Мир лабиринта и костей

Эпилог. Всё меняется

Впервые оказавшись во Втором мире, Гилберт был напуган. Он не знал, какие здесь царят законы, какие люди живут, даже не предполагал, что большинство землян и не догадывались о существовании демонов. Тогда ему помогли сигридцы, давно оставившие Первый мир, и Шерая, которая быстро сориентировалась в незнакомом мире.

Теперь же, сбежав от Вторжения во Второй раз, Гилберт помогал сигридцам из Диких Земель.

Меньше, чем за четыре часа он обустроил практически всех спасшихся: кого-то поселил в своём особняке, фей и эльфов отправил к их правителям, другим нашёл места в Зале Истины и среди землян, которые, прошедшие эриам, годами помогали сигридцам. Саул Бергенсен и Август Гривелли приказали всему Ордену срочно искать крышу над головой для остальных сигридцев, а все маги и целители собрались в Зале Истины, чтобы помочь раненым.

Королева фей, как сказала Шерая рвала и метала поначалу, но затихла и будто бы впала в транс, когда последней из Перехода, который был открыт в Тоноаке, едва не выползла Эйлау, на котором не осталось живого места. Марселин, первая перешедшая во Второй мир, спасала её несколько часов, о чём Гилберт узнал как раз перед тем, как целительница решила вернуться в особняк.

Сам Гилберт вместе с сальваторами выступил перед лидерами коалиции, созванными на срочное собрание, и рассказал так много, как мог, несколько раз подчеркнув, что сейчас главное разместить людей и позаботиться о раненых. Королева Ариадна была слишком шокирована происходящим, из-за чего ни разу за всё собрание не сказала ни слова, а король Джулиан — зол настолько, что едва не орал во всё горло. В собрании также участвовали правители из Диких Земель, и если бы не Фортинбрас, они бы все перегрызли друг другу глотки.

Гилберт искренне поражался тому, как Фортинбрас, быстро угадывая чьё-либо настроение, находит нужные слова. Как он был настойчив с лордом Эшем и леди Арраной, как покорен с королём Джулианом и решителен — с Данталионом. Ещё недавно они все были готовы обвинить его во все смертных грехах, а сегодня — слушали, запоминали каждое произнесённое им слово, даже позволяли использовать Время, чтобы увидеть то, что видел сальватор.

Всё это было так сумбурно и дико, что начало казаться нормальным. Так же, как и двести лет назад, сигридцы бежали от демонов, а люди Второго мира их приняли. Но если раньше Гилберт чувствовал себя мальчишкой, который мог вот-вот умереть от страха и боли, сейчас он не позволял себе даже на мгновение опустить взгляд. Он пообещал правителям Диких Земель, что об их людях позаботятся, и был намерен сдержать слово. К тому же, его собственный народ, который воспринимал его лишь как принца, смотрел на него. Многих великанов удалось разместить в особняке, по воле Гилберта и с помощью пространственной магии создавшего ещё больше места, но некоторые были вынуждены ютиться в Зале Истины. После собрания Гилберт пообещал им, что искатели найдут для них место, выслушал едва не каждого, параллельно успевая отдавать распоряжения членам коалиции, которые обращались к нему с вопросами и просьбами о помощи.

Впервые за долгое время Гилберт почувствовал себя настоящим королём, но это чувство было омрачено кровью сигридцев, которым не удалось спастись, и тяжёлыми взглядами тех, кто всё же попал во Второй мир.

Гилберт старался не показывать усталости, страха и боли, но не сдержался, когда после собрания, когда было решено отложить обсуждение до следующего утра и сосредоточиться на помощи спасённым, когда члены коалиции, наконец, оставили его в покое, он крепко обнял Шераю. Она помогала ему всё это время, не задавая лишних вопросов, не позволяя отвлекаться, но теперь, стоя в коридоре, где никого, кроме них и Фортинбраса не было, обнимала его в ответ.

— Безумие какое-то, — дрогнувшим голосом пробормотала Шерая, прижавшись щекой к макушке Гилберта. — Как это возможно?..

