Общество по защите обесчещенных эльфов

Глава 15

— Нет! Не смейте! Не подходите ко мне! — истошно орал Дракон, вырываясь из рук охранников. Три здоровенных шкафа держали его, пытаясь усмирить, а курто поливал их отборной бранью. — Пустите, уроды! Ты, ублюдок! Тронешь меня — я тебе кадык вырву!

— Зафиксируйте ему голову, — спокойно приказала мадам Пим-глоу, крутя в руках флакон с сонным зельем. — Кричи, кричи, красавчик. Мне же проще.

При виде склянки в ее руках Дракон крепко стиснул зубы и теперь вырывался молча, но так же исступленно. Глаза его бешено вращались. От напряжения по бокам шеи вздулись вены. Он мычал, и в этом мычании я слышала и гнев, и боль, и обреченность зверя, загнанного в угол.

Я ошиблась. Не Альва хотели продать садисткам из «Развратного лотоса» — тот приносил борделю хорошую прибыль. Дракон же не отличался усердием и часто нарывался на жалобы клиенток. Женщины были недовольны его хмуростью, его пассивностью, его отказами. Да-да, отказами! Перед тем как озвучить свои намерения, хозяйка «Шипов» пожаловалась: «Представляешь, он заявил госпоже Смолл, что не целуется в губы. И не лижет. Она заплатила тысячу железных мышей за три часа его общества, а этот поганец не захотел открыть рот. Зачем тогда ему вообще нужен язык? Отрезать да и все! Но ничего, в «Лотосе» его научат хорошему поведению».

Смотреть на происходящее было физически больно. Уже четверо охранников пытались удержать извивающегося курто, один зафиксировал его голову между огромными, как лопаты, ладонями.

— Откройте ему рот, — распорядилась мадам.

— Как открыть?

Дракон сжал зубы с такой силой, что они, похоже, треснули — по крайней мере, я услышала характерный звук.

— Придумайте, как! — разозлилась начальница, и детина с внешностью бульдога встал перед беззащитным пленником.

Я сразу почувствовала: случится что-то ужасное. И захотелось сбежать, зажмуриться, заткнуть руками уши, а лучше спрятать голову в песок, точно страус.

Стоя перед пленником, Бульдог замахнулся. В следующую секунду его кулак, напоминающий навершие гигантской булавы, впечатался в солнечное сплетение курто. И Дракон взвыл. Но сделал это сквозь крепко стиснутые зубы.

— Да разожмите ему челюсти наконец, гоблины паршивые! — воскликнула в раздражении мадам Пим-глоу.

Бульдог ударил еще раз, и еще, и еще, пока рот пленника ни открылся, выпустив нечеловеческий вопль боли.

Миг слабости — и рыжая садистка тут как тут. Флакон перевернут — и сонное зелье окрашивает язык курто в желтый цвет.

— Отлично, красавчик, готовься к переезду. — Довольная мадам развернулась, сунув мне в руки фиал с остатками снадобья.

Я незаметно спрятала баночку в потайной карман, специально пришитый к платью под длинной баской. Там же лежал блокнот — серые страницы, обложка из гладкой коричневой кожи без рисунков. Я объездила полгорода, пытаясь найти такую же записную книжку, как та, что хранилась в сейфе владелицы борделя, и теперь ждала удобного момента, чтобы подменить оригинал на фальшивку.

Осознав, что эту битву он проиграл, Дракон обмяк в руках мучителей. Вниз с его приоткрытых губ протянулась тонкая ниточка кровавой слюны. Подняв голову, мужчина взглянул своей безжалостной хозяйке в глаза и зашептал, пылко, с мольбой, в последней отчаянной надежде:

— Пожалуйста, я же больше ее не увижу.

Он говорил про Арабеллу, про женщину, в которую был влюблен, которую считал своей второй половинкой. Уж она точно не станет ходить в такое злачное место, как «Развратный лотос» — пристанище конченых садисток и извращенок.

— Прошу.

Его взгляд стекленел, веки опускались.

— Есть же в вас что-то человеческое… — Голова безвольно повисла, шепот стал невнятным. — Умо… ляю.

