Мир лабиринта и костей

Глава 10. Что, если мои слова лишены смысла?

— Себастьян, ты уже пятнадцать минут выбираешь вино. В два часа дня, — уточнил Август, многозначительно подняв брови.

— Погоди, не отвлекай. Бургундское или из Бордо — это, между прочим, серьёзный выбор, к которому нужно подойти со всей ответственностью.

— В два часа дня, — повторил Август.

Себастьян, не сдержавшись, раздражённо закатил глаза и опустил меню.

— Не моя вина, что ты вытащил меня ради какого-то идиотского обеда. Я не хочу терпеть тебя на трезвую голову.

— Ты мог отказаться.

— Я делаю это ради мамы.

Что, впрочем, описывало всё их взаимодействие в последние недели.

Августа это не злило, скорее… разочаровывало. Да, именно так. Август был разочарован, но не Себастьяном, а тем, что всё сложилось именно так, а не иначе. Всё зашло настолько далеко, что решения проблемы, возможно, и не существовало.

Хотя, конечно, была Кристин. Она стойко терпела все выпады Себастьяна и без устали напоминала Августу, что он не может пустить всё на самотёк. Август, вообще-то, и не собирался, но был один факт, который менял абсолютно всё.

Себастьян — вылитый он в его возрасте, а сам Август стал точной копией отца.

Боги, его тошнило от этого.

Когда Кристин об этом сказала, он решил, что она устала терпеть их ссоры и готова даже уколоть одного из них достаточно сильно, чтобы попытаться положить этому конец. Но оказалось, что она была права. Всё, что делал Август, так это повторял ошибки своего отца, хотя бы уверен, что этого никогда не случится.

— Ну ладно, — наконец сказал Себастьян, подозвав официанта. — Давайте что-нибудь на ваш вкус. Из бургундских.

У Августа дёрнулся глаз.

Да, точная его копия. Уверенность, манера держаться, голос. Даже взгляд был точно таким же. Когда они только пришли в этот ресторан, который Август тщательно выбирал весь вчерашний вечер, Себастьян сразу же сказал, что будет сам платить за себя, и его не волновало, какие заоблачные цены тут были. Август был уверен, что, если бы выставленный ему счёт был равен всему бюджету, которым располагал Себастьян, он бы, ни на секунду не задумавшись, расстался с ним, лишь бы не позволить отцу платить.

— Долго ты планируешь тут сидеть? — спросил Себастьян, впервые за почти пятнадцать минут посмотрев на него. Вплоть до этого момента он предпочитал рассматривать французские улочки за окнами, других посетителей ресторана и даже драу, которые то и дело запрыгивали на пустые стулья и столы и устраивались спать, игнорируя всех вокруг.

— Пока мы не поговорим, — честно ответил Август.

Себастьян громко хмыкнул.

— Ладно, удачи. Я напишу маме, попрошу её купить любимых конфет Салем, а то сам уже не успею. Мы же тут до ночи будем, да?

Август медленно вдохнул и выдохнул.

«Прости, но это правда, — сказала Кристин несколько дней назад, когда терпение Августа почти достигло предела. — Ты делаешь то же, что делал твой отец. И Себастьян так же, как ты, ничего не понимает. Мне он уже не верит».

— Помнишь что-нибудь о дедушке? — спросил Август.

К его удивлению, Себастьян ответила быстро и без сарказма:

— Нет, ничего.

— Жаль. Хотя, может, и не жаль. Он говорил, что ты лучший ребёнок из всех, кого он когда-либо встречал. Но, наверное, это из-за того, что ты был куда спокойнее и послушнее меня.

— Мне не интересны истории из твоего детства, — достаточно резко добавил Себастьян. — Я согласился на обед только для того, чтобы успокоить маму, но я не буду с тобой любезничать.

— А если я скажу, что хочу извиниться?

Себастьян моргнул и, как был уверен Август, мгновенно растерялся.

— Я тебе не верю.

