Элегия смерти

Гао кивнул и хлопнул по ручке кресла.

– Впрочем, достаточно воспоминаний. Тогда Дэн унизил меня, заявив, что я не имею права кормить его рыбу. С тех пор я верил, что придет день, когда его рыба станет моей.

– И теперь желание сбылось, – резюмировал Хуа.

Гао еще мгновение смотрел на рыбу, а затем обвел взглядом роскошный зал, в котором они находились.

– Правду говорят: иногда ты на вершине, а иногда нет. Эта рыба чуть не съела мой глаз, а теперь я собираюсь съесть ее. Удивительные перемены, правда?

– Директор Гао, – Хуа решил перейти к делу, – вы принесли кассету?

– Конечно, – улыбнулся Гао. – Я знал, что ты захочешь послушать.

По его знаку подчиненный принес магнитофон, нажал кнопку воспроизведения и поставил устройство на стол.

Через секунду раздался мужской голос:

«Я, капитан Хань Хао из отдела уголовных расследований полиции Чэнду, записываю это признание, чтобы раскрыть правду о преступлении, которое должно произойти в ближайшее время. Начальник службы безопасности здания „Лунъюй“ Рао Дунхуа – он же братец Хуа – планирует убить двух вице-президентов „Лунъюй“, Линь Хэнганя и Мэн Фанляна. Он сделает это завтра, второго ноября, в комнате 1801 здания „Лунъюй“, то есть в бывшем офисе покойного генерального директора Дэна Хуа. Вчера Рао Дунхуа вручил двум жертвам уведомление о смерти от имени серийного убийцы по кличке Эвмениды, а затем предложил им укрыться в комнате 1801. Рао заключил договор с Мэн Фанляном, подстрекая его убить Линь Хэнганя завтра ночью. План Рао Дунхуа таков: после того, как Мэн устранит Линя, Рао и я войдем в комнату 1801 и я убью Мэна. Мы сделаем так, чтобы обе смерти выглядели как работа Эвменид. Я тайно записал беседу Рао и Мэна, запись послужит первой уликой. Мое признание докажет, что за смерть Мэна ответственен Рао Дунхуа. После убийства Мэна я оставлю опознавательные знаки: надрежу ему правую мочку уха; вложу в его рот монету в один юань, датированную 1999 годом, вырву у него прядь волос и оставлю ее в ближайшей луже крови. Эти подробности не будут известны никому, кроме следователей и убийцы. Излагая их сейчас, я доказываю, что являюсь исполнителем этого преступления. У меня нет мотива убивать Мэн Фанляна, я действую по указанию Рао Дунхуа. Без его помощи я не смог бы получить доступ к месту убийства. Я с детства мечтал стать полицейским, однако сбился с пути. Мне уже поздно исправляться. Все, на что я надеюсь, – поймать Эвменид, иначе не обрету покой и после смерти. Это единственная причина моего участия в убийстве. Как только я исполню свое желание, сдамся полиции и прослежу, чтобы Рао Дунхуа предстал перед правосудием. Если со мной что-то случится, я оставляю две записи в качестве улик. Я по-прежнему ценю справедливость и чту закон. Записано капитаном Ханем Хао, первого ноября две тысячи второго года».

Подарком, о котором говорил Гао по телефону, была неполная копия этой записи. Хуа впервые слушал запись полностью и мрачнел с каждой секундой. Он узнал голос Ханя Хао, и слов бывшего капитана было достаточно, чтобы поставить его в крайне невыгодное положение.

Теперь Хуа сожалел, что недооценил капитана. Он принял меры, чтобы его разговоры с Ханем не записывались, однако всего предусмотреть не смог. Описания трех деталей убийства он уж точно никак не ожидал.

– Где вы взяли запись?

Гао откинулся на спинку кресла.

– Хань Хао организовал отправку записи семье Мэн Фанляна в случае своей смерти. Ты послал человека, чтобы перехватить запись. Увы, каждый хищник – чья-то добыча. Некто нокаутировал твоего парня и украл кассету. Вероятно, это был Эвмениды, которого ты пытался подставить.

– Похоже, вам многое известно… – Хуа покосился на Леопардовую Голову, которого он послал следить за домом Мэна.

