Свет в океане

— Бедняжка, — сказала Гермиона, потянув его за кончик крыла. Пупо взмыл вверх и стрелой вылетел из столовой.

— Почему меня не покидает ощущение, что ты наводнила мой дом своими шпионами и обезвредила моих? — принялся вслух размышлять Регулус. — Можешь не отвечать, это риторический вопрос.

Ей жутко захотелось заткнуть его болтливый рот хотя бы на время. И раньше запланированного заняться его волосами. И рубашкой, которая в самом деле была выбрана как нельзя удачно.

— Мне кажется, ты не особо обрадовался моему визиту, — пробормотала Гермиона, потупившись.

— С чего ты взяла?

— Не уверена, что мы всё ещё друзья. Даже для тайных друзей мы стали редко видеться.

Он молчал. Она умирала от желания посмотреть на него, но сдерживалась, давая ему время переварить услышанное. Неужели так ничего и не скажет?! Вот остолоп!

— Это потому, что ты собрался уехать?

— Кто это сказал? — резко спросил Регулус, отмахнувшись от навязчивого чайника. — Дай-ка сообразить. Поставлю на Теодора. Больше некому. Ему, естественно, растрезвонил Блейз. Два балабола! Это устаревшая информация.

— Не будь так строг. Вчера на юбилее профессора Слизнорта Тео немного перебрал эльфийского вина. Он плохо соображал.

Что не мешало ему, как воды набрамши в рот, хранить секреты.

— Ещё ничего не решено.

— Это зависит от чего-то конкретного? — невинно поинтересовалась Гермиона.

Регулус невесело усмехнулся, обнажив зубы.

— От настроения.

— Я огорчилась, не застав тебя на торжестве, — гнула своё Гермиона. — Профессор был твоим деканом. Ты состоял в его клубе волшебников, подающих большие надежды...

Регулус снова фыркнул.

— Вчера я тоже был занят. Как и сегодня. Меня удивляет то, что туда занесло Нотта.

— Он попросил меня познакомить его с приглашёнными чиновниками.

— Ах, теперь ясно. Да, у него нет выбора, — обронил загадочную фразу Регулус. Гермиона Грейнджер не была бы самой собой, если бы не почуяла, что тут что-то неладно. Придётся выяснять. Как же тяжело иметь дело со слизеринцами. Непрошибаемыми — за редким исключением.

— Профессор упомянул, что ты сделал щедрое пожертвование больнице святого Мунго.

От ледяного взгляда Регулуса мороз продрал по коже.

— Мне всё равно, что об этом говорят! Я поступил так, потому что посчитал нужным, и не собираюсь оправдываться перед теми, кто относит эти деньги к моей попытке представить себя белым и пушистым.

— Я никогда... никогда бы не подумала о тебе низко, — прошептала Гермиона, — и Слизнорт...

— Создаётся впечатление, что вы весь вечер говорили только обо мне, — перебил Блэк, закинув ещё одну конфету в рот. — Вообще, что за допрос, мисс Любопытство?

— Почему же только о тебе... Нет. Мы вспоминали школьные годы, — взяла себя в руки Грейнджер. — Например, как на шестом курсе Гарри сварил идеальный напиток живой смерти, а я безошибочно узнала, в каком котелке Амортенция, в каком — Оборотное, а где Веритасерум. Очень полезное зелье — вынуждает того, кто его примет, говорить правду. С виду похоже на обыкновенную воду — ни цвета, ни запаха, — сказала Гермиона, в упор посмотрев на Регулуса, а затем перевела взгляд на коробку конфет. — Удобно добавлять в напитки и еду. Да, очень удобно.

С его лица сошли все краски. Блэк пришёл в ужас. Он подавился чаем, вскочил на ноги и, кашляя, схватился за волшебную палочку.

— Ты... нет, ты же не... — закончить фразу Регулус не удосужился. Он выскочил из столовой, и Гермиона, готовая к этому, кинулась за ним.

— Куда ты?!

— Мне срочно нужно выйти. Не спрашивай, — откликнулся он, ускоряя шаг. — Мне нехорошо — нездоровится.

