Морально нечестивый

— Почему она его убила? — Меня не волнует, почему она его убила. Я уже догадываюсь, что попросит Энцо. Жениться на ней и предложить ей мою защиту от Гуэрро.

Он выглядит неловко. Он делает один глоток из своего бокала, прежде чем ответить.

— Он приставал к ее дочери. — Интересно. Никто не может винить ее за то, что она поступила справедливо по отношению к такому мерзкому ублюдку.

— Тогда я бы сказал, что это было заслуженно.

— Действительно. Но это еще не все. — Энцо рассказывает, как кто-то специально осквернил труп и выставил его в центре монастыря Сакре-Кер.

— И твоя сестра помогла ей, — добавляет он, и мне приходится дважды моргнуть. Я правильно расслышал? Моя сестра помогала хоронить священника?

— Ты шутишь?

— Нет. На самом деле, я бы позвонил тебе независимо от нашей договоренности. Я не уверен, насколько безопасен Сакре-Кер сейчас для неё. Если кто-то смог проникнуть внутрь и сделать что-то подобное… — Энцо покачал головой.

— Я позабочусь об этом, — отвечаю я. Похоже, мне нужно снова встретиться с Ассизи, и поскорее.

— Теперь вернемся к нашему соглашению. Учитывая сложившуюся ситуацию, я бы хотел, чтобы ты женился на ней и дал ей защиту своего имени. Я не могу допустить, чтобы она или ее дочь были в опасности.

— Я согласен. — Я киваю. Это даже лучше, чем я себе представлял. Поскольку у нее есть ребенок, возможно, что она не какой-нибудь мечтающий подросток, а значит, я смогу лучше с ней поладить. Мне нужен зрелый человек, который понимает, что у меня есть правила и границы, и, хотя мы поженимся, это будет не совсем правильный брак.

— Хорошо, я надеялся, что ты это скажешь.

— Кто эта женщина, о которой ты говоришь? —спрашиваю я, не совсем понимая, что происходит. Все же лучше хотя бы знать ее имя.

— Моя сестра, Каталина. — Как только он произносит ее имя, я замираю. Нет... это невозможно.

— Твоя сестра? — прохрипел я. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь собраться с мыслями, не желая ничего выдать. — И она согласна?

— Да. Она знает, что находится в опасности, и готова на все ради своей дочери. — Каталина... и у нее есть ребенок. При этой мысли у меня защемило сердце.

— Я согласен, при одном условии. Я бы хотел сначала встретиться с ней, чтобы узнать, согласна ли она, — говорю я, а мой пульс учащается при одной мысли о том, что мне придется находиться в одной комнате с ней.

Энцо секунду обдумывает это, пристально глядя на меня.

— Как пожелаешь. — Он встает, чтобы уйти. Но прежде чем уйти, он добавляет последнее. — Если бы это не было так важно, я бы никогда не отдал ее тебе.

В тот момент, когда он выходит из кабинета, я пытаюсь глубоко дышать. Вдох и выдох. Каталина... девушка, на которой я хотел жениться более десяти лет назад. Как раз в тот момент, когда образ ее лица, каким я видел ее в последний раз, возникает в моей голове, кто-то стучит в дверь.

— Привет. — Каталина нервничает, когда входит в комнату. Она кажется другой, и в то же время такой же. Как будто годы не прошли вовсе. Ее волосы - все та же масса локонов цвета вороньего крыла. Ее лицо бледное и усыпано веснушками. Она выглядит молодой, невинной... нетронутой. И эти глаза. Я никогда не видел более выразительной пары глаз. И в них нет и намека на узнавание.

— Каталина. — Я приветствую ее, стараясь, чтобы мой голос не выдал моих чувств.

— Мой брат, должно быть, рассказал тебе об обстоятельствах. — Ее руки аккуратно сложены на коленях, и она, кажется, старается не ерзать. Я заставляю ее нервничать. Если бы она только знала, как она заставляет меня чувствовать себя. Я почти усмехаюсь при этой мысли.

— Ему пришлось, — отвечаю я, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на своих блуждающих мыслях.

