Смерть Ленро Авельца

VII. Набукко

Ну что, соскучились по мне?

Сколько же вам понарассказали, сколько лапши навешали на уши, сколько помоев вылили на мою свежую могилу. Наверное, вы уже и сомневаетесь – думаете, ох, Ленро Авельц, гадкий ты обманщик, – спас Джонса, сгубил родную дочь, сошёл с ума и чуть не грохнул всю Организацию.

Да, я мечтал поднять самолёты и выжечь всех термитов, я спал и видел, как бы взболтать коктейль «Гори, Шанхай»: тридцать миллилитров джина, сорок – вермута, и десять – чистого диомексина!.. Да, я подстроил захват Большого театра, хотел прикончить там жену и дочь, а сам – древней магией кельтов, вероятно, – на свой самолёт напустил грозу и молнии, чтобы опоздать.

Они говорят нудно, однообразно и многословно – и очень убедительно, я чувствую; я прошу вас при случае спросить их: ребята, вы правда в это верите? Вы правда считаете, Ленро Авельц – худшее, что приключилось с Землёй?..

Ладно. Это всё шутки, а времени у меня мало, и нам нужно поговорить серьёзно.

Я мёртв.

Собственно, это исходное условие, потому что будь я жив, вам бы не довелось это читать.

Я наговариваю этот текст в самолёте, я лечу из Нью-Йорка в Европу, и у меня не так много времени. Думаю, я всё предусмотрел, но всегда есть место случаю, и вот, раз вы читаете это, этот случай случился.

Я мёртв. Как-то они до меня добрались. Как – я не знаю, потому что, знал бы, не позволил бы этому случиться, если вы меня понимаете. Вообще наука избегать смерти – о, это серьёзная наука, думаю, я заслужил в ней учёную степень по совокупности заслуг. Вы вообще думали о том, что жизнь относительна? Если вы спите, вы мертвы, вас в мире нет, вы не чувствуете время, не слышите и не помните. Ночь, день – если вы заснули, то время идёт вне вашей памяти и вашей жизни.

Каждый раз, как вы ложитесь спать, вы совершаете маленькое самоубийство. Но спящий человек не мёртв. Сознание затухло, а тело – работает, мозг снабжается кислородом, кровь бежит по венам и артериям, печень фильтрует всякий хлам… Если вы проснётесь – вы выжили. Если нет, и вы проспите всю жизнь – то вы мертвы, и это не пошлая метафора, а констатация.

Так что сначала? Тело или мозг? Сознание или материя?

Дурацкий вопрос, сознание берётся из материи, но если нет – на кой нам чёрт материя, где нет сознания? Осколки сознания, фантомные боли без живой материи могут быть ценнее, чем миллиард белков в бессмысленном бульоне.

Осознавая редкую возможность заговорить с Той стороны – хоть я и презирал всегда и презираю этот подвид шутки, когда жизнь есть только память в отражении других, и я редко понимаю смысл посмертных валентинок (вместо того чтоб снисходительно подмигивать из гроба, лучше бы придумал, как увильнуть от смерти, верно?), – я всё-таки решил попробовать.

Так это ты? Это и правда ты?

Да, это я – и я точно мёртв, это не обман и не игра, не ложная жертва и не инсценировка.

Я бы хотел покончить жизнь самоубийством, и сейчас, надиктовывая эти строки, я всё ещё надеюсь, что мне это удастся. Но если нет – ну что ж, осмотрительность не есть порок. Принимая естественные риски жизни, я специально написал тот текст, который вы – должно быть – уже успели прочитать и изумиться.

«Жизнь Ленро Авельца» – моя жизнь в вольном пересказе; и знал бы я, что точно доживу до старости, стал бы – как думаете? – тратить время на воспоминания?

Поверьте, мне было чем заняться. Ерунда, скажем прямо, – устроить революции, свергнуть фашистов и подонков, спасти Африку от засухи и воскресить Китай, собрать легион и взять Ньюарк, реформировать Армию Земли и ОКО, придумать новый мировой порядок и его создать, – всё это отнимает не более двадцати трёх часов в сутки, и у меня всегда был лишний час, и я садился и писал, писал и размышлял.

