Отыгрыш за мага

Между тем, солнце уже начинало всходить над миром, и казалось бы, что нас ничего больше не ожидает, ведь прятаться среди деревьев становилось всё труднее, но…

С громким рычанием, из леса справа, на дорогу выбежало неизвестное существо и врезалось в повозку, едва не перевернув её на бок. Не ожидая этого, мы с Лукой развалились на дне нашего транспорта, причём мальчик едва не придавил моего фамильяра!

— Чёрт… — прошипел я, хватая жезл, всё же вылетевший у меня из руки и быстро соскочив на землю, бросился на помощь к Георгию и Агафону. Как я понял, по первому виду, от мощного и неожиданного удара отец семейства свалился-таки на землю, а вот его старший сын сумел удержаться, и сейчас в ужасе кричал, глядя на двухметровое чудовище, потирающего макушку.

Больше похожее на гориллу по фигуре, только с более приплюснутой мордой и серой шерстью, в которой запутались ветки, иголки и даже травинки, существо обладало более маленькой головой и не такими длинными руками. Получив в плечо не самый мощный огненный снаряд, этот монстр повернулся ко мне и что-то прорычав, сделал шаг в мою сторону.

— Спрячься! — прошептал я Луке, выглянувшему из повозки, когда я побежал прочь от неё, чтобы увести подальше чудовище, следовавшего за мной. Мальчик кивнув, тут же исчез за мешками, как я мог заметить, как раз вовремя.

Пробежав метров десять по дороге назад, нацелил жезл и отправил несколько ледяных стрел в монстра, успев отскочить в сторону и не дать ему зашибить меня. Вонзившиеся в его кожу ледяные осколки, причём один даже в щёку, заставили этого великана болезненно заскулить. Показалось сначала, что он сейчас убежит, но нет — развернувшись, он лишь ещё более яростнее напал на меня.

Отбежав в сторону, не позволяя ему приближаться ко мне, выпустил ещё несколько ледяных снарядов, так же вонзившихся в громадину, заставив того ещё взвыть. Затем, уже едва ли не мне пришлось взвыть, так как краем глаза мне удалось заметить выбежавшую на дорогу фигуру всё в том же балахоне и с маской на лице, которая попыталась забраться в повозку, но ей что-то помешало это сделать. А уж затем я, заманив чудовище к дереву, о которое он благополучно ударился головой с разбегу, взвыв самым настоящим образом, телекинезом захватил нашего преследователя.

Заставив его, или её, свалиться на землю и продолжая сдерживать «мыслью», я двинулся к нему, наколдовывая одновременно с этим очень мощную ледяную стрелу, которую отправил в обезьяноподобное существо, благополучно проткнув его насквозь в районе солнечного сплетения. Перед своей кончиной, чудовище невероятно жалобно захрипело, повернув голову в сторону, словно обращаясь ко мне…

— Ух, проклятие! — потирая левый локоть, из-за повозки вышел Георгий в сопровождении Агафона и мы все вместе встали вокруг нашей преследовательницы, лежавшей на земле не в состоянии пошевелиться, так как её руки и ноги я пригвоздил ледяными осколками. Это был довольно рискованный поступок, ведь не известна могла всё же оказаться человеком, но всё обошлось и она не истекла кровью, как я и предполагал уже некоторое время. — Что ты уставилась на меня, дрянь? Хотела моего сына похитить, паскуда? Ты… Клим, что она вообще такое?!

Злобно сплюнув едва не на неё, Георгий приобнял своего младшего, выскочившего из повозки и подбежавшего к отцу. Моя же фея, с помятыми крыльями, немного пошатываясь, вышла из-за ящика и уселась на самый краешек повозки, удивлённо наклонив голову, видимо тоже не понимая, кем была девушка, с которой я успел стащить маску и отбросить в сторону.

— Не уверен, конечно, но… думаю, что эта девчонка — голем! — ответил я, глядя на девушку, лежавшую бездыханно, но при этом водившей глазами из стороны в стороны, глядя то на меня, то на семейство. Коричневого цвета лицо; нереально яркие голубые глаза, которые хоть и вращались в глазнице, при этом сами не двигались; чуть приоткрытые красные губы и короткие светлые волосы…

Дотронувшись до незнакомки, и осмотрев места, куда были воткнуты ледяные стрелы, я убедился, что она была глиняной, словно кувшин или миски, из которых мне доводилось есть дома у Милы и Понтия. По сути эта девушка — глиняная кукла, ожившая благодаря какой-то неведомой мне магии, только ростом с человека, примерно метр шестьдесят, может чуть больше.

— Голем? Эта девка? — недоверчиво нахмурился Георгий, в итоге сам решив проверить, говорю ли я правду. Опустившись на колено и потрогав её кисть, повреждённую ледяной стрелой, он удивлённо почесал лоб. — Твоя правда, Клим — глина! Не иначе, как тутошний алхимик постарался… Таких чудищ только они могут создать! Но причём тут мой сын? Зачем глиняной девке мой мальчик?

— Допущу вариант, что она хотела забрать его из-за одиночества. Не уверен, конечно, но я не ошибусь, если предположу, что ты очень долго сидела в заточении, в доме этого самого алхимика, не знаю, как там его по имени? Сидела долго, а потом умудрилась сбежать из-под сильной опеки, лет семь назад, когда и наткнулась на Элкреста…

— Его звали Эклерст, — поправила меня голем, голос которой был довольно приятный, словно и впрямь молодая девушка. Рот и губы её при этом не двигались. — Ваши предположения верны, я… и впрямь чувствовала себя очень одиноко, особенно после расставания с возлюбленным!

