Свет в океане

Регулус наклонился и поднял волшебную палочку своей спутницы.

— Да ты никак меня слышишь! — голос раздался прямо над ухом Блэка, отпирающего дверь. — Вот так номер!

Регулус старался абстрагироваться от голоса, сквозившего из пустоты. Он зарёкся беседовать с покойными.

Миссис Джоркинс (по крайней мере, так представилась старушка) не желала отпускать его без благодарности и пообещала угостить рождественским пряным элем. Оказавшись в её доме, Регулус мог охарактеризовать увиденное только одним словом — запустение. Старость не щадит никого, волшебники — не исключение. Женщина плохо видела, поэтому попросту не замечала паутину и плесень, собравшуюся в углах, пыль, тонкой плёнкой въевшуюся в выцветшие обои. А вот на рамках со вставленными в них колдографиями не было ни пылинки. Хозяйка часто брала их в руки и ухаживала по мере сил. В коридоре висела карта Албании.

— Там живёт моя сестра, — сказала миссис Джоркинс, когда Блэк остановился напротив карты, и прошаркала на кухню. — Берта поехала её навестить и по дороге пропала, но вампир тут ни при чём. Нет!

Увидев, как трясутся её руки, Регулус положил подобранную волшебную палочку на кухонный стол и сам открыл бутылку, на которую ему указали. Он виртуозно вытащил пробку на зависть мсье Делакуру и вдохнул аромат эля. Пахло, к его удивлению, замечательно.

Миссис Джоркинс в изнеможении опустилась на стул, но широко улыбнулась.

— С мякотью печёных яблок. Мне тоже плесни, дружок. Сегодня ты мой гость. Видит Мерлин, сейчас живые навещают меня редко.

Найти чистые стаканы в тёмной крохотной кухоньке было сродни подвигу, но Блэк его совершил. Регулус проследил за тем, чтобы хозяйка дома не поперхнулась, когда поднесла стакан с элем к губам и сделала маленький глоток.

— А мёртвые, выходит, навещают частенько? — спросил Регулус, гадая, где притаился невидимый слушатель.

— Это она не про меня, — тот тут же подал голос со стороны печки.

— Каждую ночь снятся, — ответствовала волшебница. — И моя Берта. Так что я точно знаю, что она не сбежала с неизвестным упырём, как какая-то падшая женщина!

— У Берты был талант притягивать неприятности, — сочувственно откликнулся безымянный голос. — И память что решето.

Берте, судя по снимкам на пыльной каминной полке, было около сорока. Она работала в Министерстве магии, но часто меняла отделы, так как цвет мантий на колдографиях разнился. Что неудивительно, ведь вид у этой Берты был слегка не от мира сего. Но это не отменяло того, что новая знакомая Регулуса невероятно её любила и горевала по ней в одиночестве. В самом настоящем одиночестве, а не в том, что выстроил он себе сам. Кому есть дело до бедной старухи, запертой в доме, словно в храме имени пропавшей внучки? Регулуса затопила жалость к этой женщине. Он посидел с ней около получаса, нахваливая её эль и выслушивая забавные истории из жизни. Миссис Джоркинс была в своём уме, несмотря на почтенный возраст в сто девяносто три года, а вот память её подводила. Она забывала пить выписанное ей зелье, как подсказал «дух», а без него её одолевали тремор и одышка.

Регулус тепло попрощался со старушкой, пообещав наведаться к ней в конце недели и проверить, пьёт ли она свою настойку.

— И всё-таки ты меня слышишь, — весело констатировал голос, не отставая от Блэка на улочке Хогсмида. — Невероятно!

— Да, — сквозь зубы признался Регулус. — Но это не повод для того, чтобы ты за мной увязался.

— Хоть сегодня и не Рождество, но ты совершил доброе дело, парень. Если высшие силы существуют, то тебе это зачтётся.