Сонное зелье подействовало: Дракон затих.

Пришло время идти за тетрадкой с заклинаниями.

*

Когда мадам Пим-глоу вскрыла сейф и вытащила на свет вожделенный блокнот, сердце заколотилось как безумное. Я даже неосознанно прижала ладонь к груди — такими болезненными и тяжелыми ощущались его удары.

Получится или нет? Это твой шанс, Диана. Другого может и не быть.

Взволнованная, я не сводила взгляда с тетради в руках начальницы и старалась все время держаться поблизости. Как только она оставит блокнот без внимания, я буду рядом, чтобы совершить подмену. Если же мадам так ни разу и не выпустит записную книжку из рук, на этот случай у меня приготовлен запасной план. И в нем мне поможет Древний, чью клетку я сегодня утром предусмотрительно оставила незапертой.

О, господи, хоть бы все прошло гладко! Ведь мало украсть блокнот — надо еще, чтобы мадам Пим-глоу как можно дольше не обнаружила обман. Впрочем, нам с Ирвингом хватит и суток форы. Надеюсь.

— Давайте, положите его рядом с дверью, — распорядилась владелица «Шипов», и тело бесчувственного Дракона опустили на пол в полуметре от парадного входа. — А теперь брысь отсюда! Все! Тебя тоже касается, Дис.

Пришлось уйти. Нехотя я развернулась к лестнице и начала подниматься по ступенькам, то и дело оглядываясь. Фальшивый блокнот камнем оттягивал карман под баской. Я чувствовала его каждую секунду, не забывала о нем ни на миг. Он казался мне тяжеленным и горячим, порой — раскаленным докрасна. Я все время испытывала желание поправить складки ткани, маскирующие тайный карман, чтобы уж точно никто не догадался о его наличии. И сразу напоминала себе, что своей нервозностью только привлекаю ненужное внимание.

Спокойно, Диана. Глубокий вдох и медленный, долгий выдох. Как когда-то на тренировках, помнишь?

На площадке второго этажа я остановилась и спряталась в тени. Оттуда, сверху, я хорошо видела рыжую макушку начальницы, тело полуголого курто, лежащего на полу у ее ног, раскрытый блокнот в руках, но не слышала ни звука: мадам подстраховалась и заклинание читала шепотом.

Рабский ошейник на пленнике засветился, как будто магия превратила железо в золото, затем погас — и вот он уже красуется на ладони мадам Пим-глоу, а шея Дракона свободна и ничем не стянута.

— Выносите! — По ушам ударил громкий, слегка визгливый крик хозяйки борделя.

Откуда-то появилось трое охранников. Двое подняли безвольного курто за ноги и за руки, а третий открыл им дверь. Раздетого Дракона вынесли в холодную промозглую осень и швырнули на крыльцо, как кусок мяса.

Во сне несчастный, скорее всего, не ощущал холода, но кожа на его обнаженных руках и груди покрылась мурашками — это я заметила, когда спустилась по лестнице и тоже вышла на улицу.

Мадам была там. Закутанная в шерстяную шаль, она возвышалась над полуголым курто, лежащим без сознания на ледяном полу.

— Может, одеть его? — предложила я. — Вдруг простудится. Так недолго и воспаление легких заработать. Бракованный товар могут вернуть.

— Эти выродки не болеют, — отмахнулась хозяйка «Шипов» и брезгливо пнула пленника носком туфли. — Ничего ему не сделается. Мерзкий отброс.

— А ошейник почему не застегиваете?

— У него будет другой ошейник. С гравировкой «Лотоса». И ключ от него есть только у Присцилы.

В те минуты, слишком взволнованная, я не сообразила, что это означает. Другой ошейник. Другое заклинание, что его расстегивает.

Заклинание, которого в блокноте нет.

— Могу отнести блокнот в кабинет, если он вам не нужен.

Жалкая попытка, и я даже не расстроилась, когда начальница отмахнулась от меня, как от назойливой мухи. Было бы слишком просто, если бы она согласилась. Судьба редко когда благосклонна настолько.

