Миланский вокзал

34 часа с момента исчезновения

Бесцветный рассвет пробивался сквозь мутную пелену дымки и смога, разливая свой изнуренный свет по все еще пустынным улицам, вплоть до окна, где Меццанотте, одетый в одни трусы-боксеры, выглядывал наружу в поисках прохлады. Но даже дуновение ветра не потревожило вернувшуюся в город духоту, предвещавшую очередное палящее лето.

В ту ночь Рикардо не сомкнул глаз. Несмотря на усталость, несколько часов отдыха, которые можно было себе позволить, он провел, ворочаясь в постели, разгоряченный и беспокойный, не в силах перестать думать о Лауре, продолжая размышлять о том, что могло с ней случиться.

В пятницу вечером она покинула Центр около восьми часов. При этом не повернула направо, как обычно, – значит, она шла не домой, и Меццанотте был совершенно уверен в том, что у нее не свидание: в ее жизни не было никаких признаков других мужчин. Платье, вызвавшее ажиотаж в Центре, наверное, было надето для него. Ведь был же намек с ее стороны, что после таинственной встречи у них будет время поужинать вместе… Так что это могла быть за встреча? Хотя у него не было конкретных сведений, интуиция подсказывала ему, что речь шла о двух детях. Тех детях, которых – хотя в какой-то момент она сказала ему, что ошибается – Лаура никогда не прекращала искать. В предыдущие дни она получила информацию о них – сначала из этого ИСЕИ, о котором инспектор нашел только одну запись в интернете (какой-то центр по изучению Холокоста, причем он просто не мог представить, какое отношение это имеет к делу Лауры), а затем от женщины, идентифицированной как Эстер Л. Но этого было недостаточно, чтобы попытаться разыскать ее.

Вскоре после ухода из Центра помощи, согласно тому, что рассказал ему Шизик, Лаура была замечена каким-то наркоманом в автомобильном туннеле под вокзалом. Меццанотте отдал бы руку на отсечение, чтобы допросить этого парня, но его информатору, к сожалению, пришла в голову светлая мысль вколоть себе смертельную дозу героина, прежде чем тот успел сказать, кто он такой.

Там ее следы терялись. Что бы с ней ни случилось, это должно было произойти в том самом туннеле… Но зачем она там оказалась? Что, черт ее подери, заставило ее пойти на такой риск?

Рикардо отошел от окна и начал метаться по комнатам, как лев по клетке. Квартира была в жалком состоянии – беспорядок и грязь даже по стандартам его панковских дней. Когда они с Аличе расстались, одной из форм мести с ее стороны был отказ от услуг уборщицы, приходившей раз в неделю, а у Рикардо до сих пор не было ни времени, ни желания искать другую. Он посмотрел на часы. Ему не помешала бы музыка, но было слишком рано включать стереосистему – у старика внизу случился бы инсульт.

Внезапно Рикардо замер. «Подземные пути», о которых Лаура упоминала в своем дневнике… Не может ли это быть причиной того, что она решилась войти в туннель? Возможно, искала выход к старому грузовому двору…

«Боже мой, – подумал Меццанотте, – направиться туда означало попасть прямо в волчье логово, где Призрак затаился в ожидании добычи!» Он все еще не понимал, почему ей нужно было так поступать.

Еще несколько шагов, затем он снова остановился. Дети. Дети должны быть ключом. По какой-то причине Лаура убедила себя, что сможет найти их там. Этого нельзя исключать. Среди беспризорников, которым оказали свое жуткое гостеприимство гнилые недра «Отеля Инферно», вполне могли быть двое брошенных или сбежавших маленьких детей.

Ну и что с того? Удалось ей встретиться с ними или нет, но Лаура буквально растворилась в воздухе, и вот уже полтора дня о ней ничего не слышно. Можно было бы сформулировать множество гипотез о том, что с ней произошло, – все они были одинаково правдоподобны, – но глубоко в мозгу Меццанотте, как ржавый гвоздь, засела леденящая душу возможность того, что на своем пути Лаура встретила Призрака. Хотя Рикардо очень надеялся, что ошибается, он не мог изгнать из своих мыслей образ того, как ее тащит под землю этот безумец, намереваясь подвергнуть ее тем же зверским пыткам, которым он подверг десятки животных.

Однако на данный момент все это оставалось не более чем измышлениями и теориями. Не имея ни малейших доказательств, он никогда не убедит никого прислушаться к нему, и уж тем более этого засранца Де Фалько.