В темноте зазеркалья

Но есть ли у него выбор? Шагнуть в картину, превратившись из живого человека в рисунок, или сойти с ума от разрывающего мозг зова и выкручивающего наизнанку притяжения? А ещё от совести, твердившей лишь одно: он не сможет жить дальше, если оставит Линдсей там, не справится с таким непосильным грузом, если не рискнёт и не попробует отправиться за ней.

Коннор достал из кармана зазвонивший мобильный. До скрипа сжал челюсти, увидев на экране имя Адама. За пределами накрывающего безумия вдалеке остались близкие люди, образы которых, словно ластиком, стирало наваждение.

— Приезжала Де Марко, — с ходу проговорил Адам. — Привезла одежду для Николь. Спросила, когда ты собираешься навестить дочь. Я посоветовал ей самой уточнить у тебя, а не делать это всякий раз через меня. — В голосе послышались нотки раздражения.

— Де Марко… — отстранённо произнёс Коннор, чуть следом не спросив: «А кто это?» С трудом припомнил сам, попытавшись выудить из памяти лицо тёти Николь, но его будто бы сожрал туман.

— Коннор? — уже взволнованно спросил Адам. — Ты в порядке? Есть какая-то особая причина, почему ты не приезжаешь второй вечер подряд?

— Расследование выпивает все соки, — проговорил Коннор, еле шевеля губами.

Он моргнул, и краем глаза заметил в углу кабинета Линдсей в бежевом платье и малахитовой накидке.

— Коннор… Спаси… У меня осталось так мало времени. Без тебя я погибну. Приди же ко мне…

Громкие рыдания заполнили повисшую тишину в кабинете. И надрывными звуками больно вкрутились в голову. Коннор задержал дыхание, опустив трубку вниз.

— Коннор? Коннор! — звал Адам. — Ты слышишь? Что с тобой?

Но Коннор больше не хотел его слушать. Он пристально смотрел на Линдсей, которая тянула к нему руки и заливалась слезами.

Рассматривал ли он духа, заманивающего его в ловушку?

Или свою Линдсей, попавшую в подобие захлопнувшегося для неё капкана?

И кем бы ни была явившаяся к нему в кабинет женщина, в эту минуту она наконец добилась своего…

Виндзор стрит, 458/30. Галифакс, Канада

22 апреля 2000, 11.13

Приехав в квартиру Линдсей, Коннор отослал прочь работавшего над полотном эксперта из местного музея и запер дверь. Прошёл мимо картины, не поддавшись на огромный соблазн обернуться и глянуть на изображение. Выключил все камеры, сел на диван и не спеша поднял глаза, сосредоточившись на фигуре Линдсей.

Зов стих, но сердце принялось проламывать ритмом рёбра, стоило только посмотреть на искажённое страхом женское лицо. Теперь он рассматривал приоткрытый рот, видя только беззвучный зов, и рябь красок вызывала боль в уставших глазах. Мысли снова рассыпались на бессвязные элементы. Но в висках импульсами стучал град неизвестно кем отдаваемых приказов.

«Шагни. Забудь. Окажись рядом с ней. Твоё счастье там. Твоя любовь там».

Коннор быстро помотал головой, скривившись от боли в шее, и возвёл глаза в потолок.

— Ты меня любишь, милый? — внезапно послышался тихий вопрос.

— А точно ли я знаю, что такое любовь? — всё ещё глядя вверх, пробормотал Коннор.

— Так узнай… — Линдсей заговорила более уверенно и громко. — Я покажу тебе. Я буду любить тебя всегда, ты забудешь всю свою боль и будешь бесконечно счастлив. Ты ведь хочешь, чтобы твоё тело больше никогда не болело?

— Я действительно этого хочу… — прошептал Коннор.

— Ты вынес слишком много за три прошедших года, — подхватила Линдсей. — Только муки, больше ничего. Ни капли любви, нежности, ласки… Ты заслужил вознаграждение за страдания как никто другой. Я щедро одарю тебя.

— Ты сводишь меня с ума. — Он уверенно отчеканил слова и посмотрел на нарисованную Линдсей. — И заставляешь мучиться, когда я отдаляюсь от тебя.

— Ты просто слишком сильно устал. — Губы изображения по-прежнему не шевелились, но Коннор ясно слышал каждое слово. — Не я истязаю, тебя ломает тяжкое прошлое, которое никогда не оставит в покое. Усни, позволь себе отдохнуть и войти в исцеляющий лес. Ты никогда не пожалеешь, что отправился за мной… Я наполню тебя любовью…

— Мне действительно нужно наполнение любовью, — твёрдо попросил Коннор. — Здесь. Выйди ко мне, Линдсей. И останься со мной здесь. Я не хочу идти за тобой туда.

В ту же секунду по ушам ударил жалобный плач.

— Спаси. Мне не выбраться без тебя… Приди ко мне.

Коннор хмыкнул. Дух или демон, живущий в картине и принявший облик Линдсей, словно издевался, то заманивая обещанием любви и счастья, то надавливая на желание выступить спасателем для угодившей в ловушку Линдсей.

Вот только если в соблазнительных словах явно улавливались подвох и дьявольское искушение в каждой нотке голоса, то в мольбах всё чётче слышались интонации Линдсей. Может, и они лишь иллюзия, обман и выгодный путь, чтобы получить желаемое — затянуть его туда.

Коннор потёр левую сторону груди и заговорщицки улыбнулся, глянув на картину исподлобья. Там его обещали любить и исцелить. Но в свои тридцать девять лет он наконец начал узнавать, что такое настоящая любовь.

Любовь, вмиг ставшая чем-то куда более сильным, чем просто «якорь», призванный сберечь бьющийся на осколки разум.

Любовь, выстукиваемая каждым ударом ожившего сердца.

Любовь, ожидавшая его здесь, а не где-то там…

Любовь, так сильно нуждавшаяся в нём.

Любовь, которую он не мог предать и оставить…

Отчаянно веря в иную силу притяжения, способную вернуть его обратно, Коннор откинулся на диванные подушки, закрывая веки. Он хорошо помнил, насколько быстро потерял контроль и забыл обо всем, когда Линдсей завлекала его в нарисованный лес. Думал, что грезит и происходящее нереально, так почему же не пойти вместе с ней, куда бы она ни вела? Но прочно засевший в сердце образ не дал ему бездумно сделать опасный шаг. Вот и сейчас Коннор приказывал себе не забыть, не позволить дурману стереть до конца самое дорогое, ярким огоньком мерцающее в погружаемой в туман памяти…

— Иди же ко мне! — Вскрик разорвал тишину и зыбкое, дрожащее то багровыми, то синими всполохами полотно сновидения.

Коннор встал с дивана и стремительно направился к картине. Прикоснулся к ней, не ощутив кожей шероховатость краски. Пальцы легко прошли сквозь холст, но взгляд упёрся в нарисованную Линдсей. Она, всё так же ослепительно улыбаясь, пристально смотрела блестящими глазами.

И, больше не медля, Коннор сделал решительный шаг ей навстречу…