Морально нечестивый

— Мы можем не торопиться? Иметь нормальный брак?

— Не торопиться, хорошо . Мне бы этого хотелось, — откровенно отвечаю я.

Может, не все потеряно.

Может, для меня все-таки есть надежда.

Ближе к вечеру я

встречаюсь с Владом в охраняемом месте. Припарковав машину, он выходит из нее и бросает мне папку.

— Что это?

— Отчет о судебно-медицинской экспертизе нашей милой монашки.

Я открываю его и бегло просматриваю его содержимое. Там не так много. Причиной смерти была признана потеря крови, но патологоанатом прокомментировал наличие нескольких разрывов на левом желудочке сердца. Это, а также некоторые повреждения на ребрах, позволили предположить, что монахине могли нанести удар ножом в сердце, после чего она истекла кровью.

— Я не понимаю, почему это так важно. — Я пролистываю папку и передаю ее ему обратно.

— А вот замечания патологоанатома довольно интересны. Предположим, ее действительно ударили ножом в сердце. Мы с тобой оба знаем, как трудно это сделать. Нужно идеальное лезвие, идеальный угол и нужное количество силы.

— Значит, у нашего подражателя достаточно анатомических знаний, чтобы нанести смертельную рану. — Я приподнимаю бровь, глядя на него.

Он прав в том, что проткнуть кого-то в сердце не так просто, как кажется, в основном потому, что ты не будешь наносить удар над сердцем, скорее тебе придется наклонить нож под углом снизу. И даже это во многом зависит от типа используемого лезвия и силы преступника, поскольку сначала нужно пройти через жировую и мышечную ткани.

— Я прокрутил в голове несколько сценариев. — Влад начинает расхаживать передо мной.

— Рассказывай.

— Патологоанатом упомянул только рваные раны, но не дыры или что-то, что могло бы однозначно идентифицировать это как удар ножом. Это значит, что рана была не слишком большой.

— Или ей не проткнули сердце. — Я указываю на очевидное.

— Но, если это так, — продолжает Влад, — тогда наш подражатель намеренно использовал узкое лезвие, чтобы проткнуть сердце, но в итоге отсрочить смерть.

— К чему ты клонишь?

— Значит, она истекла кровью. Но это произошло не сразу. На это нужно время. Мы с тобой оба это знаем.

— И что?

— Посмотри еще раз на отчет. Там есть список всех ее травм. Но знаешь, чего там нет?

Я жду, зная, что он меня просветит.

— Раны, полученные при обороне. Никаких. Токсикологический отчет тоже чист, так что она не была под действием наркотиков. Если бы рана была неглубокой, у нее было бы достаточно времени, чтобы бороться.

— Значит, борьбы не было. — Я хмурюсь, обрабатывая информацию. — Это означает...

— Преступником был кто-то, кого она знала.

— Ближе к делу. — говорю я. — Может быть миллион других причин, по которым она не стала с ним драться, верно?

— Разве? Я провел всю ночь, перебирая все возможные сценарии. Вот здесь, — он указывает на файл, — никаких защитных и жестких ранений. То есть ее руки были свободны, но она даже не поцарапала своего убийцу. Ее ногти были чистыми. И я не имею в виду, что кто-то специально их чистил. Просто под ними не было никаких инородных тканей. — Я вижу, что Влад начинает волноваться, поэтому я просто жду, когда он продолжит.

— Есть два вероятных исхода. Первый - она была слишком шокирована, чтобы отреагировать. Это возможно, но не совсем вероятно. Это рефлекторная реакция, особенно при самообороне. Второе... — Он делает паузу и поворачивается ко мне. — Она была добровольным участником. — Его лицо серьезно, когда он говорит это, и я не могу удержаться, чтобы не разразиться смехом.

— Значит, она хотела этого. Ты слышишь, как это абсурдно? — Кто добровольно согласится быть разрубленным на куски и выставленным на алтарь?

— Кому-то промыли мозги. Кто-то, кто верит, что в его смерти есть какая-то высшая цель? — Влад пожимает плечами. — Люди отдавали свои жизни и за меньшее. — Он произносит это скучающим тоном.