Мне стоит больших усилий выглядеть незаинтересованным. Мне нужно оценить, как она относится к браку, и, возможно, помнит ли она...

— Ты согласна на брак? — спрашиваю я, и она бодро кивает.

— Да, — говорит она, но потом хмурит лоб. — Но сначала я должна тебе кое-что сказать. После этого ты сможешь решить, хочешь ли ты жениться на мне. — Я снова маскирую свои черты и жду, что она скажет, надеясь, что это не то, что я думаю...

— Я не... — начинает она, но качает головой. — Я не невинна. — Она смотрит на меня нерешительно, ожидая, что я осужу ее за это. Как я могу? Когда вещи, которые я сделал, настолько чудовищны... настолько отвратительны, что, если бы она знала, то не смотрела бы на меня так, этими своими большими светящимися глазами.

— Меня это не волнует. — Я с силой выдавливаю слова с губ.

— Это еще не все. У меня есть дочь... — продолжает она, и я делаю паузу, вспоминая то, что рассказал мне Энцо. Священник совратил ее дочь. Красная дымка застилает мне глаза, и мне приходится глубоко дышать, чтобы сохранить спокойствие.

— Энцо упоминал об этом, — просто говорю я.

— Я не буду разлучаться с ней. — Я никогда и не думал, что она оставит свою дочь. Может, я и чудовище... но я не настолько злой.

Но тогда... Я должен спросить.

— Сколько ей лет? Твоей дочери?

— Ей девять с половиной. Она очень хорошо себя ведет, она не будет тебя беспокоить, — объясняет она, а моя рука вцепилась в подлокотник. Ей девять... такая взрослая. Я поворачиваю голову, чтобы она не увидела эмоций в моих глазах. У Каталины есть дочь. Девятилетняя дочь. Так вот почему она исчезла?

— Как ее зовут? — спрашиваю я, хотя это убивает меня изнутри.

— Клаудия. — Клаудия... Я перебираю в голове ее имя.

— Хорошо. Тебе с Клаудией не о чем беспокоиться, — заверяю я ее. Как только они узнают мое имя, я позабочусь о том, чтобы никто не смог им навредить.

— Это не... проблема? — Неужели она действительно думала, что меня это волнует?

— Нет. У меня дома есть младшая сестра. Они не так уж далеки по возрасту и могли бы поладить. — Кажется, мои слова принесли ей облегчение. Но мне нужно воспользоваться этим, чтобы сообщить ей условия брака. — Однако, — начинаю я, — у меня также есть некоторые основные правила. Вот почему я попросил Энцо разрешить мне поговорить с тобой заранее. — Я также хотел увидеть ее реакцию. Но теперь? Как я могу из лучших побуждений воспользоваться ею... когда во мне столько всего плохого?

Как я ненавижу свое прошлое и тот багаж, который делает меня таким плохим для нее. И все же, я никогда не мог найти в себе силы отказать ей. Не ей... только не ей.

— Это будет брак только на бумаге. Я дам тебе свое имя, и я буду обеспечивать тебя и Клаудию. Вы ни в чем не будете нуждаться. У тебя будет своя комната в доме. Как ты будешь проводить свое время, зависит только от тебя. Я буду беспокоить тебя, только если будет какое-то мероприятие, на которое мы приглашены, или если мы будем его устраивать.

— Я не против. — Она кажется ошеломленной моим списком требований, но тут же соглашается со всеми из них.

— И последнее. Не прикасайся ко мне. — Мне нужно добавить это. Для моего душевного спокойствия. И все же... если бы я только мог вынести чье-то прикосновение... этим кем-то была бы она.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, сморщив нос в замешательстве.

— Просто. Я не люблю, когда ко мне прикасаются. Даже что-то незначительное, вроде прикосновения руки. Не надо. — Я знаю, что мой голос звучит грубо, но, возможно, если я с самого начала установлю прохладные отношения, то мы оба не будем мучиться вопросом "что, если". Я и так буду мучиться, зная, что она в моем доме, в пределах моей досягаемости, а я не могу к ней прикоснуться. Лучше держать границы.

