Миланский вокзал

41 час с момента исчезновения

В управлении никто не осмеливался подойти к нему или даже заговорить с ним. Новости о его отстранении, должно быть, уже долетели до коллег. Только Нина Спада, проходя мимо него в коридоре, коротко пожала ему руку, сочувственно улыбнувшись. Меццанотте чувствовал себя опустошенным и странно спокойным. Такая тишина оглушает тех, кто оказывается в самом центре урагана.

Дойдя до своего стола, под пристальными взглядами всех остальных офицеров, он освободил его, запихивая свои вещи в сумку. Поверх груды накопившихся бумаг, с которыми ему больше не нужно было иметь дело, заметил красную папку, которой не было утром. Он открыл ее. В нем были фотокопии старого досье. Фумагалли. Наверное, дежурный вспомнил еще один случай, имевший какое-то отношение к подземельям. Слишком поздно… После недолгого колебания он также взял и это досье – и бросил его в сумку вместе с остальными.

– Кардо…

Меццанотте поднял взгляд. Рядом с ним материализовались огорченные лица Колеллы и Минетти.

– Мы только что узнали… Что случилось?

– Я вне игры, Филиппо. На этот раз по-настоящему. В конце концов, мне это удалось: я все испортил.

– Что же теперь будет? Что будет с расследованием? Призрак может вернуться, чтобы ударить в любую минуту…

– Он уже сделал это. Он украл Лауру, я в этом почти уверен. – Когда Рикардо произнес эти слова, он почувствовал, как в горле образовался комок, из-за которого ему было трудно продолжать. – Я не думаю, что они позволят вам это сделать, но если вы сможете, ищите его. Должно быть, он где-то внизу и…

– Ах вот ты где, Меццанотте!

Обернувшись, Рикардо увидел Мануэля Карбоне в дверях офицерского зала; его мерзкая физиономия застыла в насмешливой улыбке. За его спиной, источая тупость и злобное удовлетворение, маячили два жвачных толстяка, Лупо и Тарантино.

– Какого хрена тебе надо, Карбоне?

– Пистолет и удостоверение, Меццанотте. Комиссар позвонил мне и попросил удостовериться в том, что ты все сдашь.

«Из всех – именно его», – с горечью подумал Рикардо. Унижение в квадрате…

Он расстегнул белый пояс и положил его на столешницу вместе с удостоверением личности. Затем перекинул сумку через плечо и направился в раздевалку, чтобы переодеться. Стараясь держать голову высоко поднятой, Меццанотте молча шел под взглядами своих коллег, некоторые из которых выстроились у дверей кабинетов, чтобы посмотреть, как он проходит мимо.

– Так и должно было быть с самого начала, – прошипел кто-то ему в спину. – Ты не один из нас. Ты не заслуживаешь носить эту форму.

Как только Рикардо оказался снаружи, на дорожке, его плечи опустились. У него создалось впечатление, что вся усталость, накопившаяся за последние два дня, внезапно обрушилась на него.

Он все еще не мог осознать, что произошло в прокуратуре. Да, он, конечно, сорвался, но как получилось, что он потерял самообладание и все пошло наперекосяк? Возможно ли, что он пошел не по той дорожке и Призрак на самом деле не имеет к этому никакого отношения?.. Нет, чем больше Рикардо думал об этом, тем больше был уверен, что Лаура – не жертва традиционного похищения. Она была в туннеле, куда вошла по собственной воле. Брошенная сумка и разбитый мобильный телефон ясно указывали, что на нее напали именно в этом месте. Совершенно исключено, чтобы банда похитителей устроила ей там засаду, поскольку Лаура никому не рассказывала, куда направляется, или что они преследовали ее в ожидании благоприятной возможности, поскольку такие преступники обычно не полагаются на удачу, а тщательно планируют всё заранее.

И откуда, черт возьми, взялась эта записка о выкупе? Потому что, по крайней мере, в одном он согласился с Де Фалько: исключено, чтобы ее послал Призрак. Может быть, какой-нибудь мифоман? Кто-то пытался воспользоваться ситуацией? Но ведь новость об исчезновении Лауры еще не была обнародована, об этом знали лишь немногие…

В ослепительной вспышке перед ним открылся еще один нюанс – такой, что Рикардо почувствовал головокружение. Он попросил Амелию разузнать побольше о подземелье – и она исчезла из виду; Шизик позвонил ему и сказал, что у него есть важная информация, – и умер, не успев сообщить ее. Самому Рикардо удалось найти взаимосвязь Призрака с исчезновением Лауры, но письмо с выкупом было доставлено как раз вовремя, чтобы помешать ему получить необходимые для расследования средства…

Он стал параноиком – или же кто-то следил за ним, за каждым его шагом, вмешиваясь каждый раз, когда он слишком близко подходил к истине? Но кто был способен делать такие вещи, и зачем? Кто стоял за Призраком? Какие темные интересы сходились на нем?

Спускаясь по эскалатору в билетные кассы, Рикардо огляделся, задаваясь вопросом, наблюдают ли за ним в этот момент. Но в бешеном и неутомимом роении людей, приходящих и уходящих в темпе, диктуемом десятками часов, разбросанных по станции, определить это было невозможно.

После двух месяцев работы в «Полфере» Меццанотте уже привык считать вокзал знакомым и привычным местом. Но сейчас тот показался ему каким-то чужим и грозным, холодным и опасным. Ему почудилось что-то зловещее в том, как свет струится с головокружительно высокого сводчатого потолка атриума на колонны и стены, украшенные фризами и барельефами. Какие тайны скрывались за этими мраморными завесами? Сколько тайн витало в этих безбрежных пространствах?

Боже, как бы ему хотелось получить хоть какие-то ответы, а не просто вихрь вопросов, от которых до тошноты кружилась голова…

«Что теперь?» – подумал инспектор, пересекая центральный павильон Галереи делле Карроцце. Неужели он должен был вернуться домой, забраться в постель и заснуть мертвым сном, бросив Лауру на произвол судьбы, как умоляло об этом его измученное тело?

Ему уже было не под силу постоянно плыть против течения, но и сдаваться было нельзя. Если б до последнего момента он не пытался сделать все возможное и невозможное, чтобы спасти ее, где бы он нашел мужество продолжать смотреть в зеркало?

Однако, к сожалению, он больше ничего не мог сделать. Ему перекрыли путь, пространство для маневра было сведено к нулю…

Рикардо остановился под палящим солнцем посреди площади Дука д’Аоста. На самом деле все не совсем так. В его распоряжении оставалась последняя попытка. Но чтобы воспользоваться этим, ему пришлось бы проглотить остатки своей гордости.