Мир лабиринта и костей

Глава 7. Видеть дальше последней ошибки

Приветственный пир продлился почти два дня, в течение которых Гилберт ходил, как на иголках. Так как Клаудия предпочитала отсиживаться в одиночестве, Энцеладу не было смысла торчать у неё под дверью и ждать, пока она сделает хоть что-нибудь, что он сможет использовать на благо коалиции. Почти всё это время он сопровождал Гилберта, напоминал ему, что рано или поздно, но вход в Лабиринт будет найден — из-за этого Гилберт бесился практически так же, как из-за того, что Омага не принимала его.

Однако Гилберт даже не предполагал, что вход в Лабиринт будет обнаружен так скоро. Он также не понимал, почему Катон, вождь Дикой Охоты, о котором ходило столько легенд и который упоминался даже в Книге Призыва, до сих пор помогал им. Когда его Охотники явились в Омагу вчера вечером, всё же ответив на приглашение Киллиана, — определённо вынужденное, как понял Гилберт, — те принялись развлекаться и праздновать, тогда как Катон ни разу не снизошёл до этого. Он постоянно искал вход в Лабиринт способами, которые были известны только ему, и, наконец, нашёл.

— Хорошие новости, — с хищной улыбкой обернувшись к ним, сказал Катон спустя несколько минут напряжённой тишины, когда были слышны только неразборчивые ругательства Николаса и Твайлы, державшихся чуть поодаль. — Врата омагского Некрополя вновь откроются на рассвете.

Пайпер недоверчиво нахмурилась, уставившись на Катона. Тот ответил ей всё той же хищной улыбкой и, упав на стул во главе стола, бесцеремонно закинул ноги на его поверхность. Гилберт услышал, как громко клацнул зубами Киллиан.

Каждый из них, казалось бы, из последних сил сдерживался, чтобы не сорваться. Напряжение, витавшее в воздухе, было физически ощутимым. Чуть больше недели они провели в ожидании, когда вход в Лабиринт будет найден, и за это время изрядно истрепали друг другу нервы. Сам Гилберт стал причиной не одного конфликта, чего нельзя было сказать об Энцеладе: он постоянно держался в стороне. Местные рыцари и так без устали следили за ним из-за того, что он постоянно был неподалёку от Клаудии. Гилберт не раз слышал о том, как она почти всё время молчит и лишь изредка, в моменты, которые Энцелад не понимал, начинает болтать с мёртвыми за чужими спинами.

Этим утром Клаудия совсем не была тихой. Почти двадцать минут она спорила с Киллианом и Фортинбрасом о том, следует ли им рисковать и проверять другие Некрополи или лучше довериться то ли магии, то ли не магии Катона. В это время он сам, прекратив надоедать Твайле вопросами о том, что случилось с её рогами, и совершенно не замечая попыток Пайпер, Николаса и Кита спровадить его куда подальше, пытался определить, где и когда вновь появятся врата в Некрополи.

— Но перед этим, — продолжил Катон, когда никто так и не подал голоса, — есть один маленький вопрос, который я бы хотел решить. Третий, милый, слышишь меня?

Фортинбрас, меривший зал совещаний широкими шагами, рассеянно махнул ему рукой.

— Мои Охотники приносят вести, что тварей становится только больше. Они не нападают, наоборот, прячутся. Возможно, кто-то достаточно сильный призывает их в одно место.

Фортинбрас остановился, бросив на Катона нечитаемый взгляд. Николас что-то очень тихо пискнул, тогда как Твайла громко и грязно выругалась.

— Я мог бы, наверное, узнать, в чём дело, — лениво продолжил Катон, качнувшись назад и сложив руки за головой. — Но сам понимаешь, благотворительностью я не занимаюсь. Ты и так должен мне за то, что я помогаю вам с Некрополями. Условия, надеюсь, ты помнишь.

— Ты получишь столько магии, сколько пожелаешь, — ледяным тоном ответил Фортинбрас.

— О нет, нет! — рассмеялся Катон, вдруг выпрямившись и с практически детским интересом посмотрев на сальватора. — Неужели ты не хочешь, чтобы все узнали, какой ты благородный?

