Морально нечестивый

Глава 9

Марчелло

Несколько часов назад

Мое отвращение к прикосновениям нельзя отнести к какому-то одному моменту времени, хотя было одно конкретное событие, которое могло это спровоцировать. Возможно, все началось в детстве. Есть исследование, которое доказало, что младенцы, имеющие тесный физический контакт с матерью, вырастают более приспособленными людьми, чем те, у кого нет авторитета матери. Я отношусь к последней категории.

Выяснить, что произошло при моем рождении, было несложно - персонал всегда сплетничал. Моя мать, взглянув на меня, объявила меня грешником. Она сказала, что бесконечное количество крещений не сможет очистить мою душу. Отцу, конечно, нравилась мысль, что его сын будет воплощением дьявола. И поэтому он сделал все, что было в его силах, чтобы лишить меня человечности. Моя мать либо держалась на расстоянии, либо издевалась надо мной, считая меня грешником.

Все это свелось к одному событию, которое стало для меня переломным моментом. С тех пор у меня развилась боязнь прикосновений. Хотя моя фобия касается всех, она особенно травмирует, когда речь идет о женщине. Поэтому в течение последних десяти лет я избегал любых контактов с противоположным полом. Даже на работе люди считали меня геем просто потому, что я держался на почтительном расстоянии от всех женщин в офисе. А теперь я должен жениться... скорее всего, на восемнадцатилетней. От одной мысли об этом мне становится плохо.

Это не значит, что за все эти годы не было случайных прикосновений; практически невозможно жить в полной изоляции. Но каждое из этих прикосновений причиняло мне физическую боль и такие душевные страдания, что мне требовалось время на восстановление. Кроме того, мне хочется верить, что я достаточно хорошо адаптировался, чтобы жить в обществе как нормальное существо, или настолько нормальное, насколько это вообще возможно.

— Синьор, вас хотят видеть. — Амелия отвлекает меня от моих мыслей. Я снимаю очки и массирую виски.

— Проводи их.

Не прошло и минуты, как Влад небрежно заходит внутрь и плюхается на стул напротив меня.

— Марчелло. — Он ухмыляется мне, между тем громко жуя жвачку.

— Что известно по поводу последних событий? — спрашиваю я, зная, что Влад не придет сюда просто поздороваться. Мы пытались разобраться с последним нападением, но, по его словам, Куинн и Мэтью Галлахер реже стали появляться после смерти Хименеса.

— Не совсем. Знаешь, все то же самое, все то же, — говорит он, его глаза фокусируются на часах позади меня.

— Что это значит? — С Владом мне всегда приходится выпытывать у него информацию.

— О, ты знаешь, — невинно пожимает он плечами. — Картель Ортеги теперь работает с главой MC, Куинн вернулся в город... все по-старому.

— Ты сказал, что Куинна не видели.

— Разве я? Однако. Мои знакомые говорят, что он готовится к важному бою. Они открыли еще несколько арен в Бронксе.

— А ты не думал, что такой ход событий и был запланирован?

— Я не беспокоюсь о Куинне. Парень — машина, но разве умная машина? Не думаю. А вот его отец? Его не видели с момента нападения на Агости. И если бы сейчас была хоть какая-нибудь информация о нем, то я бы точно сказал, что такой исход событий и планировался. — Влад откинулся в кресле, приняв беззаботное выражение лица. Его игра настолько хороша, что я не думаю, что кто-то заметит, что скрывается под поверхностью.

— Мои люди хотят отомстить за жертвы, — добавляю я.

— И ты думаешь, что я не хочу того же? — спрашивает Влад, явно обиженный.

— Я не знаю, чего ты хочешь. И вообще, зачем ты сюда пришел?

— Марчелло, Марчелло, ты всегда так груб со своими гостями? Неудивительно, что люди терпеть не могут твою угрюмую задницу. — Влад покачал головой в притворном возмущении.

— Переходи к делу, Влад.

— Хм... — Он изучает меня секунду. — Ты сделал правильный выбор, взяв на себя роль дона... и поэтому ты будешь пожинать плоды.