Знал бы точно, что доживу до старости, – повременил бы, не торопился и подождал с итогами. Увы, моё пари с Богом на других условиях, и я не знаю, где опасность и когда она придёт.

Поэтому я принял решение. Поэтому я решил всё записать и всё рассказать, пока не стало слишком поздно. И я начал – я начал от начала, потому что я хочу рассказать свою жизнь, чтобы вы знали, почему я решил так, а не иначе. Энсон Карт, Евангелина Карр, преподобный Джонс и Уинстон Уэллс… Мой главный секрет, тайна смерти и жизни, мой родной «Монтичелло» – это история идей, история «тихого восстания» и Шанхая, и я хотел не документальной правды или исповедальной истины, а чтобы вы поняли, откуда рога у современных демонов, где исток реки нашей крови и как простая мысль, родившаяся в пучине страшных катаклизмов, обретает плоть, захватывает мозг и изменяет мир.

Я хотел, и я это сделал.

Теперь предрекаю: будет шум и вой! буря и натиск! Все конспирологи, все эти спецы по Ленро Авельцу вроде того иранского блогера, ФриКводаСевена, которого я однажды невинно разыграл, а тот обиделся и теперь пишет, что я укрываю Джонса, – все пропустят главное, все зададут поистине великий вопрос: слушайте, так почему же Ленро Авельц прервался на самом интересном? Кому какое дело до Шанхая и Уэллса, мы хотим знать про «Монтичелло», мы хотим знать про ссору с Акиямой, мы хотим тайну, шифр, не третье, а четвёртое, пятое, шестое дно…

Должно быть, скажут они, разгадка в том, чего нет. Непритязательный рассказ о жизни – нет, это скучно, должно быть, это послание посвящённым, месседж врагам или друзьям, доказанное отсутствием присутствие!..

Но не стоит доказывать мной Бога.

Я не закончил мемуары и оборвал их в миг, когда Саид Савирис позвонил мне, по самой простой причине из возможных… Я оборвал их, потому что не успел.

Меня грубо прервали. Описывать такую бурную и животрепещущую, яркую и значимую жизнь, как у меня, – о, на это нужно время, а война с целым миром, внутренним и внешним, отнимает много сил.

Было бы у меня больше времени – разумеется, я рассказал бы и про Саида, убийцу своих отца и деда, и про миллиард китайцев, которых я спас, и про мою Love story с Молли, которую до сих пор люблю и уважаю, и про пройдоху Торре, толстого мерзавца. И уж конечно, я бы посочувствовал тем, кого задела смерть Вилька в Париже. У него были недостатки – законной жене он всё-таки предпочитал детское порно, но BUG-14 страшная вещь, а Вильк всё же был первым замом генсека. Это не человек, это кресло, а когда пытаются расстрелять это кресло, я вынужден воспринять это как покушение на самого себя.

И да, я бы честно рассказал о «Монтичелло»: это замечательный проект, и я уверен, несмотря на временный сбой, он будет, разумеется, продолжен и реализован в срок.

Я хотел это сделать, но я не успел.

Кое-кто гонится за мной. Если я выживу, если доживу до старости, то с удовольствием продолжу «Жизнь» и сам раскрою вам, кто доживёт, все тайны.

К сожалению, как было сказано, есть основания полагать, что я не выжил.

Я без труда смотрю в глаза этому страху – страху поражения.

Конечно, я бы хотел всё пережить. Я бы хотел править миром сто лет, уйти в расцвете сил и пожить ещё в своё удовольствие. Я бы хотел дожить до ста пятидесяти и красиво стареть на берегу моря. Я бы хотел делить жизнь между домом в Андах и домом на Ривьере – я бы хотел стареть там с Моллиандой Бо и ругаться с ней, что съёмки, спектакли и премии ей важнее семьи; я бы хотел завтракать в полдень на пляже и брать детей и внуков играть в поло; я бы хотел, чтобы Авиталь взрослела на моих глазах, и хотел бы взять её под руку по дороге к алтарю. Чёрт, ради неё я зашёл бы в церковь и дал экзорцистам надо мной поколдовать! Я бы хотел объехать мир на яхтах, лошадях и поездах, я никогда не был на Огненной Земле, не был в Антарктике, так и не собрался съездить в заповедник мамонтов в Якутии; я бы брал Молли, Авиталь, её придурка-мужа и наших внуков, мы путешествовали бы годами, а потом возвращались на родной порог – я бы купил ещё пару-тройку домов по всему миру, например, обязательно купил бы дом в Новой Зеландии и что-нибудь с видом на Фудзи в Японии, и мы бы выбирали, где настроение сегодня жить.

