В темноте зазеркалья

Поэтому, уже зная, — он не будет жаловаться, команда присматривалась куда сосредоточеннее к любому жесту, неловкому движению и хотя бы намёку в выражении лица на боль, скрывающуюся внутри. Но единственное, что они порой замечали, — Коннор стал ещё более замкнутым и менее эмоциональным. Однако командный психиатр Антон Хендрикс уверял: самое важное для пережившего плен Коннора сейчас — чувствовать ненавязчивую поддержку и заботу. Тогда в какой-то момент он оттает и, возможно, захочет поговорить. Лезть в душу с вопросами и заставлять его снова и снова вспоминать то, что произошло после взрыва, как он спасся и в какой ад на земле попал, не стоит.

Два месяца чуть ослабили бдительность команды, день за днём видевшей Коннора в спокойном настроении. Его взгляд ожил, сменив собой стеклянное выражение или потерянное блуждание глаз, а по лицу хоть иногда стала пробегать вежливая улыбка. И только стоило всем с облегчением выдохнуть, как пару дней назад в поведении Коннора всё же проявились странности. Он вдруг сорвался с расследования, уехал куда-то, пообещав вернуться вечером, но так и не вернулся. От каждого сигнала мобильного телефона вздрагивал и часто выходил из квартиры на лестничную площадку, чтобы поговорить. При этом на вопросы не отвечал, предпочитая переводить тему в другое русло. И хоть его привычно невозмутимая мимика, кажущаяся иногда каменной, оставалась прежней, те, кто его давно знал, могли подметить, что Коннор стал часто приглаживать волосы и играть желваками. А раньше он делал так, когда нервничал. Да и во взгляде порой стали пробегать смутные тени беспокойства.

Питер, утопая в собственных воспоминаниях и размышлениях, снова растерянно посмотрел на мнущегося на пороге Ларри и пробубнил:

— Вряд ли наш сверхорганизованный и педантичный руководитель группы отправился на работу в невиданную рань, не разбудив меня. И не выгуляв тебя.

Питер закатил глаза и, подобрав уборочный инвентарь, пошёл обратно в спальню. Очередная лужа у двери хотя бы не затопит соседей, с ней можно разобраться после.

В надежде, что утро среды не заладилось только у него, Питер взял с тумбочки телефон: на всякий случай предупредить кого-нибудь из коллег о своём опоздании. Коннор на звонок не ответил. И следом Питер набрал номер главного аналитика ОНИР, Линдсей Доннер.

Виндзор стрит, 458/30. Галифакс, Канада

19 апреля 2000, 07.02

— Знаешь, Питер, а я, кажется, тоже опоздаю сегодня, — проговорила Линдсей по громкой связи, выслушав просьбу Эксона прикрыть его перед начальством. — Позвони Антону.

Линдсей в очередной раз тщетно щёлкнула кнопкой в надежде, что фен всё-таки включится. Потрясла его, выдернула вилку из розетки и вставила в другую, предварительно проверив, не отключили ли электричество. Всё без толку. Недовольно фыркнув, Линдсей кинула пришедший в негодность прибор в мусорное ведро и застыла напротив зеркала, судорожно соображая, как высушить мокрые волосы. Бегать по соседям в поисках фена время уже не позволяло, к тому же она никого толком не знала даже на своём этаже. И единственным вариантом, пришедшим в голову, являлась экстремальная сушка над открытой дверкой духовки. Линдсей закусила губу, оценивая идею, но других вариантов упорно не находилось. И, тяжело вздохнув и скривившись, направилась на кухню.

Через минут пятнадцать она снова стояла у зеркала в прихожей, неуверенно поднимая то одну светлую прядь, то другую. Укладка вышла весьма сомнительной. Обычно гладко уложенные волосы до плеч сейчас создавали впечатление, будто фен всё же включился и поделился на прощание с хозяйкой остатками электричества. Ещё немного подумав, стоит ли пытаться что-то изменить, Линдсей, нервно посмотрев на опасно приближавшиеся к восьми стрелки часов, махнула рукой и занялась макияжем.