Август рассчитывал на подобный ответ. Извинения — это не то, к чему он привык. В конце концов, он был Гривелли, главой семьи и временным главой Ордена.

«Ты Гривелли, — говорил отец, когда видел, что Август никак не может сопоставить улики, собранные во время поиска. — Гривелли, а не жалкий мусор. Давай, Август, думай».

Гривелли — лучшие искатели Ордена. Всегда впереди, всегда успешны, всегда уверены. Август свято верил в это всю свою жизнь, но оказалось, что он ошибался. Кристин всегда была умнее него, а он её не слушал.

— Я знаю, что из меня вышел отвратительный отец.

Совсем не то, с чего он хотел начать, но судя по лицу Себастьяна, Августу удалось привлечь его внимание. Ну конечно, это ведь и впрямь неожиданно: Август Гривелли, один из лучших искателей Ордена, признавал свои ошибки. Должно быть, завтра случится настоящее чудо или же боги наконец ответят на их зов.

— Если ты говоришь это только из-за того, чтобы мама перестала волноваться, то не надо, — вновь став серьёзным, ответил Себастьян. — Я не ребёнок, мне плевать, какие у тебя там оправдания.

— У меня нет оправданий, — устало произнёс Август. — Я знаю, что ты мне не веришь, но послушай. Да, я говорю это, потому что пообещал твоей маме во всём разобраться. Но это не единственная причина. Она сказала, что я стал точной копией своего отца, и знаешь, в чём тут проблема? Я его ненавидел.

Себастьян выждал секунду и, проводив взглядом одного из официантов, спешащих через зал, бросил на Августа косой взгляд.

— Он муштровал меня, как в настоящей армии, — поспешно продолжил мужчина. — Постоянно контролировал. Твердил, что репутация семьи всегда должна стоять на первом месте.

— Ты говоришь то же самое.

— Иронично, на правда ли? Я действительно считаю, что репутация семьи важна, но то, что сказала твоя мама… Я никак не могу выбросить это из головы. Чувствую себя не только отвратительным отцом, но и самым настоящим чудовищем.

Себастьян насмешливо фыркнул.

— Ты это сказал. Не я.

— Я знаю, что ты мне не веришь, но мама ведь говорила, как я был счастлив, когда ты родился?

— Постоянно, — недовольно скривив губы, ответил Себастьян. — Был так счастлив, что вообще не проводил со мной время.

— Орден требовал моего внимания и…

— Я знаю, — нетерпеливо перебил Себастьян и, задумавшись на секунду, немного повысил голос и начал: — «Пойми, папа очень тебя любит, просто он устаёт на работе». «Что ты, милый, он всегда тебя выслушает, не бойся». «У него сложный характер, но он очень, очень тебя любит». Я, блин, наизусть выучил всё, что мама мне говорила, так что не надо повторять свои отговорки.

Для Августа это были не отговорки.

Себастьян был тихим, послушным и очень умным ребёнком. Если Алексу и Рокси приходилось по сто раз объяснять, почему нельзя совать пальцы в розетки, то Себастьяну хватало одного раза, если не единственного строгого взгляда. Все правила он ловил на лету. Каждое дельное замечание понимал и принимал с первого раза. Себастьян был до того умным и находчивым, что Август элементарно не понимал, где он мог ему помочь.

Может, в этом-то и была проблема.

Обстоятельства складывались так, что первое время Август большую часть времени уделял Ордену, а не семье. Кристин не возражала, за что Август бесконечно был ей благодарен. Эта прекрасная, умная и решительная женщина всегда понимала его и знала, как ему важно помогать Ордену. Она также умело совмещала небольшое количество работы с воспитанием Себастьяна, которому Август со временем начал уделять больше внимания.

Но, опять же, Себастьян был тихим, послушным и очень умным ребёнком.

Когда родился Алекс, стало труднее, но не критично. Возвращался тот ритм жизни, к которому они привыкли, и Августу казалось, что всё нормально.

Он действительно в это верил. Но оказалось, что они с Себастьяном загнали себя в замкнутый круг, который не могли разорвать уже много лет.