Гао рассмеялся.

– О, Хуа, я знаю, о чем ты думаешь. Зря ты так. Я заполучил запись благодаря чистой интуиции. Недавно кто-то из уголовного розыска хотел обыскать квартиру моих людей. Те обратились ко мне. Я понял, что речь идет об убийстве в здании «Лунъюй». И завладел записью еще до того, как подоспела полиция.

Хуа по-прежнему недоумевал.

– Как кассета оказалась в квартире?

– Туда недавно въехали двое вышибал из моего клуба, – объяснил Гао. – Пленку оставил предыдущий жилец. Судя по описанию домовладельца, Эвмениды.

Гао, очевидно, понятия не имел о сделке, которую Эвмениды заключил с Хуа. В голове Хуа закрутились шестеренки. Эвмениды поклялся, что не делал копий. Возможно, он не соврал, но все же эту запись сохранил. Значит, запасной план он подготовил…

Если б Хуа не выполнил свою часть сделки, Эвмениды обнародовал бы запись. Только никто не планировал, что кассета окажется в руках Гао…

– Я спас тебе жизнь, Хуа, – заявил директор Гао. – Если б запись попала в полицию, ты не отвертелся бы.

Хуа собрался с мыслями.

– Вы правы. Отдайте мне кассету, и, вероятно, мы сможем заключить сделку.

– Сделку? – Гао усмехнулся. – Что за сделку?

– Мне нужна запись. Назовите то, что вы хотите взамен, – это будет наша сделка.

Гао посмотрел на брата Хуа и рассмеялся еще громче, словно взрослый, которого позабавили слова ребенка.

– Я не заключаю сделок! Хочешь запись? Возьми. Она твоя.

Он вытащил кассету из магнитофона и бросил ее Хуа. Тот нахмурился и не стал ее ловить. Кассета упала по пол у его ног.

– Буду откровенен. Я сделал копии. Много. Всех тебе никогда не уничтожить. – Гао по-прежнему весело улыбался, но в его голосе звучала угроза.

– Тогда, думаю, сделка действительно не состоится, – ответил Хуа, пожимая плечами. – Если б вы меня о чем-нибудь попросили, я бы подождал немного, прежде чем убить вас.

– Ты? Убьешь меня?

– Я обещал, – небрежно бросил Хуа. – Даже в случае сделки ничего не изменилось бы.

– Если ты убьешь меня, запись немедленно попадет в полицию.

– Знаю. Вот почему я дал вам шанс договориться.

Гао уставился на него.

– Ты спятил?

Хуа покачал головой. Теперь он понял, что они слишком разные и нет никакой надежды найти общий язык.

– Зачем тебе меня убивать? – добавил Гао. – Мы должны работать вместе. Разве ты не понимаешь? Сотрудничество сделает обе стороны сильнее. Наши организации – одна большая дружная семья. Какой смысл в драке, если мы поубиваем друг друга?

– Работать вместе? – повторил Хуа. – Думаете, мы когда-нибудь сможем работать вместе после того, что вы сделали?

– Почему нет? Ты работаешь на меня, и я навсегда сохраню эту запись в секрете. Выгодно нам обоим.

– Выгодно… – Хуа покатал слово на языке. Теперь ему стало ясно, в чем разница между ними. – Выгода в основе всего, что вы делаете.

– Конечно. Иначе будешь вечно позади.

Хуа вытащил сигареты и взял одну себе, а затем протянул пачку директору Гао.

– Нет, спасибо.

Хуа сунул сигарету в рот, и Леопардовая Голова щелкнул зажигалкой. Хуа глубоко затянулся и медленно выпустил кольцо дыма.

– Вы знаете, как я впервые встретил директора Дэна? – спросил он.

Гао был озадачен сменой темы, однако Хуа разбудил в нем любопытство. Все в преступном мире знали, что Дэн Хуа и его протеже друг другу не родня, но близки, как отец и сын. Вероятно, за их встречей стояла какая-то история.

– Нет. Расскажи мне.

Хуа снова затянулся.

– Я вырос в детском доме. Жизнь там не сахар. В начальной школе все одноклассники хвастались красивыми яркими рюкзаками, а у меня был только старый портфель. Я страшно завидовал. Когда мне исполнилось десять, некий меценат пожертвовал приюту крупную сумму, и мое желание сбылось: у меня появился собственный новый школьный рюкзак.