Но утро явно обещало испытать запас терпения. Едва Линдсей коснулась губ новой помадой, та сломалась у основания и приземлилась на белоснежную блузку. Изо всех сил пытаясь не выругаться, Линдсей мысленно посчитала до десяти и пошла переодеваться. Но стоило ей только остаться в одном бюстгальтере, как в дверь постучали. Линдсей отчаянно застонала вслух и, быстро застегнув бирюзовую блузку, вернулась в коридор.

— Кто там?

— Доброе утро, мисс! Служба доставки, — послышалось бодрое приветствие.

— Так рано? — удивилась Линдсей, в очередной раз приглаживая распушившиеся волосы.

Открыла дверь и охнула, увидев огромный букет цветов.

— С днём рождения, мисс Доннер. Позвольте от службы доставки «Тайгер Экспресс» поздравить вас с праздником и пожелать…

— Что? — перебила его Линдсей, округлив глаза и приоткрыв рот.

Курьер растерялся и всмотрелся в сопроводительные документы.

— Прошу прощения, но в агентстве оформили на девятнадцатое апреля доставку подарка. Вот квитанция.

Линдсей ещё вчера вечером помнила, какая завтра дата. Но сегодня в голове пока ни разу не пронеслось — настал день её рождения. Зато теперь безумно захотелось хлопнуть себя по лбу. Однако собственная забывчивость хоть и удивила, но растерянность и интерес вызывало скорее другое. Кто же даритель, решивший поздравить её так рано? В мыслях всего на миг промелькнуло единственное предположение, и сердце тут же радостно забилось в ответ на него. Ведь прислать букет мог только он… Какие могут быть ещё варианты?

— Мисс? Так что делаем с подарком? — нерешительно спросил курьер, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, простите. Спасибо! — Линдсей часто заморгала и мотнула головой. — Прекрасные цветы.

— Цветы это ещё не всё! — Он с обворожительной улыбкой отдал букет, исчез из поля зрения, и через секунду взгляду Линдсей предстал огромный, выше человеческого роста, прямоугольный свёрток, в котором за слоем бумаги скрывалась или картина, или зеркало. — Куда поставить?

Линдсей растерянно указала на место недалеко от двери. Курьер выполнил просьбу, всё с такой же широкой улыбкой протянул ей документы о вручении и с поклоном удалился.

Окинув ошарашенным взглядом габаритный подарок, Линдсей уставилась в бумаги, быстро обнаружив строчку с указанием отправителя. Прочитав там «Джейн Мур», вскинула брови. Печально вздохнула, ведь до последнего надеялась увидеть совсем другое имя…

Но новая волна удивления быстро растворила осадок разочарования. Со старой подругой Линдсей общалась в последнее время очень редко — Джейн пару лет назад переехала в Соединённые Штаты Америки. Одинокая девушка, безуспешно и рьяно пытавшаяся найти вторую половинку, ходила на свидания с завидным постоянством, заводила стремительные и бурные романы, но единственного отыскать всё никак не могла. Отношения с мужчинами длились от нескольких минут до пары недель, а заканчивались всегда громкими расставаниями, слезами и стойкой уверенностью, что следующие обязательно развернутся в лучших традициях кинематографа или бульварной литературы. Джейн свято верила в сценарий, где непременно встретит рыцаря на белом коне, который распахнёт дверь её офиса, гордо въедет туда и увезёт в закат, а все злопыхатели умрут от зависти, едва завидев белоснежность лошади и ослепительную красоту избранника Джейн.

В какой-то момент Линдсей поняла, что больше не может выносить истории о бесконечных романах, приправленных далёкими от реальности инфантильными фантазиями, поэтому постаралась свести общение с Джейн на нет. Общих тем для разговора, кроме как обсуждение Майка, Джона, Джорджа и других десятков имён, у них не осталось. Более того, когда подруги в последний раз виделись, Джейн, не предупредив, пригласила ещё двух мужчин, один из которых явно пытался флиртовать с Линдсей. Столь бездумный поступок раскроил отношения подруг. Ведь Джейн прекрасно знала — Линдсей искренне и по-настоящему уже несколько лет любила лишь одного. И в тот момент горько оплакивала его потерю, не желая искать в сердце место для других. Безрассудство и легкомысленность Джейн причинили боль и оставили горькое послевкусие разочарования от дружбы.