Моллианда бы снималась в своём кино или писала пьесы, Авиталь строила бы своё счастье, и я помогал бы ей, чем мог… Иногда мне звонили бы из Ньюарка и спрашивали, как у сенсея, разных советов, и я бы давал их – немного, но все точные и мудрые, по совету-другому в неделю, не больше, и всё время бы ворчал: да сколько можно, вы хоть что-то способны сделать сами?.. А порой к нам бы заезжал Энсон Карт – заезжал бы вместе с женой, разумеется, куда он без неё, вместе с Евангелиной Карт… Они так счастливы вместе, и я бы легко отпустил её, мою Еву, просто в обмен на жизнь для них обоих. И я бы хотел, чтобы у Ады Уэллс всё было хорошо, и чтобы генерал был жив, и вместе с ним мы пили бы «Шато Латур» и вспоминали Африку и Индию…

А потом, потом я бы хотел вообще не умереть. Самоубийство – хорошо, но разве вечная жизнь не лучше? Представьте, загрузить себя в компьютер, раствориться в Великой Сети? Клянусь, один шанс из ста – и я бы принял этот риск без раздумий. Вообразите: быть везде и нигде, плавать на волнах Сети, стать бессмертной программой, бессмертной и всемогущей копией самого себя, с безграничными знаниями и возможностями, но сохранив при том все жалкие комплексы и страхи, воспоминания и страсти! Великолепная перспектива! И даже если вся Сеть вдруг рухнет – господи, как же мала эта цена, и как мала сравнительная вероятность, что вы скорее умрёте от болезни, или вас задавит машина, или Организация сойдёт с ума и пошлёт на вас бомбардировщики!

К сожалению, ничего не будет. Трагедия в Мехикали надолго остановила такие исследования. Но мне не жаль – не будет, ну и ладно, будет что-то другое.

Итак, я пролетаю Исландию. У меня спазмы в ногах, меня тошнит, у меня кружится голова, у меня рвутся кости, и я сажусь в кресло и продолжаю говорить.

Я не знаю, кто вы и к кому я обращаюсь. У каждой тайны свой срок, и каждая ложь должна раскрыться – но со временем. Людям пришло время узнать о Шанхае и «тихом восстании», и потому я дописал «Воспоминания» и там пока остановился…

Но есть другие тайны. Тайны Организации, они гнездятся рядом с самым её сердцем, с пульсирующим нездоровым сердцем, уже не красным, а каким-то синим, и каждое разоблачение его коробит, начинаются пролапсы и кровотечения. Сердце слабеет, но я верю, что его можно вылечить. Ради этого, на всякий случай, я и диктую это короткое послание.

Теперь я обращаюсь не ко всем. «Жизнь Ленро Авельца» – да, она для всех, пусть коршуны Сети порвут её на части… Но есть другая тайна, которую пока не стоит раскрывать, но которую я хотел бы поведать некоторым людям. Если вы это читаете и если я мёртв, то вы, скорее всего, такой человек, вы из этого списка.

Я не могу привести его здесь – надеюсь, вы меня поймёте. Я бы хотел, опять же, я бы хотел записать каждому из вас отдельное послание, но времени нет… Так что я обращаюсь к вам сразу ко всем, и я прошу на меня не злиться. Или злиться – раз я мёртв, мне уже всё равно, согласны?

О том, что в ОКО есть враги, я должен был знать с самого начала. Нет оправданий – была тысяча способов узнать, сотня доказательств перед глазами, но я отрицал их, не желал замечать, думал, это паранойя берёт своё. Уэллс давно обезврежен, и жить надо настоящим, отличать реальность от мира привидений. Я думал, раз я – Ленро Авельц, то я знаю об Организации всё.