Себастьян мало общался с ним и ничего не рассказывал, потому что думал, что отвлекает Августа и тратит его время. Август не представлял, как подступиться к Себастьяну, потому что тот был очень тихим и молчаливым и будто бы совсем не нуждался в отцовском внимании. Себастьян не беспокоил его, потому что думал, что так будет лучше. Август не беспокоил сына, потому что думал, что тому и без него хорошо.

Если бы не Кристин, его прекрасная, умная Кристин, Август бы до сих пор этого не понимал.

— Я знаю, что ничего не могу исправить, — сказал Август, краем глаза видя, как официант направляется к ним с их заказом.

— Поздравляю, — с саркастичной улыбкой ответил Себастьян, не обращая внимания на драу в виде маленькой мыши, ползущую по краю их стола. — Единственная твоя умная мысль за последнее время.

— Но я хочу попытаться. Я люблю тебя, Себастьян, и это правда. Я не хочу, чтобы ты, как и я, жил с ненавистью.

— Я не настолько к тебе привязан, чтобы испытывать ненависть.

Опять же, Август и не ожидал другого ответа. Когда старшему ребёнку уже двадцать два года, сложно пытаться выстроить те самые доверительные отношения, которые так нужны в детстве. И сложно признавать свои ошибки, когда ты всю жизнь только и делал, что старался забыть о них, притвориться, будто их и вовсе никогда не существовало.

Но Август старался. Почему Себастьян этого не видел?

— Это всё? — уточнил он, выдержав небольшую паузу. — Я могу, наконец, выпить?

— Теперь ты подался в алкоголики? — не сдержавшись, выпалил Август.

— Я не хочу терпеть тебя на трезвую голову, — повторил Себастьян слова, брошенные ему всего несколько минут назад, и больше — ничего.

До самого конца обеда, как бы Август ни старался, Себастьян ему не отвечал.

***

— Нас бросят в темницы! — прохныкал Эйкен, едва успевавший за Эйсом.

— Не бросят! — возразил тот.

— Вас бросят в темницы.

Эйкен и Эйс одновременно подскочили на месте и обернулись. Айше подкралась так тихо и незаметно, что даже магия не сумела подсказать об её приближении. Хотя, может, дело было в том, что Айше находилась на своей территории — во дворце эльфов, куда Эйкен и Эйс пробрались меньше двух минут назад.

— Как вы сюда попали? — строго спросила Айше, сведя брови.

Эйкен испуганно вжал голову в плечи и покосился на Эйса.

— Э-э-э… — неуверенно протянул он, — господин Сионий открыл портал. Верно, Эйкен? — с нажимом уточнил Эйс, выразительно посмотрев на него.

Эйкен ничего не ответил, только шире раскрыл глаза. Тени птиц, расположившиеся на его щеке, захлопали крыльями — должно быть, из-за беспокойства и страха.

— Верно, Эйкен? — чуть строже повторила Айше и посмотрела на него.

Эйкен окончательно растерялся. Видя, как тот мучается, пытаясь подобрать хотя бы одно слово для ответа, Эйс почувствовал укол вины.

Это он два дня спустя предложил пробраться к Андеру и узнать, почему магия Эйса привела к нему и до сих пор ли он хранит частицу Силы Лерайе внутри себя. Эйс знал, что Лерайе стала целой, — вернее сказать, почти целой, ведь крохотная её часть всё ещё могла принадлежать Андеру, — и хотел выяснить правду. Может быть, из-за того, что Лерайе была целой где-то на девяносто девять целых и девять десятых процента, а не на все сто, у Пайпер будут серьёзные проблемы. Она предпочитала говорить, что Лерайе собрали по кусочкам, однако Эйс знал, что на самом деле она жутко переживает из-за того, что до сих пор не владела Силой окончательно.

Это было так запутанно и странно. Лерайе могла считаться целой, но не до конца. Пайпер владела всей Силой, но, разумеется, самая маленькая и последняя её частичка, в теории, могла быть заключена в другом человеке.