Моё имя

Глава 24. Жестокий мир

Я всегда знала, что мир жесток. Понять столь простую истину мне удалось ещё до того, как Сирил со своим войском отняли будущее у моего народа. Будучи ребёнком, день ото дня я постоянно становилась свидетельницей того, как какая-то неизвестная и непостижимая сила неустанно толкает наш мир в беспросветную бездну. Более того, уже тогда я отчётливо чувствовала тень этой силы, повсюду следующую за мной по пятам: в школе восьмилетней девочке не раз доставалось за то, что всё виделось слегка в иных красках. Потом этот водоворот закрутился лишь с большей скоростью: мама, папа, Корни, Нат… Неподвластная объяснению сила всё продолжала напоминать мне, насколько же, на самом деле, наш мир беспощаден и холоден. А ведь я и так это знала. Знала лучше кого бы то ни было.

Вот только… Решив, что после смерти Ната меня уже ничто не ударит так сильно, я недооценила соперницу, с которой веду борьбу всю свою жизнь. Сейчас мне было до ужаса больно — так, словно невидимые для других щипцы отрывали от тела кусок за кусочком.

Опять, я опять проиграла. Слёзы лились не переставая, и я ничего не могла с этим поделать. Говорила себе: «Жалеть себя глупо».Или же «так ты ничего не изменишь», однако,слова помогали успокоить лишь разум, не оказывая при этом на сердце абсолютно никакого влияния.

Чёрт возьми! И когда я успела стать такой плаксой?! Обещала ведь больше никогда и ни за что в мире не плакать, но в итоге, что после смерти Ната, что сейчас — совладать с собой просто не получается! Как же меня тошнит от одной этой мысли! Будь Нат здесь — наверняка отчитал бы и сказал, что за время его отсутствия я стала до ужаса жалкой. Жалкой, убогой, слабой, глупой — настоящей идиоткой! Ведь только идиотка могла решиться выйти из игры сразу же после того, как достала флэш-рояль.

Вытерев слёзы рукавом больничного халата, я сделала глубокий вдох и, стиснув зубы, потянулась к краю узкой кровати. Поскольку правый бок тотчас свело неистовой болью, пришлось сбавить скорость в страхе, что свеженаложенные швы вот-вот разойдутся, и фонтан крови вновь брызнет из приоткрывшейся раны. Однако перспектива свести себя в могилу прямо здесь и сейчас на пару с замечанием доктора «не вставать!» не стали для меня достаточными аргументами, чтобы вернуться в лежачее положение: медленными шагами я продолжила свой путь к широкому окну больничной палаты.

Занавески были задёрнуты, и открыть их мне стоило просто неимоверных усилий — тем не менее спустя две минуты я преуспела в этом задании.

Как и думала, луна сегодня была полной и яркой. На практически беззвёздном небе она смотрелась истинной королевой — величественной, гордой и, что самое главное, недосягаемой. Конечно! Иначе и быть не могло! Известно, что в этом мире всё идёт по кругу, и рано или поздно, словно бумеранг, возвращается на своё законное место. Другими словами, нет ничего странного в том, что небо сегодняшней ночи было точно таким же, как и той злополучной.

В итоге то ли от болевого шока, то ли ещё от чего, но я обратилась к луне, словно к живому существу.

— Мне тебя жаль: из ночи в ночь ты тратишь все свои силы, чтобы осветить этот мир. Однако даже не догадываешься о том, что на самом деле он слишком жесток для того, чтобы заслужить себе право быть освещённым.

Правда в том, что ещё вчера я была готова оставить Сирила в живых, наплевавтем самым на будущее человечества, мечты Ната и месть за дорогих мне людей. Я была готова стать предательницей и прожить остаток жизни, неся это нестираемое клеймо у себя на плечах. Конечно, я так и продолжала бы поиски способа помочь человечеству и когда-то наверняка что-то да обнаружила бы, вот только… Я смирилась с тем, что убить Сирила для меня просто-напросто невозможно, ведь в моих мыслях он уже давно перестал быть эксилем-монстром и стал человеком — человеком, которого я люблю.