Снова быстро глянув на часы, Линдсей спешно принялась обрывать упаковочную бумагу, чтобы открыть хотя бы одну из сторон подарка и мельком взглянуть на него. Увиденное заставило ахнуть от неожиданности. Внутри действительно оказалась огромная картина с изображением мужчины и женщины в полный рост на фоне зелёного леса, верхушки деревьев которого окутал густой туман. Пара в одежде, походившей на ту, что носили в прошлом веке, стояла лицом друг к другу, держась за руки и улыбаясь.

Детально рассматривать изображённых Линдсей не стала, ведь её взгляд моментально приклеился только к лицу женщины, очень похожей на Джейн. С иным цветом волос и короткой стрижкой, но всё же сходство казалось разительным. Линдсей сняла прикреплённую к замысловатой винтажной раме записку и бегло прочитала её вслух.

«Дорогая Линдсей, поздравляю тебя с днём рождения! Я знаю, мы мало общались и отдалились друг от друга в последнее время. Но я хочу вручить тебе картину, которая называется «Дарящие любовь». Надеюсь, она поможет тебе снова обрести Коннора и быть с ним вечно. Думаю, ты будешь рада узнать, что я наконец-то встретила того, кого искала всю жизнь. Точнее, рассмотрела в своём окружении, благодаря полотну. Я не могу раскрыть тебе все детали, но ты скоро всё поймёшь сама без лишних слов. Просто доверься… Меня переполняют эмоции в ожидании нашего воссоединения с любимым, и я хочу, чтобы ты тоже нашла счастье. Прощай, подруга!»

Линдсей опустила записку и нахмурилась. Но тут же подняла глаза, всмотревшись в картину, когда боковым зрением выловила некое движение. Её поверхность будто пошла рябью в отблесках лучей пробирающегося в квартиру солнца, а обоняния коснулся едва уловимый хвойный запах. Линдсей сморгнула наваждение, чувствуя необъяснимое, растворяющее окружающий мир притяжение, исходящее от полотна. Но в затылок, словно сверлом, вошло понимание: времени рассматривать подарок не осталось. Уже катастрофически опаздывая на работу, Линдсей с трудом оторвала взгляд от нарисованной Джейн, схватила пиджак и сумочку, сунула записку в карман и выбежала из квартиры.

Спускаясь по лестнице, она всё ещё видела перед глазами изображённую подругу и думала лишь об одном: они общались так давно, и Джейн до сих пор не в курсе о возращении Коннора… Но что же тогда она имела в виду, написав: «снова обрести Коннора и быть с ним вечно»? Зачем попрощалась?

И, самое главное, почему прислала такой странный подарок — свой же портрет с пожеланием любви и счастья?

Гарден Вилейдж, 87. Галифакс, Канада

19 апреля 2000, 7.45

Миранда Спрингз отхлебнула несколько глотков молока из бутылки и скривилась от горького вкуса.

— Даже тут оправдываю звание «Мисс Катастрофа», — пробормотала она под нос. — Поверю продавцу, что в магазин завезли партию свежего молока. Но именно в моих руках оказалась бутылка с прокисшим.

В памяти невольно пронеслась череда невезений, приключившихся с ней за последние полторы недели: вылитое с балкона ведро с грязной водой на голову и испорченное пальто, перспектива сокращения одного сотрудника на крупной фирме и павший на Миранду жребий, приобретённая техника, прекрасно работавшая в магазине и моментально сломавшаяся, стоило ей оказаться в доме Спрингз… В такой злополучной цепочке испорченное молоко виделось наименьшей из бед. А самой серьёзной — новость, что бывший супруг ободрал её после развода до последней нитки и купил Саре, которую Миранда некогда считала лучшей подругой, серьги с бриллиантами.