— О чем ты говоришь? — Я нахмурился.

— То, чего ты хотел больше всего... оно почти твое, —говорит Влад загадочно, прежде чем встать и пойти в сторону библиотеки. — Недавно произошла смерть.

— Химера? — спрашиваю я, понимая, что это единственная причина, по которой он пришел лично.

— Да. Саратога Спрингс.

— Что? Это...

— Он становится все ближе и ближе, причем быстрее, чем раньше. Если бы это был обычный серийный убийца, то я бы сказал, что его период перерывов становится все меньше и меньше. Но мы оба знаем, что он не обычный убийца.

— Что говорит полиция?

— Никаких отпечатков, никаких улик. Места также выбраны так случайно, что они не могут выстроить картину.

— Значит, ничего. — Влад кивает.

— Но у нас есть то, чего нет у них. Мотив.

— Ты уже говорил, что думаешь, что он охотится за мной. Но я просто не могу представить, кто это может быть.

— Думай, Марчелло. Кто-то должен быть.

— Там были десятки, если не сотни людей, Влад. — Я встряхнулся. Бесполезно даже пытаться вспомнить. Это только ухудшит ситуацию.

— Этот Химера, кем бы он ни был, знает все, что только можно знать о почерке настоящей Химеры. Увы, я не смогу помочь тебе, если ты не вспомнишь сам, Марчелло. — Влад вздыхает и бросает папку на мой стол.

— Может быть, что-нибудь всколыхнет твою память.

Поднеся руку ко лбу в шуточном военном приветствии, Влад уходит.

Я смотрю на папку, лежащую передо мной, почти не решаясь открыть ее. Но когда я наконец открываю, то вижу, что мой самый большой кошмар смотрит мне в лицо.

Там есть фотографии места преступления в Саратога Спрингс. Химера всегда оставлял подпись, чтобы показать, что бугимен был в городе. Настоящий Химера собирал зубы своей жертвы в виде буквы С. Этот Химера, кажется, немного отклонился от этого. Хотя до сих пор он добросовестно следовал сценарию, похоже, что этот подражатель пытается оставить свой собственный след. Здесь по-прежнему присутствует буква С, но на этот раз она собрана с большим размахом, используя ребра умершего.

Жертву, похоже, мужчину, разрезают пополам. Его туловище укладывают на стол в центре комнаты - центральный элемент. Грудная полость пуста от органов. Вместо них...

Я не могу не отвести взгляд.

Мертвый ребенок свернулся в позу эмбриона в грудной полости мужчины, где должны были находиться другие органы. Имитируя внутриутробную смерть, ребенок задушен кишечником мужчины - вероятно, использованным вместо пуповины.

Я больше не могу смотреть, поэтому бросаю бумаги на свой стол и на секунду закрываю глаза, пытаясь думать о чем-то другом.

Как бы я ни хотел, но не могу.

Потому что в конечном итоге это моя вина в том, что эти люди мертвы. Моя вина в том, что его подражателю есть что доказывать.

Это моя вина.

В последнее время в семье стало спокойнее. Франческо следил за происходящим и ежедневно докладывал мне. Николо, похоже, пока что смирился со своей гордостью, но я бы не исключил, что он что-то замышляет. Хорошо, что союз с Агости почти завершен. Всего минуту назад мне позвонил Энцо и сказал, что ему нужно кое-что обсудить со мной и что у него есть кандидат для меня. Мы назначили встречу после полудня.

А пока я должен просмотреть досье гувернанток, которых Амелия отбирала для собеседования. После катастрофы с первой гувернанткой, которая дошла до того, что назвала Венецию умственно отсталой из-за отсутствия формального образования, я решил сам проверить каждую кандидатку. Всего их десять, и, похоже, они обладают необходимой квалификацией. Конечно, на бумаге даже последняя из них выглядела эффектно, но ее отношение к Венеции было ужасным. Я сопоставляю их расписание со своим и решаю встретиться с ними наследующей недели. К тому времени я должен буду покончить с большинством неотложных дел в семье.

