Миланский вокзал

23 часа после исчезновения

Рикардо посмотрел на часы над дверью комнаты офицеров: 7:08 вечера. Прошло уже два часа, а этот придурочный Шизик еще не появился. Где его, черт возьми, носит?

Несколькими минутами ранее ему позвонил коллега из отдела по борьбе с наркотиками. Труп, пролежавший в морге Бриндизи несколько дней, был опознан утром как Артан Керуши. «В него четыре раза выстрелили из пистолета калибра 7.65 мм, один раз в затылок – вероятно, в рамках разборок между наркоторговцами», – говорилось в отчете. В его кармане нашли билет на корабль до Влёры. Он хотел бежать в Албанию, говорил себе Рикардо, но поставщики поймали его раньше. По сути, это он убил его, но Меццанотте не чувствовал себя виноватым. Ни капельки. Гнусный кусок дерьма получил по заслугам.

Таким образом, Артан не имел к исчезновению Лауры никакого отношения, что, с одной стороны, радовало, но, с другой, все усложняло. Рикардо необходимо было поговорить с тем наркоманом, который утверждал, что видел Лауру, а для этого ему срочно требовался Шизик.

«К черту, – подумал инспектор, – пойду и найду его».

Выходя из отдела, он достал мобильник и уже собирался набрать номер Лауры в тысячный раз, но потом сдался. Бесполезно. Если б она, снова взяв трубку, увидела череду неотвеченных звонков, то, Рикардо был уверен в этом, перезвонила бы ему.

Оказавшись на улице, на площади Луиджи ди Савойя, он заметил среди прохожих хромающего Генерала. Сожалея о том, как обошелся с ним в прошлый раз, инспектор улыбнулся ему, поднеся руку ко лбу, но реакцией старого бродяги было недоуменное выражение лица и вжатая в плечи голова. Лишь только Меццанотте собрался подойти к нему и извиниться, Генерал резко повернулся на каблуках и заковылял прочь, оглядываясь. «Должно быть, действительно испугался», – подумал Рикардо, испытывая жгучее чувство вины.

У красочного киоска, прижавшегося к стене вокзала рядом со входом в подземный переход, собралась небольшая толпа. С первого взгляда и не догадаешься, но одно из лучших домашних мороженых в городе производилось именно в этом маленьком обшарпанном заведении.

Меццанотте подошел к нему сбоку, чтобы избежать скопления людей, и позвал одного из двух мужчин, находившихся внутри. При виде полицейской формы мороженщик поморщился, но тут же оставил торговлю и подошел к нему.

– Да, офицер.

– Инспектор, – поправил Меццанотте. – Ты знаешь Шизика?

– А кто ж его не знает?

– Я ищу его. Я знаю, что он был здесь пару часов назад.

– Он хороший парень, инспектор. Он колется, это правда, но и мухи не обидит…

– Мне просто нужно поговорить с ним, это важно, – попытался успокоить его Меццанотте. – У него нет проблем, с ним ничего не случится.

Мужчина недоверчиво кивнул, не открывая рта.

– Так ты скажешь мне, видел ли его, или мне позвонить в Совет по гигиене и предложить, чтобы они устроили тебе проверку? Нелегко соблюдать все санитарные нормы и правила в таком месте…

– Да, он был здесь, – сдался мороженщик, покачав головой. – Мы предложили ему фисташковый рожок с ванилью, если хотите знать. С ним был какой-то парень; думаю, они ушли вместе.

– Вы знаете, кто это был?

– Никогда не видел этого типа раньше. Но я готов поспорить на свои яйца, что он торгует наркотой.

– В какую сторону они пошли?

Мужчина указал в направлении улицы Ферранте Апорти.

Перейдя улицу напротив входа в подземный переход, Меццанотте бросил взгляд в темноту туннеля. О чем, черт возьми, думала Лаура, идя поздно вечером одна в этот мрачный водоворот? Почему, если она хотела попасть на противоположную сторону вокзала, не пошла своим обычным путем через Галерею делле Карроцце? Если предположить, что это действительно так – а это свидетельство наркомана, – его еще предстоит проверить.

На первом участке улицы Апорти две проезжие части разделяла клумба, обсаженная деревьями. Меццанотте шел по пешеходной дорожке между липами. Справа он миновал внушительное здание Палаццо делле Посте, которое являлось частью комплекса Центрального вокзала и было построено в том же архитектурном стиле. Слева от него, за мощной бетонной стеной вокзала, находился заброшенный грузовой двор, где инспектор был несколькими днями ранее.

«Куда же подевался Шизик?» – спросил себя Рикардо, оглядываясь по сторонам. Обычно днем он никогда не отходил далеко. А если только что купил дозу, то, скорее всего, нашел подходящее место, чтобы уколоться где-нибудь неподалеку.

Тем временем Меццанотте подошел к тому месту, где над его головой, на уровне железных конструкций, заканчивались навесы, закрывающие выездной двор. Дальше по эстакаде начинались арки соединенных складов, смутно напоминающие римский акведук и обязанные своим названием тому, что они были соединены проходящими через них рельсами.

Когда Рикардо увидел жилистую фигуру, скрючившуюся на скамейке в нескольких метрах впереди него по дорожке, он вздохнул с облегчением. Невероятного цвета костюм, в который был одет бродяга, не оставлял места для сомнений. Инспектор подошел к своему информатору, надеясь, что тот не слишком под кайфом и с ним можно будет продолжить разговор.

– Эй, – он потряс его за плечо. – Я ждал твоего долбаного телефонного звонка, помнишь?

Голова Шизика откинулась назад: закаченные глаза, восковой цвет лица, струйка пенистой слюны в уголке рта. Он все еще держал шприц; на руку был наложен жгут.

Не нужно даже было щупать пульс – он был мертв. Передоз…

«Бедный Шизик, – подумал Рикардо со сжимающимся сердцем, проводя рукой по лицу бродяги, чтобы закрыть ему глаза. – Как ты мне когда-то говорил? “Пока смерть не разлучит нас…” Ну вот ты и ушел в объятия любимой».