежелание, чтобы возлюбленная лицезрела его таким. Опять вспомнился июнь, когда он выпроводил из квартиры Линдсей, чтобы она не видела острое переживание кризиса разрушения системы ускоренной регенерации со всеми вытекающими в прямом и переносном смысле последствиями. Адриана, правда, тогда не спрашивала, можно ли остаться, и проигнорировала грубые попытки её выгнать. Она и сейчас вряд ли его оставит в покое. И вот это как раз и беспокоило больше всего, заставляя желать самому где-нибудь затеряться по дороге. Теперь настала его очередь опасаться нарушить звенья в её восстановительном процессе. И разбить тот образ, созданием которого для неё Коннор в последнее время так озаботился, мерзкими недомоганиями.