– И этот меценат – Дэн Хуа? – усмехнулся Гао. – Очевидно, он хотел как-то замолить грехи. Приют стал средством успокоить свою совесть.

Хуа продолжил:

– Когда наша опекунша в приюте раздавала портфели, она сказала, что меценат придет к нам в гости на китайский Новый год и принесет угощение. Остальные дети очень обрадовались и стали гадать, какие сладости он может нам принести. А я думал о другом.

– О чем же?

– Как отплатить благодетелю. Человеку, осуществившему мою мечту, я хотел подарить лучшее, что у меня было. В приюте сладкое нам перепадало нечасто, разве что несколько леденцов или чуть-чуть печенья по воскресеньям. Чем еще может дорожить ребенок? Я решил отплатить благодетелю, отдав ему свои сладости. К китайскому Новому году у меня скопился целый бумажный пакет. Он пришел – да, как вы догадались, это был Дэн Хуа – с подарками для всех детей. Получив свой гостинец, я не только поблагодарил его, но и вручил ему пакет со сладостями. Он лишь посмотрел на меня и спросил имя. Эта встреча изменила всю мою жизнь…

Глаза Хуа затуманились, мыслями он вернулся в детство.

– Дэн Хуа тебя тогда запомнил? – спросил Гао.

Хуа посмотрел на дымящуюся сигарету в руке и ответил:

– Я много думал об этом. Неужели директора Дэна тронул пакетик леденцов? Нет, он так мне доверял, потому что убедился: я понимаю, как важна благодарность. Если тебе что-то дали, нужно вернуть с процентами. Он никогда не скупился для меня. Мы были как отец и сын.

Гао подался вперед.

– Ладно, как бы ни одаривал тебя Дэн Хуа, теперь он мертв. Этот город станет моим королевством. Это здание принадлежит мне, а любимая аравана Дэна Хуа – мой обед. Я тебя знаю, Хуа. Ты способный человек, просто научись быть гибче. Умные люди не оглядываются назад, они смотрят вперед, в будущее!

Хуа стряхнул пепел с сигареты.

– Хватит о Дэне Хуа. Давайте поговорим о девушке.

– К черту! – Гао закатил глаза. – Зачем о ней говорить?

– Да, всего лишь девушка, – сказал Хуа. – Однако она была готова пожертвовать ради меня всем, даже собственной жизнью.

– Сейчас ты должен думать о своей судьбе. На кону твоя жизнь. А ты хочешь петь любовные песни своей цыпочке?

Хуа вздохнул.

– А вы полагаете, надо о ней забыть? Полагаете, она не играет никакой роли? Я веду переговоры с могущественным Гао, будущим правителем Чэнду, так как же я смею упоминать какую-то цыпочку? – Хуа покачал головой. – Наоборот. Это вы не стоите упоминаний. Я знаю, что такое благодарность, а вы – нет. В вашем мире самое важное – выгода. В моем – расплата. Добро возвращается добром, а зло злом, и никаких ошибок в подсчетах.

У Гао кончилось терпение, и он хлопнул рукой по столу.

– Идиот! Ты напрашиваешься на пулю.

– Вы умрете раньше, – сказал Хуа, глядя Гао в глаза. Его тихий голос был холоден, как зимний ветер.

Гнев директора Гао испарился.

– Интересно! – Он откинулся на спинку стула, видя, что победа близка, а его противник сошел с ума. – Я хотел бы точно знать, как я умру.

Хуа не ответил, только сделал последнюю затяжку, долгую и глубокую. Кончик почти докуренной сигареты ярко засветился. Правая рука Хуа скользнула вниз, он схватил ножку своего стула и одним плавным движением швырнул его через стол.

Стул из черного дерева времен династии Цин, прочный и массивный, пролетел над креслом Гао и врезался в аквариум. Стекло не выдержало и с громким треском разбилось. Осколки стекла посыпались дождем, и их подхватила волна, которая понеслась на директора Гао.

Двое телохранителей позади Гао бросились к нему, прикрыв от стекла. Он промок, а в остальном не пострадал.