Краем глаза Гилберт заметил, как Фортинбрас приготовился ответить, но в последний момент будто одумался и уставился в другой конец коридора — туда, где минутой назад в портале скрылись Пайпер и Николас. На собрании они почти не говорили, лишь подтверждали слова Фортинбраса. Но если Николас молчал из-за усталости, ведь он потратил колоссальное количество магии, то Пайпер — из-за того, что не могла даже посмотреть на Фортинбраса.

Кит не выбрался, и Гилберт даже не смог толком осознать этого, как пришлось срочно решать проблемы спасшихся сигридцев. У него не было времени на скорбь, и даже теперь, стоя в объятиях Шераи, по которой он безумно скучал, он не мог всерьёз задуматься о том, что Кита больше нет.

Боги обманули их, заманили в Лабиринт, но для чего — так и не стало ясно. Часть из богов сражались на их стороне, но кто именно и где они сейчас — тоже неясно. Вопросов стало только больше, неопределённость окружила со всех сторон, а животный ужас сковывал тело. Всё, чего хотел Гилберт, так это забиться в какой-нибудь укромный угол и рыдать, пока слёзы не кончатся. Он слишком устал, чтобы сражаться, хотя во время первого нападения несколько часов назад и не сражался толком. Всё сделала Стелла, которая не меньше десятка раз спасала его и которую Гилберт даже не отблагодарил по-нормальному.

— Нам нужно вернуться, — сказала Шерая, отвлекая его от мыслей, и уточнила, заметив его озадаченный взгляд: — В особняк. Я знаю, что ты хочешь помочь всем и сразу, но это невозможно, Гилберт. Пусть поработают искатели. Вам нужно… отдохнуть.

На последнем слове её голос дрогнул, наполнился неуверенностью и будто бы болью. Шерая точно знала, что они не могут отдыхать. Только не после очередного поражения и бегства.

— Хотя бы немного, — добавила Шерая чуть мягче, потрепав его по волосам. — И тебе, кстати, тоже.

Она обернулась к Фортинбрасу, который, не поведя и бровью, равнодушно бросил:

— Как скажешь.

Удовлетворённая таким ответом, Шерая отпустила Гилберта и, вытянув руку, открыла портал прямо в коридоре, а не направилась в зал, где были десятки стабильных порталов, ведущие в разные точки мира. Гилберт мгновенно юркнул за ней, Фортинбрас медленно прошёл следом, закрывая портал. Они оказались в одном из пустых коридоров особняка, что казалось странным — ещё недавно здесь было так много людей, что слуги едва могли протолкнуться.

Шерая уже направилась к лестнице, когда Гилберт выпалил:

— Собери наших где-нибудь. Хочу… поговорить. И расскажешь поподробнее, что у вас тут было.

Шерая испытующе посмотрела в ответ, но, неожиданно для него подняв левую ладонь, помахала ей и с улыбкой спросила:

— А этого тебе мало?

Гилберт сглотнув, поборов желание бросить все дела и остаться рядом с Шераей, чтобы извиниться за то, что он не был рядом, когда она лишилась мизинца на левой руке. В подробности она не вдавалась, — не до того было, — но пообещала, что расскажет, что произошло, когда всё немного утихнет.

— Я хочу свернуть шею тому, кто сделал это с тобой, — ответил Гилберт.

— Король Джулиан тебя опередил. Спросишь у него потом, как это было.

Гилберт кивнул, но не соглашаясь с ней, я показывая, чтобы она выполнила его поручение. Шерая, помедлив с секунду, кивнула в ответ и скрылась за поворотом, направившись к лестнице. Гилберт же обернулся к Фортинбрасу, который всё это время стоял не шевелясь и будто бы не обращал на них внимания.

— Вновь посадите меня под замок, Ваше Высочество? — с лёгкой улыбкой спросил он. — И приставите рыцаря?

Быстрее, чем Гилберт успел передумать, он подбежал к Фортинбрасу и крепко обнял его.