— Так почему бы тебе не узнать, есть ли они, эти силы? — цинично поинтересовался Регулус. — Что вас держит на земле?

— Нас?

— Таких, как ты.

— Значит, я у тебя не первый.

Регулус вздохнул.

— Полгода общения с умершим четыре века назад алхимиком считаются?

Голос уважительно прогудел.

— Всех нас, заблудших душ, держит здесь незаконченное дело, навязчивая идея. В отличие от призраков, которые просто побоялись идти «дальше».

— У призраков хотя бы есть тело, — сказал Регулус, закатив глаза. Старая песня — Перле пел точно так же. — Их все могут видеть и слышать.

— У некоторых из нас тоже есть иллюзорные тела! А я, например, умею вселяться в калитки, окна и двери — хлопать ими, скрипеть, щёлкать щеколдами. А что до призраков... Они никогда не смогут уйти за Завесу.

— А ты можешь?

— Могу, — шёпотом донеслось из темноты. — Закончив дела.

Регулус никогда всерьёз не задумывался над этим. Перле был одержим своими исследованиями. Возможно, узнай он, что все способы использования драконьей крови уже открыты, то оставил бы бренный мир и смог пойти дальше. Или лопнул бы от злости из-за того, что открыл их не он.

— Хочешь докажу? — внезапно предложил «дух».

— Сомнительное удовольствие провести новогоднюю ночь в компании бесплотной потусторонней субстанции.

Голос рассмеялся:

— Так меня ещё не называли!

— А как же? — не сумев скрыть улыбку, полюбопытствовал Регулус и остановился, поёжившись от ветра.

— Многие обращаются ко мне Муни.(17)

— Нет! — отрезал Регулус. — Так я тебя звать не буду!

— Ладно, ладно, ладно! Я понял, — воздух вокруг Блэка задрожал, как будто невидимка напряжённо думал, что предложить взамен. — Тогда «Бони Эм».

Регулус подозрительно прищурился.

— Бони Эм?

— Как маггловская группа. Ты любишь диско, парень? Знаешь, что это?

— Вечер обещает быть трудным, — констатировал Блэк.

* * *

Если бы Регулусу было куда пойти и чем заняться, то он бы ни за что не клюнул на удочку нового сверхъестественного знакомого. Бони уговорил его отправиться в Лондон в Косой переулок. Регулус был здесь вчера, ему ещё помнился взгляд продавщицы и перешёптывание посетителей магазина. И те ещё не знали, что под его рукавом был самый настоящий шрам от Чёрной метки.

Косой переулок блестел от недавно вылившегося дождя. Капли влаги свисали с лампочек, карнизов и фонарей, звучно шлёпались в лужи. Регулус бы предпочёл погоду Шотландии, белую зиму и хруст снега под ногами, чем столичную слякоть. В Бери снег то подтаивал, то подмерзал — Пупо вторые сутки следил по всему дому, не трудясь почистить лапы.

Огромная ель стояла напротив здания банка. Эта лесная красавица казалась разряженной кокеткой на фоне скромной родственницы из Хогсмида.

— Видишь, у макушки кружит огонёк, — произнёс Бони Эм, когда Регулус подошёл к ели.

— Да, вижу.

— Это Бьянка. Она обожает рождественские гирлянды.

— Она тоже заблудшая душа?

— Второй год как. Сейчас я её позову. Она никогда не видела человека, который может нас слышать. Как и я. Обычно мы болтаем только между собой.

Регулус ощутил лёгкое дуновение — поток воздуха устремился вверх, и вскоре по ветвям праздничного дерева скатился мигающий шарик света.

— Ты в самом деле нас слышишь? — женский голос дрожал в такт пульсации света.

— Бьянка, перестань трястись, — отчитал её Бони.

— Меня зовут Регулус. Регулус Блэк. Я здесь, чтобы помочь с вашим делом, — Регулус впервые ощущал себя настолько глупо. Он говорил с пустотой. Прошедший мимо гоблин, вышедший из «Гринготтса», покосился на него, как на сумасшедшего.