— О каком возлюбленном… Погоди, ты говоришь о том парне-воине? Не пойму, как так — возлюбленный?! Влюбился в кусок глины? — ошеломлённо спросил Георгий, перебив меня на полуслове, когда я попросил голема рассказать нам, что случилось на самом деле. У меня самого были кое-какие догадки, но лучше пускай всё разъяснит сама виновница "торжества".

— Это было приворотное зелье, сваренное моим отцом. Когда Эклерст воочию увидел меня в лесу, отец не долго думая схватил его сзади и влил ему в рот любовное снадобье. Оно было не лучшего качества, отчего подействовало не сразу, по-большей части просто затуманив ему разум поначалу… Он скончался всего через несколько месяцев, мой возлюбленный. А мой отец… мой создатель, покинул этот мир примерно три года назад, не совладав со своим возрастом!

— Ты и в самом деле когда-то была дочерью алхимика? — мрачно спросил я.

— Всё верно. Это было давно… Когда он сумел создать подходящую оболочку, то есть ту, в которой я сейчас нахожусь, в облике которой существую, он вложил в неё мою душу, и с тех пор — я заточена здесь! — повернув голову в сторону, голем оторвала правую руку от земле, по сути, разломав всю кисть, и положила на грудь. — Я не могу больше существовать так… в таком виде… да ещё и в одиночестве! Прошу вас, добрый человек, уничтожьте оболочку и позвольте мне упокоиться!

Её яркие голубые глаза без каких-либо эмоции, без возможности выражать их, смотрели на меня. Но несмотря на то, что она была всего лишь куклой, в её голосе чувствовалась очень сильная усталость и горечь, хоть она и говорила спокойно. Спокойно, потому что уже почти забыла, какого быть человеком…

— Как тебя зовут? — спросил я, наставив на её грудь кончик жезла. В горле встал неприятный комок, когда я задал этот вопрос, уловив себя на мысли, что ситуация с именем очень уж напоминает ситуацию с Родионом. Только здесь, по крайней мере, я задаю вопрос до смерти.

— Илария.

Выпущенная ледяная стрела разорвала балахон и пронзила её грудь. Едва ли не в тот же самый момент, исходившая от голема всё это время повышенная энергия угасла, а у меня в голове раздался треск, возвещающий о новом уровне. Притянув телекинезом очередной бесформенный кристалл, уже золотистого цвета и чуть большего размера, чем прежние, который и был источником энергии, исходившим от куклы, сунул его в карман и повернулся к Георгию и мальчикам.

— У вас лопата есть?

— Не возим с собой. А тебе зачем? — удивлённый тон мужчины сменился неким ужасом. — Ты чего, хочешь похоронить… это?! Будет тебе, Клим… Отдавать святой земле нечто подобное?!

— Некогда она была живым человеком. Живой девушкой, очень юной… Думаю, что этот ваш местный алхимик пришёл в эти леса, потому что не сумел справиться с горем, когда его дочь умерла. Решил попробовать оживить её или как-то так… Вытянул из неё душу, после засунул в эту куклу. Да чего я тебе рассказываю… ты и сам всё прекрасно слышал!

— Но сейчас это всего лишь глина! Если хочешь похоронить куклу — пожалуйста, но помогать тебе в подобном ни я, ни мои сыновья не станем! Мало ли, какую беду на себя на кличем… А ты это… ну, можешь не торопиться, мы тебя подождём!

Георгий вместе с детьми отошёл в сторону, ну а я же первым делом решил осмотреть карманы балахона, в которых обнаружилось три склянки, две из которых были наполовину пусты. Стоило мне только открыть одну из них, как мне в нос ударил мерзкий запах тухлых яиц и навоза. Какая-то дремучая смесь…

В любом случае, у меня оставалось ещё много вопросов, которые я не успел задать Иларии, но думалось мне, что на часть из них я смогу получить ответы, узнав, что в этих склянках!

И именно поэтому, не долго думая, отправил их в сумку, надеясь, что какой-нибудь адекватный алхимик в городе, или же травник, даст разъяснения по поводу содержимого в них.

Однако, не думаю, что с их помощью я смогу выяснить ответ на главный вопрос — почему именно Лука, но всё же…

Не обнаружив больше ничего ценного или того, что могло ещё хоть немного приоткрыть завесы тайн, разгадка которых гложет меня, я осмотрел волосы, которые явно были настоящими, пусть это и был всего лишь парик, приклеенный на голову. Его я забирать, конечно, не стал, причин не было, да и отвратительно это как-то было, не по-человечески… Хотя, стало любопытно, уж не с головы ли своей покойной дочери алхимик срезал их, чтобы потом поместить на куклу, или он был куплен у кого-то другого? Вопросы, одни вопросы…

В прочем, всё это было уже не так важно!

По итогу осмотра глиняной девушки, я поднял её искусственное тело и под неодобрительный взгляд Георгия, в сопровождении фамильяра, пошёл в сторону от дороги, пройдя мимо мёртвого чудовища. Некоторое время побродив средь деревьев, углубляясь всё глубже в лес, я вскоре нашёл, что искал — небольшой овраг, который я решил использовать вместо могилы.

Немного засыпав землёй, ногой спихивая землю с краёв оврага, травой и ветками, и добившись того, чтобы глиняное тело было хоть как-то прикрыто от лишних глаз и диких зверей, пусть результат меня и не совсем устраивал, мы с феей вскоре вернулись к остальным, уже готовым отправляться в путь.

Но прежде, чем повозка сдвинулась с места, я успел напоследок, при помощи «мысли», уложить на бок и перенести в сторону от дороги труп обезьяноподобного чудища, жалобной скулёж которого, по-прежнему стоял у меня в ушах…