Фортинбрас устало выдохнул. Гилберт презрительно фыркнул, но спустя мгновение понял, что сделал это исключительно по инерции. Он никому не говорил о том, как прошёл его разговор с Киллианом, делал вид, будто его и не было, но за собой замечал, что всё реже огрызался на слова Третьего и практически не отпускал едких комментариев в его адрес.

— Это не обязательно, — пробормотал Фортинбрас, когда воодушевлённый Катон, поднявшись на ноги, уже открыл рот.

— Обязательно! — горячо возразил Охотник.

От его притворства Гилберту было тошно, но он старался не показывать своего раздражения.

— Слушайте всё! — с неуместной торжественностью продолжил Катон, оглядев каждого из собравшихся. Зал совещаний вдруг показался Гилберту тесным, а напряжение будто заполнило собой весь воздух. Прежде, чем Катон продолжил, в секундной тишине Гилберт услышал, как Стелла, сидевшая рядом с Клаудией за длинным стоном, громко выдохнула. — Как и всегда, за право воспользоваться уникальными талантами Дикой Охоты Третий согласен выполнить одно из двух условий!

Киллиан очень тихо рыкнул на Катона, но тому было плевать. Войдя в раж, он даже проигнорировал Стеллу, которая мгновенно заскрипела зубами и так сильно вцепилась в поверхность стола, что оставила на нём глубокие борозды от когтей.

— Всё чрезвычайно просто, — с лёгкой улыбкой продолжил Катон, остановив взгляд на Фортинбрасе, который, судя по его взгляду, уже продумывал убийство Охотника. — Чтобы избежать проблем, можешь отдать мне Стеллу.

Гилберту показалось, будто из помещения разом выкачали весь воздух. Он дёрнулся, почувствовав, как против воли напряглось всё тело, и удивлённо уставился на Катона. Стелла стала бледнее листа бумаги и испуганно уставилась на Охотника, решительно сделавшего шаг к ней.

Клаудия подскочила на ноги и преградила ему дорогу. Киллиан, всё это время стоявший возле окон, в ту же секунду оказался рядом. Гилберт на мгновение ощутил, как дрогнул воздух от магии Фортинбраса.

— Или же, — как ни в чём не бывало продолжил Катон, — ты отдашь мне его.

Гилберт был уверен, что он просто не понимает, как на самом деле заключаются сделки в этом мире, но ошибки не было: Катон указывал на него.

— Что? — растерявшись, выдавил Гилберт.

— Ни за что! — отрезал Фортинбрас.

— Ты надоел мне, — лениво ответил Катон, мазнув по нему скучающим взглядом. — Либо Стелла, либо твой драгоценный Гилберт. Решай, пока я добрый, иначе заберу обоих и не отдам вплоть до рассвета.

По спине Гилберта пробежал холодок. О чём вообще говорил вождь Дикой Охоты? Что конкретно ему нужно от них? Не может же он…

— Нет, — ещё жёстче повторил Фортинбрас. — Я позволю тебе забрать ещё больше магии. Столько, сколько нужно Охоте.

— Ты меня слышал. Либо Стелла, либо Гилберт. Иначе я не проведу вас к вратам по самому безопасному пути, мимо магии и хаоса, с которым может справиться только Охота.

— Что тебе нужно от меня? — наконец спросил Гилберт, сложив дрожащие руки на груди.

— Просто хочу сразиться с тобой, — ответил Катон. — Хочу узнать, каков в бою принц великанов.

— Я король, — незамедлительно напомнил Гилберт и тут же изменился в лице, недовольно скривив губы, поняв, что возразил лишь инертно.

— Ты принц. Король — Киллиан. Но если сразишься со мной, я признаю тебя и твою силу.

Не успел Фортинбрас вмешаться, как Гилберт спросил:

— А от Стеллы что тебе нужно?