Так было до сегодняшнего утра — до момента, когда пелена в воспоминаниях об отнявшей у меня всё ночи, наконец, рассеялась, оставив после себя лишь одну нестираемую пустоту.

Тогда, одиннадцать лет тому назад, когда Москва — мой родной город — была предана пламени, а вся семья погибла — по какой-то неведомой мне причине я забыла лица вторженцев, против которых сражалась (если, конечно, те мои отчаянные попытки выжить можно так назвать). Однако этим утром я, наконец, вспомнила всё, что произошло под той кровавой луной. Вспомнила и тотчас пожалела об этом.

Теми тремя, что атаковали наш дом и расправились со всеми забавы ради, были никто иные, как Лудо, Вик и… Сирил. Да, Сирил тоже был там, и это именно он приказал Лудо с Виком не трогать меня, а оставить в живых. Можно подумать, что он спас меня, но это не так — ничто, повторяю,ничто не в силах изменить тот факт, что он участвовал в убийстве дорогих мне людей. И пусть я готова отдать руку на отсечение, что в ту ночь и Вик, и Сирил просто следовали за разбушевавшимся Лудо — это ничего не меняет: мне не дано простить ни одного из них.

Радует же лишь то, что, пускай и не осознанно, но я отомстила рыжеволосому, снёсшему голову Корни у меня на глазах, и сделала это тем же самым способом. Хотя… Жаль, что я подарила ему столь быструю смерть: он её ничуть не заслуживал.

Одновременно с тем, как узнать правду, я поняла, что заперта в ловушке без входа и выхода. Теперь я больше не могла позволять себе оставаться безучастной и ничего не делать — в тоже время и убить Сирила я всё ещё не была способна. В момент, когда совершенно не знала, как поступить, человеческая слабость взяла верх впервые за долгое время. Думаю, я просто хотела разорвать этот порочный круг, принеся в жертву как можно меньшее (одна человеческая жизнь — что с неё взять?) Сейчас я уже понимаю, что это — обычное бегство, но лишь пару часов назад мне так совсем не казалось: настолько сильно я хотела избавить себя от необходимости делать выбор в пользу первого или второго. Нет, не так. Это решение стало последствием того, что я несмогла сделать выбор.

Прыгая вниз с дворцовой крыши, я действительно думала, что больше никогда не открою глаза. Я представляла перед собой лицо Ната и успокаивала себя тем, что уже совсем скоро смогу его увидеть. Тем не менее, я сейчас здесь.

Каким-то немыслимым образом мне удалось догадать о том, что была спасена не каким-то там стражником, а именно Сирилом ещё до того, как присматривающий за мною помощник лекаря соизволил об этом сообщить. Первым, о чём я тогда подумала, было: «Вот как… Значит, выбор мне делать больше не нужно. Ты сделал его за меня, Сирил Девериус. Раз так…Не вини меня, ладно?»

Потянув за задвижку, я открыла окно и пустила в затхлую комнату свежесть с прохладой. Будь у меня такое желание — могла бы закончить то, что не дали, прямо здесь и сейчас: перелезть через подоконник и соскользнуть вниз (сомневаюсь, что Сирилу посчастливится спасти меня и во второй раз). Однако я больше этого не хотела. Поняла, наконец, сколь эгоистичным было моё решение по отношению к семье, Нату, Венди и миллионам других как живых, так и мёртвых, человеческих душ. Получись всё — и последний шанс дать им спасение (или же отмщение) был бы потерян окончательно. К тому же… Нельзя войти в одну реку дважды. Да и не нужно мне это: всё уже решено. Больше я не пойду на поводу у чувств и, наконец, сдержу своё обещание. Совсем скоро луна на небе окрасится в красный, в точности также, как и та, что сияла средь звёзд одиннадцать лет тому назад.