Выделив время для каждой кандидатки, я возвращаю список Амелии.

— Вы не останетесь на обед? — спрашивает она, когда видит, что я направляюсь к двери.

— У меня встреча. Скажи Венеции, что увидимся за ужином. — Амелия ворчит, но видно, что она не слишком довольна этим. Я не могу ее винить, поскольку с тех пор, как я переехал, то не слишком часто бывал в доме. Мое общение с Венецией было ограниченным. Амелия каждый раз напоминала мне о том, как девочке не хватает внимания и как сильно она нуждается в этом. Ее слова не остались проигнорированы, но сейчас время для меня тоже важно. Я должен укрепить свое положение в семье, а это требует много встреч. Когда у меня появляется свободное время, мне приходится пересматривать бизнес-планы и стратегии. Поэтому не находится момента для общения с Венецией.

Но я обещал себе, что разберусь с этим.

Я сажусь в машину и включаю зажигание. Дом Энцо совсем недалеко. Я смотрю на часы и вижу, что могу не торопиться.

В моей голове всплывает воспоминание о поем друге, Адриане. Я пытался получить от Влада какие-то новости, поскольку знаю, что он все еще общается с Бьянкой, но пока что он не слишком охотно отвечает. Когда я спрашиваю, он отвечает, что Андриан ещё не проснулся. Даже когда он придет в себя, я не знаю, что смогу ему сказать. Я полностью отвечаю за свою роль в предательстве его доверия, поэтому не понимаю, как он сможет простить меня за такое. Но мне все еще хочется объяснить свою версию истории. Впервые в жизни быть честным с кем-то.

Я встряхиваюсь от своих размышлений и паркую машину, уже добравшись до места назначения. Внутри горничная проводит меня в кабинет Энцо.

— Энцо, — приветствую я его, а он просто кивает. Выражение его лица мрачное.

— Похоже, мы встретились раньше, чем ожидалось, Марчелло, — добавляет он и предлагает мне выпить. Я отказываюсь, и он наливает один себе. Принеся стакан на свой стол, он зажигает сигарету и делает затяжку.

— Ситуация немного изменилась, — начинает он.

— В каком смысле? — Это определенно что-то, что его расстроило, судя по морщинам на его лице.

— Ты помнишь Гуэрро?

— Да, — отвечаю я. Гуэрро — еще одна влиятельная семья в городе, которая исторически не была командным игроком. Об их вражде с семьей ДеВилль ходят легенды. На самом деле, из-за их спора конфликт между Агости и Ластра кажется просто перебранкой.

— Давай просто скажу, что появилось нечто, что усугубило наши разногласия с семьей Гуэрра.

— Я не знал, что ты в плохих отношениях с ними. Что мне известно так это то, что у них никогда не было тесных связей с другими семьями, но их единственная стычка всегда была с ДеВиллем.

Энцо гримасничает.

— Я должен был жениться на Джианне Гуэрро. Контракт был уже подписан, — признается Энцо.

— И ты этого не сделал, — добавляю я.

— Я этого не сделал. И они обиделись на это. С тех пор они объявили бойкот нашему бизнесу.

— Почему ты мне это рассказываешь? — спрашиваю я, любопытствуя, к чему все это приведет. Я никогда не имел дела с Гуэрро, и я знаю, что у Валентино не было с ними проблем.

— Потому что у кого-то с ними проблемы. Кто-то нуждается в защите.

— Говори прямо. — Значит, все сводится к этому. Возможно, это имеет отношение к моему будущему браку.

— Женщина, о которой идет речь, убила племянника дона. И каким-то образом семья узнала об этом. Я не знаю, как, но мне прислали это. — Энцо объясняет и подталкивает ко мне письмо. Я бегло просматриваю содержание, и этого достаточно, чтобы понять, о чем идет речь. Они хотят отомстить, и их не волнует, что это женщина. На самом деле, это даже может быть хуже, потому что это женщина. Они, вероятно, не могут смириться с тем, что представительница противоположного пола осмелилась убить человека из семьи Гуэрро. Я насмехаюсь над содержанием письма.