— А Стелла у меня в любимицах, — ядовито улыбаясь, ответил Катон быстрее, чем кто-либо успел остановить его. Он даже попытался сделать шаг ближе к Стелле, но Киллиан, всё ещё стоящий перед ним, тихо рыкнул на него. Катон с притворным разочарованием покачал головой. — Ну что за глупости? Будто вы не понимаете, сколь многое Охота делает для вас. Соглашайся, Стелла. Обещаю, в честь воссоединения я буду нежным.

— Я убью тебя! — прорычала Стелла. — Я вырву твоё сердце!

Она бросилась на него, но Киллиан остановил её. Он крепко держал брыкающуюся, рычащую Стеллу и терпел её острые когти, рвавшие рукава его одежды и оставлявшие красные полосы на коже, пока Катон громко смеялся.

— Я дам вам время до заката, — кое-как уняв смех, произнёс Катон. — Дайте знать, когда выберете, чем платить Охоте за проявленную щедрость.

Несколько секунд он не двигался, будто ждал чего-то, только Стелла продолжала своё сопротивление. Клаудия наклонилась к ней, что-то зашептала, но это ничуть не успокоило Стеллу, лишь распалило сильнее. Катон улыбнулся ей, показав клыки, и Стелла вздрогнула всем телом. Её дикий, животный страх мгновенно наполнил собой воздух.

Гилберт и раньше чувствовал её страх, но такой — впервые.

— Я согласен.

Лишь по тому, какой разъярённый взгляд Фортинбрас бросил на него, Гилберт понял, что сказал это вслух.

— Согласен? — с любопытством уточнил Катон, оглянувшись на него.

— Да, — подтвердил Гилберт. — Если это необходимо, сразимся с тобой.

— Прямо сейчас, — быстро добавил Катон, не позволяя никому даже слова вставить. — Я хочу, чтобы все это видели.

— Нет! — гаркнул Киллиан. — Я не позволю проводить показательные бои на территории дворца!

— Какая разница?! — не выдержал Гилберт, всплеснув руками. — Если ему нужен бой, я дам ему бой!

Внезапно перед ним выросла огромная чёрная тень, вынудившая его отступить на шаг. Энцелад уже было рванул вперёд, но замер на месте, и судя по лёгкому колебанию в воздухе — не сам, из-за магии. Катон, шагнувший из тени, нависнул над Гилбертом и с широкой, жёсткой улыбкой процедил:

— Сражаемся по правилам Охоты. Выбор места и времени за мной, оружия — за тобой.

— По рукам, — едва не запнувшись, ответил Гилберт.

Он действовал инстинктивно, совершенно не понимая, из-за чего готов идти напролом и до самого конца, но одно знал на все сто процентов: перед вождём Дикой Охоты ни в коем случае нельзя отступать.

— Жду не дождусь, — добавил Катон, после чего, выждав всего секунду, похлопал его по щеке. — Я тебя на кусочки разорву.

***

Стелла часто сражалась по правилам Охоты и знала: у Гилберта нет шансов. Катон и впрямь разорвёт его на кусочки и не понесёт за это никакого наказания, потому что Гилберт пошёл на бой с ним добровольно. Хотя Стелла сомневалась, что это так.

Она не представляла, зачем Гилберту соглашаться. Из двух вариантов, предложенных Катоном, бой был наихудшим и определённо бессмысленным выбором. Несмотря на хвалёную силу великанов, Гилберт не продержится против Катона и пяти минут. Каждый понимал это, и Стелле хотелось верить, что Гилберт ещё одумается.

Второй вариант, предложенный Катоном, был отвратительным, но Стелла знала, что выбора у неё нет. Нельзя рисковать Гилбертом, принцем великанов и ракатаном для души Фортинбраса, только для того, чтобы не пострадать самой. В конце концов, она знала Катона, на что он способен и как его стерпеть. За свою помощь он постоянно требовал вернуть Стеллу в Охоту, но соглашался с боем и с магией Фортинбраса, которой он делился с Охотой. За все эти года Фортинбрас ни разу не позволил Стелле самой разобраться с Катоном.

Она чувствовала себя виноватой, когда сальватор соглашался разделить магию между Охотниками, и в то же время радовалась, что Фортинбрас в очередной раз сам решил эту проблему. Но сейчас ей было безумно страшно.