«Тут-тук», — я нервно вздрогнула, услышав стук в дверь, так как абсолютно точно не ожидала посетителей в столь позднее время.

— Да? — изначально думая промолчать и сделать вид, будто уже давно сплю, я всё-таки решила, что это может быть что-то важное.

— Прости, что так поздно. Это я.

На пороге стояла Венди и, скажу по правде, если бы меня посетил Лудо, восставший с могилы, я удивилась бы ничуть не меньше. Дело в том, что уже довольно долгое время мы не общались с малышкой, более того — с того самого дня, когда поймала её на пути в апартаменты Сирила — практически и не виделись (Венди попросила Вика отдать в её распоряжение мою старую комнату в башне личной прислуги, и он охотно на то согласился). По понятным причинам я не стала мешать переезду, но, тем не менее, всё же попросила Аки не сводить глаз с девочки и тотчас сообщать мне, если она вдруг заподозрит нечто неладное. Всё от того, что боялась: Венди может вновь попытаться сделать ошибку, которую я ей тогда не позволила. Переживала же я не столько за Сирила, сколько за саму девочку: то, что ей удастся убить его величество — весьма маловероятно, а вот то, что её наказание не ограничится одной только смертью — неоспоримый факт. Отослать же Венди из дворца я не могла по двум причинам. Во-первых, не знала, как объяснить это Вику с Сирилом, а, во-вторых, просто-напросто не хотела отпускать малышку в мир ещё жёстче того, в котором она сейчас находилась.

Тем не менее, никаких тревожных вестей со стороны Аки ко мне так ни разу и не поступило. Думаю, Венди либо решила отбросить столь глупую затею, как покушение на Сирила почти в открытую, либо ждала подходящего момента, чтобы выкинуть нечто действительно крупное.

И вот спустя всё это время она приходит ко мне далеко за полночь — нет ничего странного в том, что поначалу я слегка удивилась.

Девочка закрыла за собой дверь и продолжила стоять у входа с опущенными вниз глазами — в точности также, как провинившийся ребёнок, пришедший к родителям за тем, чтобы просить прощения (в какой-то степени именно так всё и было).

— Венди, что-то случилось?

— Нет… Я просто… Я…

Больше малышка не смогла ничего из себя выдавить: она кинулась ко мне со всех ног и крепко обняла. Боль в боку тотчас усилилась в несколько раз, однако, я смолчала об этом и обняла Венди в ответ. Она плакала, а я просто гладила её по голове медленными, успокаивающими движениями.

— Ну же, всё хорошо, не плачь.

— Прости, прости меня, — шептала она сквозь слёзы. — Я думала, что потеряла тебя… Было так страшно… Пожалуйста, никогда-никогда так не делай!

— Не стану. Это была минутная слабость, и больше такого не повторится. Я тебе обещаю. А теперь вытри слёзы: есть кое-что, что мы с тобой должны сделать, не так ли? Что я должна сделать.

Конечно, умная девочка тотчас поняла, что намекаю я непосредственно на тему нашего последнего разговора. Венди отстранилась от меня, протёрла глаза, однако, поднять голову всё-таки не решилась.

— Я думала об этом, — сообщила она, продолжая изучать трещины в дощатом полу. — И мне жаль. Ведь получилось так, что я даже не попыталась понять твои чувства, а лишь обвинила во всех смертных грехах. Уверена: вместе мы сможем найти способ спасти человечество и без убийства его величества. Мне действительно…

— Тсс, — я прижала указательный палец к губам малышки, показав тем самым, что слова здесь лишние. — Тебе не за что извиняться. И искать другой способ нам вовсе не нужно. Лучше скажи: не знаешь случайно, что Сирил сейчас делает?

— Эммм... Кажется, кто-то говорил, что он заперся у себя в комнате и никого не впускает. Даже Вика. Словно с катушек слетел после того, что с тобою случилось. А что такое?