— Поверить не могу, Регулус Блэк! Тебя что, буквально тошнит от правды?! — яростно воскликнула Гермиона. — Грядёт конец света? Если ты сейчас же не вернёшься...

Блэк развернулся к ней, остановившись у лестницы в центре холла.

— И что же ты сделаешь, Гермиона?

— Я свяжу тебя и буду задавать самые каверзные вопросы! — пообещала она, приблизившись к нему. — Ты правда думаешь, что общение с тобой помешает моей карьере?

— Я в этом убеждён, — процедил Регулус, буравя её глазами, словно опаснейшего врага.

— Какой же ты... И поэтому прислал мне эти возмутительные письма, которые с тем же успехом мог отправить безымянный волшебник, что и в глаза меня не видел?

— Да. И теперь вижу, что ты их всё-таки получила!

— Боже мой! — ахнула Гермиона.

— А что ты хотела? Я...

— И я знаю, что тебя тянет ко мне. Ты любишь меня?

Регулус чуть ли не лопался от ужаса и возмущения. Он опустил глаза. Сжал кулаки.

— Нет, никогда не лю... — произнёс Регулус и вновь взглянул на Гермиону, поражённый собственными словами. — Ты не добавляла сыворотку правды в конфеты!

Она ликовала.

— С чего ты взял, что нет? Неужели потому, что тебе только что удалось мне солгать?

Регулус вскинул голову и застонал, затем направился к парадным дверям, уже никуда не торопясь.

Они вышли в парк и зашагали по декоративной дорожке вдоль только начавшей зеленеть естественной изгороди. Гермиона зареклась заводить разговор первой. Чувства захлёстывали её: тревога, радость, печаль, болезненная нежность.

— Это было неблагородно, — наконец сказал Регулус. — Трюк с Веритасерумом...

— Я воспользовалась своим правом на бесчестный поступок, — Гермиона остановилась, и он замер напротив неё. — Я так поступаю, когда защищаю себя и любимых. На этот раз во мне нуждаешься ты.

— От кого ты меня защищаешь? — с горечью спросил Регулус.

— От тебя самого!

Он рассмеялся мягким, вымученным смехом, а затем выдохнул, готовясь обнажить правду.

— Чего ты добиваешься, Гермиона? Признания? Я люблю тебя. Да, люблю. Люблю. Это хотела услышать? — он отвернулся и закрыл глаза, чтобы её не видеть. — Что ты со мной делаешь? Что ты здесь делаешь? Ты пожалеешь, если сейчас же не уйдёшь, — предупредил Регулус. — Не сегодня, так завтра. Обо всём пожалеешь.

— Я не пасую перед трудными задачками. Переживу.

Он обернулся, воинственно раздув ноздри.

— Эта «задачка» тебе может прийтись не по зубам.

— Я дочка дантистов, Регулус. Не говори со мной про зубы, а то сядешь в лужу.

Он бессильно всплеснул руками.

— Я ей одно слово — она мне десять. Что за игра в кошки-мышки?!

— О нет, мышка бы уже сложила лапки. Ты прав лишь в том, что я действительно хотела услышать признание. Я заслужила, не считаешь? А чего хочешь ты? — спросила Гермиона, коснувшись его щеки, поворачивая лицо Регулуса к себе.

— Чтобы ты сказала, что тебе плевать на всех! — ответил он горячечным шёпотом. — Что для тебя важны только мы, но в то же время ещё больше я не хочу, чтобы ты жертвовала своими мечтами!

— Откуда тебе знать, о чём я мечтаю? Может быть, о нас?

Гермиона улыбнулась, встретив его открытый, по-детски полный надежды взгляд.

— Как ты можешь так говорить? — не унимался Регулус, накрыв её ладонь своей. Ей было больно видеть тоску в его глазах, как будто он боялся поверить, что она не притворяется. Боялся быть отвергнутым.

— Легко, потому что тоже люблю тебя, — сказала Гермиона, заставляя не просто слушать её, а слышать. Она пыталась найти слова, достучаться до него. — Любить на расстоянии — что проще? Ты решил, что справишься. Воля твоя. Тогда подумай обо мне. Спаси меня. Спаси от другой Гермионы. Я её видела. У неё было всё, кроме самого главного. Тебя. Я не справлюсь одна. Ты мне нужен. Давай представим, что ничто не важно, ничто, кроме нас, как тебе и хочется. Что тогда?

