Дневник восьмиклассника

— Ага, так ты еще и в члены метишь?

— Не уверен. У писателей всё еще сложнее. У вас даже самый жалкий бездарь что-то, да заработает где-нибудь в «Урюпинском дворнике». А издать книгу — надо совсем уж фартовым быть или гнидой редкостной даже при наличии таланта.

— Ха-ха-ха! Вот это оценка нашего писательского сообщества! Если не возражаешь, я процитирую при случае. Или даже украду высказывание.

— Не жалко. Я еще что-нибудь скажу потом. Выбирайте любую парту и давайте откроем дебаты по поводу того вопроса, ради которого вы тута.

Коротко и по существу моя статья была разобрана и признана всё еще «рыбой». Похоже, Дуплий примерила на себя погоны редактора, ну и ладно. Лишь бы дело делалось. Расчиркав отпечатанный экземпляр статьи по её замечаниям, я заявил, что «тут делов всего на час» и потащил журналистку в приёмную. Облом ждал меня там, где я его не ждал. Секретарь школы и директора на рабочем месте отсутствовала. Причем, как оказалось, до конца рабочего дня её не будет. Облом? Да просто мелкое препятствие!

Вид сбоку: В приёмной директора школы никого не оказалось. Корчагин пошел в учительскую, вернулся он оттуда еще более решительный и деловой, с порога заявив, что секретаря нет и не будет, но это не повод не печатать статью.

— И кто сядет за машинку? — Елена решила, что хрен с ним, со временем. Ей будет с эстетической точки зрения приятно насладиться картиной набивания текста статьи неугомонным Мишей одним пальчиком. Эдакий «Кошачий вальс» на печатной машинке.

— Шеф, мы машинкой воспользуемся? — Сунув голову в кабинет директора гаркнул восьмиклассник так, что даже в приёмной было слышно. А вот ответ Она не услыхала. Впрочем, по лицу этого шкетика было понятно — шеф его не послал.

— Елена Владимировна, если вы мне поможете, дело пойдёт быстрее.

— И чем слабая женщина может помочь мальку акулы пера?

— И то верно, ничем. Блин, какое убожество, она полностью механическая!

А потом он начал печатать. Треск печатной машинки поначалу замирал после каждой строчки, когда каретка как припадочная с дерганьем и шумом возвращалась к началу строки. Явно у пацана была проблема именно с управлением кареткой. А потом он освоился и треск машинки превратился в пулеметную очередь, перемежающуюся артиллерийскими залпами, сотрясающими стол. Дуплий заглянула вниз — оказывается, каждый возврат каретки, который и без того дёргал машинку, Корчагин дублировал ударом ноги по столу. При этом он картинно всплёскивал руками.

— Не надо так на меня смотреть, я поднимаю руки, чтоб они раньше времени не начинали набирать текст.

— Да я что, фигачь, Рихтер недоделанный.

Спустя какое-то время Михаил освоился, начал вслух диктовать себе, при этом скорость набора опять увеличилась. На краю стола замаячила воображаемая пепельница с окурком сигареты, в открытую форточку ворвались звуки проезжающих московской улицы, из-за закрытой двери донесся привычный редакционный гомон и взрывы смеха… Пришлось встряхнуть головой, чтоб наваждение пропало. Но блин, до чего же этот шкет своими повадками напоминает прожженного репортера, особенно сейчас, когда он сидит за машинкой и лупит по клавишам, изредка затягиваясь сигаретой. Стоп, сигарета осталась в том мороке, который Дуплий прогнала.

Из директорского кабинета высунулась голова шефа:

— Как вы споро печатаете, Еле… — Он увидел сидящего за столом Ученика и подзавис. Покрутил головой и молча втянулся в свой кабинет обратно. А еще через пару минут раздался треск выкручиваемого из машинки листа и всё стихло.

— Вот, Елена Владимировна, статья со всеми правками и вашими замечаниями. Почитайте. Погодите, сначала я её штемпельну и подпишу. Держите.

Да уж, серьезно пацан настроился бороться за свои права. Три копии подложил, когда печатал. У такого впрямь рука не дрогнет начать сутяжить по поводу авторства. И ведь прав формально, во всём прав. И директор его дал понять, что в стороне не останется. Можно, конечно, сказать, мол где «Комсомолка», а где эта школа задрипанная. Но начнут давить через партийные органы на редакцию, и что? Пускай главред отобьётся, тут без вариантов, но пятно останется, долг перед начальником повиснет. Это если он не решит избавиться по-тихому от неудачницы, вступившей на путь конфронтации со школьником ради ерунды. Нет, мы пойдем другим путем, как завещал товарищ Ленин!

Решено, она станет союзником мелкого говнюка, решительно поддержавшим молодое дарование и заодно полезное начинание такой замечательной и всей из себя передовой школы. А в качестве моральной компенсации выпросит себе один комплект роликов. Уж больно они лихо катались по залу. Лето не за горами, что той зимы, пять месяцев — и привет асфальт!

Все эти моменты были высказаны удивленному директору без использования таких терминов как «говнюк», «сраная», «подавитесь». Обе высокие договаривающиеся стороны пожали друг руку руки в полном восторге от случившегося взаимного удовлетворения, выпили еще по пятьдесят грамм. А когда дело дошло до предоставления машины… У школы нет машины, в городе нет такси, и вообще, быстрее пешком, чем на автобусе. Покушать можно на вокзале, но шеф бы не рекомендовал так рисковать здоровьем. И ему будет спокойнее, если он проводит высокую гостью на вокзал лично. А по пути можно будет зайти в одну пельменную, где безопасно и даже вкусно. И нет, не в плане приударить, а исключительно из приязни и желания, чтобы их скромный городок запомнился с лучшей стороны. Ну давайте поступим так, как вы предложили, раз уж лучшей стороной у города является пельменная. Дождаться поезда, уснуть и проснуться на подъезде к Москве, забыв эту командировку как пустой сон.