— Прости меня, — выдохнул Гилберт, утыкаясь лбом ему в плечо. — Прости, прости, прости…

Он был раксовым идиотом, который постоянно впадал из крайности в крайность и отказывался принимать тот факт, что Фортинбрас — не Предатель. Об этом говорили Пайпер, Киллиан и Стелла, даже Шерая, но Гилберт возражал будто по инерции, что было недалеко от правды. Он слишком долго жил только за счёт ненависти, которую питал из года в год, отказываясь принимать другую точку зрения.

И Гилберт слишком устал, чтобы и дальше бороться с теми, кто, как он думал, лгали ему. Оказалось, что это он лгал самому себе, чем делал только хуже. Он устал отрицать тот факт, что Фортинбрас был его братом. Гилберт понял это ещё в крепости дома Эдон, после собрания, в котором почти не участвовал, но признаться вслух смог только сейчас.

— Прости меня, — выдавил Гилберт, перебарывая отвращение к самому себе и стараясь заглушить подступающие рыдания. — Прости меня, я… я был идиотом, знаю, но…

У него не было никаких оправданий, не было никаких «но», которые он мог бы озвучить. Была только ненависть, медленно убивавшая его много лет, и любовь к брату, которую он безуспешно пытался вытравить из себя.

— Я принимаю тебя в род Лайне, — чётко, боясь, что Фортинбрас может его не услышать или неправильно понять, сказал Гилберт, отступив на шаг и подняв на него глаза. — Я принимаю тебя в род Лайне… брат. Твоё изгнание окончено.

Фортинбрас медленно покачал головой, будто не веря в то, что слышит. В уголках глаз блеснули слёзы, губы дрогнули. Гилберт выдавил нервный смешок и повторил:

— Я принимаю тебя в род Лайне.

— Я… — кое-как выдавил Фортинбрас, начав озираться, словно пытался найти ещё кого-то, кому могли быть адресованы эти слова.

— Ты всегда был частью рода Лайне, — добавил Гилберт, — и всегда был моим братом. Мне жаль, что я заставил тебя думать иначе. Жаль, что говорил, как сильно ненавижу тебя. Я… мне нет оправдания, я лишь хочу сказать, что…

Гилберт захрипел от неожиданности, проглотив остаток предложение, когда Фортинбрас обнял его. Намного крепче, чем Гилберт до этого, и в то же время аккуратно, будто всё ещё не верил, что может касаться его.

— Прости меня, — совсем тихо повторил Гилберт, обнимая его в ответ. — Прости, прости, прости…

Может, они потеряли ещё один мир, но, по крайней мере, наконец обрели друг друга.

***

Как только Иснан вышел из портала, на него разом направили оружие и магию.

— Ну и ну, — проворчал он, покачав головой. — Это вы так гостей встречаете?

Иснан щёлкнул пальцами, мгновенно возводя вокруг себя барьеры, и не удержался от довольной ухмылки, когда бронзовая стрела отскочила от одного из них. Рыцарь, пустивший стрелу, метнулся вперёд, но двое людей удержали его на месте. Иснан прищурился, оглядывая присутствующих, и ради приличия даже попытался вспомнить их имена.

Рыцаря, кажется, звали Энцелад. Слева от него был Стефан, великанский ублюдок, которого почти убил Маракс, справа — Киллиан, лживый король, который совсем не был интересен Иснану. Фортинбрас, Третий сальватор, сделал шаг вперёд, и его глаза посветлели на тон, а пальцы легли на рукоять меча. Гилберт стоявший позади него, напрягся. Джинн расправил крылья, закрывая собой Стеллу и Клаудию. Стелла смотрела на Иснана так яростно, будто пыталась убить одним взглядом. Четвёртый, Николас, соскочил с кресла сразу же, как появился Иснан, и теперь держал руки поднятыми, будто был готов атаковать. За его спиной прятались Твайла и Марселин, а рядом стояла Пайпер, Первая. Иснан улыбнулся, заметив её потухший взгляд.