— А вот и твоя новая хозяйка, дружок. — Мадам поежилась на промозглом ветру и плотнее закуталась в шаль. В конце улицы показалась черная карета, запряженная двумя такими же черными лошадьми. — Наконец-то. Я вся замерзла, пока ее ждала.

Я снова посмотрела на Дракона, раздетого, лежащего на холодных плитах крыльца. Его губы посинели, открытые участки тела покрылись гусиной кожей.

Замерзла! Она замерзла! В шерстяном платье и теплой шали! Эгоистичная дрянь!

Прежде чем экипаж госпожи Присцилы подъехал, я вернулась в дом и долго стояла, привалившись к стене, дрожа от нервов и возмущения.

Чудовищный мир. Бессердечные люди. Дикие, варварские законы.

Не знаю, сколько прошло времени, — пять минут или тридцать. Хлопнула дверь, отрезав путь холодному ветру, и раздался довольный голос владелицы «Шипов»:

— Пойдем, милочка. Отметим выгодную сделку. У меня в кабинете бутылка красного двадцатилетней выдержки. — С улыбкой рыжая стерва взвесила на ладони бархатный мешочек. Внутри, перекатываясь, зазвенели золотые монеты. — И кстати, нам надо обсудить одну вещь. — Вид у нее стал серьезный, а взгляд — цепкий. — Не очень приятную, к сожалению.

Паркетные доски заскрипели под нашими шагами. Все время, пока мы шли, — пересекали гостиную, поднимались по лестнице — я гипнотизировала взглядом кожаный блокнот, зажатый у мадам под мышкой. Начальница с ним не расставалась. Постепенно меня начало охватывать отчаяние. Как только доберемся до кабинета, мадам Пим-глоу запихнет тетрадь в сейф — и все будет кончено: оттуда я блокнот ни за что не достану.

«Ирвинг, где ты? Пора переходить к плану «Б»! Время истекает!»

Древний ждал в коридоре за углом. Я знала, что должно случиться, но все равно оказалась застигнута врасплох. Черный силуэт отделился от темноты и налетел на владелицу борделя, вдавив ее в стену. Ошейник на горле Ирвинга сразу вспыхнул, послав по телу импульсы боли. Оба — и мадам, и эльф — захрипели от удушья. Одной — кислород перекрыла мужская крепкая рука, другому — стальная полоса вокруг шеи.

— Охрана! — завопила я в соответствии со своим планом. — Быстрее! Охрана!

Лестница уже сотрясалась от тяжелого топота. Я знала, что магический ошейник нейтрализует Ирвинга раньше, чем сторожевые псы мадам прибегут на помощь, но это было неважно. Значение имело одно — лежащая на полу тетрадь, которую хозяйка «Шипов» обронила во время нападения.

Ради этого все и затевалось. Ради того, чтобы рыжая дрянь выпустила блокнот из рук.

Наклонившись, я подобрала записную книжку и быстро заменила оригинал копией. Начальница не могла этого заметить — у нее были дела поважнее: она сражалась за свою жизнь. Да и Древний полностью заслонял меня широкой спиной.

Когда все было закончено, я незаметно коснулась его поясницы, мол, готово, можешь отпускать. И стальная хватка на горле мадам разжалась, а эльф рухнул на пол, хрипя и дергаясь: ошейник наказывал бунтаря ужасными судорогами.

Не прошло и секунды, как сверху на пленника обрушился град ударов: подоспели охранники. Ногами, кулаками, дубинками они месили непослушного курто, посмевшего накинуться на свою госпожу.

— Хватит! Хватит! — испугалась я. — Вы испортите товар! Сами будете за него платить? Пятьдесят золотых драконов! Хотите, чтобы их вычли из вашей зарплаты?

Собственный план вдруг показался не таким и хорошим. А что, если Ирвинга покалечат? А если забьют до смерти?

— Прекратить, — просипела мадам Пим-глоу, держась за пострадавшее горло. — Морду ему не испортите. — Обессилевшая, она сползла по стене на пол и теперь с трудом пыталась отдышаться. — У-у-у, сученыш. Тебя я тоже продам в «Лотос». Посмотрим, как ты запоешь под плетками этих садисток.