Она кивает, почти рассеянно.

— Лучше с самого начала изложить наши требования. Тогда не будет разочарований. — говорю я ей. Она должна знать, что это никогда не будет больше, чем деловая договоренность. Но что еще важнее, я должен помнить об этом. И тут я понимаю, что есть еще одна вещь, которую нужно обсудить.

— Это не значит, что ты можешь встречаться с другими мужчинами. — Никто к ней не прикоснется. Она будет моей... хотя не будет.

— А как насчет тебя? — Она прищуривается.

— Я? — Я почти хочу рассмеяться. Неужели она не слышала ничего из того, что я сказал до этого?

— Это будет брак только на бумаге, как ты сказал, но мне не разрешается быть с кем-то еще. Тогда как насчет тебя? — Уточняет она, и я смеюсь. Это просто смешно. Ах... если бы она только знала, что я не прикасался к другой женщине с тех пор, как впервые увидел ее, много лет назад... она, наверное, сочла бы меня ненормальным.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться, Каталина. —Я сосредотачиваюсь на ней, когда произношу эти слова. — Мой недуг, так сказать, распространяется на всех. Я буду верен своей клятве, в этом ты можешь быть уверена. — Я делаю большой глоток воздуха, близость к ней уже сводит меня с ума. — Если бы я мог... — Я прервался. Ей не нужно знать.

— Итак, если мы оба согласны? — Я не думаю, что смогу долго находиться рядом с ней. Я уже слишком напряжен.

Вскоре к нам присоединяется Энцо, и мы решаем зарегистрировать наш брак до конца недели. Я очень немногословен в своих ответах, и как только я понимаю, что больше не нужен, то ухожу.

Только когда направлялся домой, мне пришло в голову, что Влад должен был знать. Да, то, чего я хотел больше всего, будет моим... и не будет одновременно. Я сухо смеюсь над мыслью… и вспоминаю, как впервые увидел Каталину. Она заворожила меня тогда, как и сейчас. И я женюсь на ней. В другой жизни, возможно, меня бы считали счастливчиком. А в этой... это еще одна цена, которую я должен заплатить за свои грехи.

В особняке Ластра я стараюсь ни с кем не столкнуться, направляясь прямо в свою комнату. Я закрываю дверь и запираю ее. Быстро снимаю пиджак и рубашку, оставаясь голым по пояс.

На секунду я замираю, прежде чем рухнуть на колени. Опустив голову, я кладу руки на бедра, чтобы побыть с собой. Воспоминаний слишком много. Они угрожают утопить меня. И сколько бы мне не приходилось пытаться вдохнуть воздух, ничего не выходило. Я вцепился рукой в материал брюк и стиснул зубы от разочарования.

Почему?

Почему Каталина должна была вернуться в мою жизнь?

Почему?

Стоя на коленях перед моим импровизированным алтарем, я беру ремень со стола и обматываю один конец вокруг костяшек пальцев. Затем, используя всю свою силу, я хлещу им по спине, пока он не соприкасается с моей кожей, разрывая ее. Я морщусь от боли... но я заслужил это.

Я грешник.

Один раз. Дважды. Трижды.

Боль помогает притупить мои чувства.

Каталина... моя Каталина.

Я никогда не заслужу ее.

Хлыст.

Хлыст.

Хлыст.

Я чувствую, как кровь струйкой стекает по спине.

Хлыст.

Хлыст.

Хлыст.

Мое дыхание прерывисто, боль грозит мне потерей сознания. В тот момент, когда я уже почти достиг вершины, то решаю остановиться.

Я должен жениться на ней.

Казалось бы, мне следовало радоваться этой мысли.

Но не могу.

Я только запятнаю ее. Оскверню ее своей порочностью. Прокляну ее душу своей испорченностью.

Она — моя единственная слабость. Маяк истинной невинности... Моя Беатрис4.

Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги, роняя плеть на пол. Неровными движениями я добираюсь до душа. Сняв остатки одежды, я подставляю себя под струю воды и позволяю ей смыть кровь. Все вокруг красное.