— Ты говоришь о людях, как будто ты не один из них, —резко отвечаю я.

— С таким же успехом я мог бы и не быть. — Он ухмыляется, затем идет к своей машине и открывает багажник, показывая спящего мужчину.

— Что это? — простонал я, прекрасно понимая, что Влад имеет в виду. Так вот почему он хотел встретиться здесь. Я качаю головой.

— Как я уже сказал, пока это только теория, но мне хотелось бы проверить ее на практике.

— А ты не мог бы сделать это сам?

— Ты же знаешь, что не могу. Мне нужен кто-то, кто будет держать меня в узде.

Тогда Влад говорит мне, что тот человек - крыса, и он все равно получил бы подобное наказание.

Я неохотно соглашаюсь, и мы устанавливаем все переменные для эксперимента Влада. Он точно все продумал.

Когда мужчина приходит в себя, Влад наносит ему удар длинным узким ножом. Мужчина борется в руках Влада, его руки брыкаются, пытаясь вцепиться во Влада.

Я нахожусь в стороне, наблюдаю.

После того, как Влад вынимает нож, след крови начинает медленно падать. Он делает несколько шагов назад и оценивает ситуацию. Конечно, у мужчины шок, и он немного спотыкается, зажимая рану, но не падает. Он бросается на Влада, пытаясь отобрать у него нож.

— Ты доказал свою точку зрения. Заканчивай, — кричу я Владу, уже видя признаки того, что он борется со своим контролем. Думаю, мое предупреждение запоздало на секунду, потому что Влад заваливает мужчину на спину, его нож режет и режет. Я вздыхаю, сцена передо мной слишком знакома. Я сажусь в машину и на мгновение закрываю глаза. Пройдет некоторое время, прежде чем его ярость пройдет.

Стук в окно заставляет меня проснуться, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Влада, полностью покрытого кровью. Я опускаю окно и протягиваю ему салфетки. Он вытирает кровь с лица. С его костюма капает кровь, и я могу только представить себе состояние тела, если Влад так выглядит.

— Спасибо.

Я выхожу из машины и осматриваю его работу. Мужчина полностью растерзан, его тело представляет собой массу искореженной плоти и костей.

— Ну что, это доказало твою гипотезу? — спрашиваю я с иронией, и Влад усмехается.

Он приседает и берет руку мужчины - или то, что от нее осталось.

— Я бы сказал, что доказал свою точку зрения. Если ты не хочешь в это верить, дело твое. — Он пожимает плечами, показывая мне остатки крови под пальцами мужчины и несколько царапин на своей коже.

Я помогаю ему закинуть тело в багажник его машины, после чего он отправляется в путь.

Теория Влада звучит безумно. Черт, да она и есть сумасшедшая. Зачем кому-то добровольно позволять серийному убийце убивать себя? Но если есть хоть какой-то шанс, что он может быть прав... Тогда монахиня знала подражателя. Это начало. И я не могу позволить себе оставить ни одного нераскрытого дела. Не тогда, когда мне есть кого защищать.

Я возвращаюсь в машину и еду домой, отмечая, как было уже поздно уже. Когда я вернулся в дом, было уже, наверное, чуть больше двенадцати. Моя первая мысль - пойти и привести себя в порядок, поскольку я, должно быть, тоже в кровавом месиве.

— Марчелло? — слышу я голос Каталины.

— Лина? Что ты делаешь в такой час? — Она подходит ко мне и задыхается, когда видит, в каком я состоянии.

— Ты ранен? Боже, что случилось? — Она хмурится, глядя на меня, ее лицо полно беспокойства.

— Кровь не моя, — говорю я и пытаюсь, как мне кажется, улыбнуться. — Мне нужно смыть это. — Я иду в сторону своей комнаты, а Лина следует за мной.

— Ты... — начинает она, и ее нижняя губа дрожит.

— Я кого-то убил? Нет. Помог ли избавиться от тела? Да. — Я рассказываю ей краткую версию истории и расстегиваю рубашку. Кровь просочилась сквозь материал и теперь пачкает мою кожу, липкость заставляет меня чувствовать себя некомфортно.

