Общество по защите обесчещенных эльфов

Эпилог

Три года мне понадобилось, чтобы в полной мере овладеть своими колдовскими способностями, но это того стоило: магия существенно облегчала жизнь.

Признаюсь, сперва было сложно. Время от времени случалось то, что Ирвинг называл «спонтанный выброс силы»: руки начинало покалывать, затем на кончиках пальцев зарождалось слабое свечение, секунд через пять это слабое свечение становилось совсем не слабым, и все заканчивалось пожаром на лестнице или горящими шторами в гостиной. Из рук неожиданно вырывался шар пламени и, вопреки моим желаниям, летел куда придется, неся разрушения нашему с Ирвингом семейному гнездышку.

«Тяжело в учении — легко в бою», — говорила я себе, продолжая практиковаться, и спустя годы мое упорство принесло плоды. Я стала ведьмой. Самой настоящей. Той, что способна набросить на скрипящую кровать полог тишины, дабы не потревожить детский сон, или силой мысли свести с рубашки мужа пятно от зелья.

О, благословенные бытовые чары! Они заменили мне всю навороченную технику моего родного мира. Ну и, конечно, прислуживать нашей семье продолжала живая тьма, так что проблем с ведением домашнего хозяйства у меня не было. Наоборот, я наслаждалась своей новой ролью жены и матери.

Дом на затерянном острове мы покинули только спустя пять лет, когда волнения на большой земле улеглись, а мне надоело жить отшельницей. С большой неохотой Ирвинг согласился оставить насиженное место и, подозреваю, сделал это по большей части ради детей — пришла пора их социализировать.

Ох, появление на свет близняшек — отдельная, заслуживающая внимания история. Никогда не думала, что рожать буду дома, в супружеской спальне, а помогать в этом нелегком деле мне станет собственный муж. Но так и вышло, и справились мы отлично.

После той долгой ночи я еще больше зауважала Ирвинга. Вот на кого можно положиться в любой ситуации. Даже, когда я паниковала, он оставался спокоен и сосредоточен. Варил мне обезболивающие зелья, отвлекал от страданий разговорами, подбадривая, держал за руку. Его не пугали ни крики, ни вид крови на простыне, ни русская брань, лившаяся из моего рта, а волнение выдавала только вздувшаяся и пульсирующая на лбу вена.

Волшебным результатом нашей командной работы стали две очаровательные эльфийки — голубоглазые, светловолосые, маленькие копии отца. У них был его нос, его подбородок, его острые удлиненные уши. С возрастом это сходство только усиливалось.

В детях Ирвинг души не чаял. Стыдно признаться, но я ни разу не вставала к малышкам по ночам. Молоко у меня, к сожалению, не появилось, и мы кормили близняшек козьим. Вернее, Ирвинг кормил, а еще делал сотню других полезных вещей — гулял с дочками вокруг дома, пел им эльфийские колыбельные, но так, чтобы я не слышала, лечил все детские болезни с помощью зелий, которые варил в своем подвале. У него имелось средство от любого недуга. Болит голова — вот тебе пузырек с синей жидкостью. У дочки вздулся животик — надо дать ей вон тот вонючий отвар. У жены плохой сон — после страстной близости он сразу станет хорошим. А хороший сон никогда не помешает сделать еще лучше.

Ирвинг был из тех мужчин, чьей характер раскрывался со временем. С каждым годом я узнавала своего супруга все лучше и, чем лучше я его узнавала, тем сильнее влюблялась. Были у него, конечно, и недостатки. Замкнутый, упрямый, немногословный. О таких говорят «себе на уме». Не раз и не два я задавалась вопросом, родился он таким страшным интровертом или трагические события прошлого безвозвратно изменили его характер?

Чувство юмора, однако, у этого молчуна имелось, но в основном черное. Ирвинг умел и шутить, и заигрывать, и подтрунивать. А уж любовником каким был! Словами не описать. В общем, недостатки с лихвой компенсировались достоинствами. Настолько преданного мужа и заботливого отца найти было сложно.

Спустя пять лет на острове мы вернулись в Иманию и поселились в небольшом уютном городке с дружелюбными жителями и лирическими пейзажами. Из окон гостиной открывался вид на море, из спальни и детских комнат — на горы, далекие и покрытые шапками снега. Связь со своим народом Ирвинг так и не наладил. То ли гордость мешала ему опуститься до оправданий, то ли душу жгла застаревшая обида — не поняли, заклеймили злодеем, превратили в изгоя. Эльфов супруг обходил десятой дорогой, а те, завидев его и узнав, принимались испуганно шептаться. Однажды, не выдержав, я подошла к таким вот шептунам и высказала все, что о них думаю. Ничего, разумеется, мой порыв не изменил.

Неблагодарные чебурашки!

Словом, даже за пределами острова мы продолжали вести довольно замкнутый образ жизни. Ирвинг варил зелья и продавал их местным аптекарям, а я стала его помощницей — нарезала и смешивала ингредиенты.

От крыльев я, кстати, избавилась еще в «Год больших перемен» — так окрестили время, когда люди, благодаря нашим манипуляциям, активно обзаводились совсем не человеческими атрибутами. Летать не получалось. От тяжести крыльев болела спина, так что я попросила мужа ампутировать лишние, совершенно ненужные мне части тела.

Из волшебных драконьих перьев мы сварили целебное зелье и доверху забили флаконами с ним два больших стеллажа в подвале. Этими зельями мы бесплатно снабжали больницы для бедняков по всей Имании — так решила я, а мои решения муж не оспаривал.

Беременная третьим ребенком, я узнала, что в местном банке на мое имя открыт счет. Когда-то Ирвинг пообещал сделать меня самой богатой женщиной Имании и сдержал слово. Он вообще не бросал слов на ветер.

*

— Ну-ка, ну-ка, посмотри, какой торт. — Я поднесла Рейвена к трехъярусной башне из ванильных бисквитов и взбитых сливок, и сын счастливо захлопал в ладоши. В свои три годика сладкое он не ел, но красоту зефирных розочек на ступенях тортика оценил. И задул горящие свечи с большим удовольствием.

— Дай его мне. — Ирвинг посадил нашего белокурого ангела к себе на колени. Еще одна его маленькая копия.

Анна и Арника протянули мне пустые тарелки. Близняшки, в отличие от братика, сладкое любили очень и с самого утра мечтали о праздничном угощении.

За окном стемнело. Ужин уже подходил к концу, от тортика на подносе остались крошки, когда мои девочки хитро переглянулись и воззрились на меня с любопытством.

— Мама?

— М?

Маленькие заговорщицы снова обменялись взглядами.

— Ты никогда не рассказывала нам. Мы хотим знать.

— О чем?

— А как вы с папой познакомились? Опиши вашу первую встречу.

Где-то рядом Ирвинг подавился чаем, а я от неожиданности уронила ложку.