— Ты же понимаешь, что тогда я не отступлюсь? Я буду эгоистом, беспросветным эгоистом. Я буду заявляться в твоё бюро, когда соскучусь.

— Да.

— Буду сопровождать на всех банкетах, торжествах и юбилеях, куда тебя заманит очередной министерский дурак.

— Да.

— И обнимать тебя у всех на виду, когда мне заблагорассудится! — стращал Регулус.

— Да, да, — Гермиона рассмеялась сквозь слёзы, когда одна его рука дотронулась до её подбородка, а вторая — зарылась в волосы. — Мерлин! Да!

— Хорошо, — сказал Регулус, кивнув.

— Мы прошлись по всем пунктам?

— Почти.

— Жду не дождусь, когда ты начнёшь приводить угрозы в реальность.

Она пыталась прочесть выражение его глаз, что-то в их глубине изменилось, но перемена была молниеносна — как искры фейерверка. Гермиона опустила взгляд. Регулус наклонился и поцеловал её.

Поцеловал без всякой спешки. В каждом его движении ладоней чувствовалась забота о ней — той, кого он трепетно держал в руках. Регулус отстранился ровно на удар её сердца, и Гермиона привстала на цыпочки, вновь встречая его губы. Она едва осмеливалась дышать, возвращая ему его чувственность с каждым прикосновением. Она растворялась в нём, как свет в океане, становясь волшебным теплом. Гермиона подняла руки вверх, чтобы наконец добраться до его волос, легко царапнуть затылок.

Регулус шумно выдохнул ей в губы. Она испугалась, что сделала ему больно, но он обхватил её за талию, намекнув, что не позволит отстраниться.

— Всё хорошо?

— Отлично, — хрипло сказал он.

Ведомая не столько любопытством, сколько интуицией, Гермиона прижалась к нему и повторила свои действия, нажав чуть сильнее, и с восторгом ощутила прошедшую по его телу дрожь. Регулус вздрогнул, каждый его мускул напрягся. Она издала самодовольный смешок. Наверное, это его подстегнуло, потому что Блэк поцеловал её увереннее, отчаяннее, опустил вторую руку на талию, прижав Гермиону крепче. Она почувствовала складки его рубашки, вибрацию тела, знакомый запах цитрусов и моря. Контраст ошеломлял. Регулус немного отклонился назад и шумно выдохнул. Она закрыла глаза в ожидании очередного поцелуя, но его губы прижались к уголку её рта, потом ниже — ближе к шее, чтобы затем он смог подняться вверх и обхватить мочку уха, не давая ни секунды на сомнения, запуская каскад электрических разрядов вдоль позвоночника Гермионы. Её тряхнуло. То, что против воли сорвалось с языка, даже стоном нельзя толком назвать — это был абсолютно грешный вздох, испугавший её саму. Кажется, правила поменялись.

Она ощутила улыбку Регулуса кожей и стиснула его волосы пальцами.

— Мы собирались... — пролепетала она. — Собирались обсудить остальные пункты...

— Я весь внимание, — шепнул Регулус. — Что идёт после поцелуев, когда мне вздумается?

Гермиона прикусила губу, чтобы не порадовать его новым невольным стоном, и кое-как отстранилась.

— Я не рассчитывала, что всё выйдет так...

— ...удачно, — напевал Регулус.

— Я не планировала соблазнить тебя... — предприняла ещё одну попытку Гермиона. Он тихо рассмеялся ей в плечо. Она насупилась. В такие минуты он был практически бесстыден, и, кажется, ей это нравилось — отрицать бессмысленно. — Тебя распирает от самодовольства, да?

— Нет. От счастья, Гермиона. Знаешь что? Делай со мной, что хочешь. Я не возражаю.

Это заставило её улыбнуться. Каков джентльмен. Эмоции захватили её. Счастье, правильно? Так он сказал. Оказалось, от счастья могут запросто дрожать колени и кружиться голова, и это не метафора. Гермиона подумала, что готова упасть в обморок. Она оступилась на ровном месте, но Регулус держал крепко.