— Тебе помочь? — спрашивает Лина, шокируя меня. Я смотрю на свой голый торс, а затем на нее, вопросительно поднимая брови. — То есть, если тебе нужна помощь, — быстро перефразирует она и опускает взгляд, явно смущаясь.

— А если бы я... — Я делаю два шага, пока не оказываюсь перед ней. — Как бы ты мне помогла? — Я слегка наклоняю ее подбородок вверх, наслаждаясь простым прикосновением. Каталина, возможно, единственная женщина в этом мире, к которой я могу прикоснуться без проблем. И я не знаю, благословение это или проклятие.

— Я могу помочь вытереть твою грудь. — Ее глаза смотрят куда угодно, только не на меня.

— Правда? — Я тяну, наслаждаясь тем, что вижу Каталину такой. Она только кивает.

— Следуй за мной. — Я провожаю ее в ванную и даю ей полотенце. Затем я снимаю свои брюки, оставаясь в одних боксерах.

Каталина тут же отворачивает лицо.

— Это необходимо? — спрашивает она тихим голосом, слегка прикрыв глаза рукой.

— Я бы не хотел сейчас намочить свои штаны, не так ли? — бросаю ей вызов.

— Так. — Она принимает мое объяснение. — А как же тогда рубашка? Разве ты не должен снять и ее? — Ее вопрос достаточно невинный, но я еще не готов к тому, чтобы она увидела мою спину. Не в ближайшее время.

— Я могу сделать это сам, если... — Я меняю тему, но она прерывает меня.

— Я сделаю это.

Она берет полотенце и промокает его, прежде чем встать передо мной.

— Можно? — Она спрашивает моего одобрения, прежде чем прикоснуться ко мне, и мое сердце грозит разорваться в груди.

— Пожалуйста. — Ч веду ее руку, пока она не ложится на мою грудь. Каталина вытирает кровь, ее движения мягкие и нежные.

— Спасибо, — говорю я. Я мог бы просто принять душ, но, чтобы она делала это? Это похоже на сбывшуюся мечту.

Каталина так сосредоточена на своей задаче, что не замечает, как опускается все ниже и ниже. Когда ее движения следуют ниже моего пупка, мне приходится подавить стон. Она хоть понимает, что делает со мной? Еще чуть-чуть, и Каталина бы увидела, как сильно она на меня влияет.

Но я не хочу ее пугать. Пока не хочу.

Я беру ее руку и подношу к своему рту для мягкого поцелуя. Должно быть, она все заметила... судя по розовым пятнам на ее щеках.

— Я ничего не могу с собой поделать, ты знаешь. Не тогда, когда ко мне прикасается красивая женщина. — Я наклоняюсь вперед, чтобы прошептать ей в волосы. Она слегка хихикает, и этот звук — чистая музыка для моих ушей.

— Я... Спасибо, — отвечает она, румянец распространяется до корней ее волос.

После того, как она смыла кровь с моего тела, я пытаюсь уговорить ее пойти в свою комнату и немного поспать.

— Можно я останусь с тобой? — спрашивает Лина, и мне хочется сказать "да", но...

— Не сейчас, Лина. Ты видела, каким я могу стать ночью. Что, если я причиню тебе боль? — Я качаю головой, прекрасно зная, насколько сильными могут быть мои ночные кошмары.

— Не причинишь! — сразу же говорит она. — Ты не сделал этого в прошлый раз.

— Я не доверяю себе. Может быть, в будущем. Но сейчас? Я не буду рисковать. — Я придвигаюсь ближе к ней, намереваясь показать ей, что я не отвергаю ее, а защищаю. Пусть даже от самого себя. Я глажу ее щеку тыльной стороной ладони, прежде чем наклониться и коснуться губами ее губ. — Иди, — шепчу я.

Она смотрит на меня мгновение, ее глаза полны тоски, но она выполняет мою просьбу.

Черт возьми!

Мне нужно взять себя в руки. Даже если это снова означает терапию. Я должен сделать это ради Лины.