Огонёк этого не замечал. Бьянка засияла ярче.

— Есть тут одно местечко, — сказал Бони. — Там нас никто не увидит и не услышит. Бьянка, следуй за мной. Ты заметная — покажешь своему спасителю дорогу.

Регулус был благодарен ему за проницательность. Всё-таки этот Бони быстро соображал. Стало любопытно, сколько же он бродит по земле.

Бьянка привела Регулуса к «Дырявому котлу», но у самой стены, за которой открывался вход в заведение, резко вильнула вправо.

— Сюда, сюда... — приговаривал Бони.

Регулус протиснулся через чудовищно узкий промежуток между разросшимися неухоженными деревьями и очутился в укромном закутке. Это был маленький внутренний дворик с аккуратной лавочкой и мокрыми железными качелями. Ветви деревьев и замысловатый козырёк крыши дома, к которому примыкал дворик, скрывали этот пятачок земли от любопытных глаз. Даже из окон возвышающегося рядом «Дырявого котла» местечко было невозможно разглядеть. Здесь Бьянка сбивчиво поведала, что не давало ей покоя.

— Я стащила зеркальце, — лепетала она, проглатывая окончания, — это было любимое карманное зеркальце моей сестрёнки. Оно всегда говорило Приме, какая та красавица, а когда я брала его в руки, вопило, что я грязнуля. Прима его так любила, так любила! А я стащила его и спрятала... Я поступила плохо! Так плохо! Я бы его вернула, правда-правда, но не успела... Я хотела сказать сестрёнке, что просто завидовала!

И тогда Регулус с ужасом осознал, что перед ним ребёнок. Крохотный узелок света, сияющий перед его носом... заблудшая душа... Бьянка. Девочка. Маленькая девочка. Он отшатнулся назад, потрясённый открытием.

— Я покажу тебе дерево, в котором я его спрятала, — доверительно сказала она. — Здесь недалеко. Мой дом за магазином коллекционных карточек! Я каждый день смотрю на них на витрине. Днём меня не видно, я сливаюсь с солнышком...

Бони Эм молчал всю дорогу до магазина, но Регулус не сомневался, что тот следует рядом.

В доме Бьянки горел свет. Когда в окне показался женский силуэт, Бьянка закружила вокруг Блэка, переливаясь:

— Это мама! А вон там моя сестра. Посмотри, как она выросла! Она правда настоящая красавица!

Зеркальце нашлось в дупле клёна неподалёку — детская пудреница в железном футляре. Сырость и время оставили на нём бурые потёки ржавчины, но Регулус ничего не сказал. Он вытер находку платком и осторожно, чтобы случайно не повредить, положил в почтовый ящик с забавной подставкой для сов.

— Вряд ли мы снова увидимся, Бьянка, — сказал Бони. — Доброго пути!

Огонёк, затаившийся между досками крыльца, приподнялся, освещая ступеньки.

— Я побуду здесь до утра, хочу посмотреть, как мама проверит почту и отдаст зеркало Приме. Прима столько плакала без него. Как безутешная банши. Спасибо, мистер Блэк! Спасибо, Муни!

— Прощай, — прошептал Регулус, отворачиваясь, уходя прочь. Ни одной минутой больше он здесь попросту не выстоит.

Бони быстро догнал его — засвистел в ушах.

Переулок опустел. Время близилось к полуночи. До Нового года осталось всего ничего.

— С ней всё будет хорошо? — тихо спросил Регулус.

— С девочкой? Полагаю, что да, — ответил Бони. — Завтра она сможет пойти «дальше», а «дальше» — это всегда хорошо. Нельзя топтаться на месте, нельзя переживать одно и то же. Так и умом тронешься, что живой, что мёртвый. Поверь мне на слово. Я видел много сумасшедших.

— Сколько лет Бьянке?

— Ей было семь, когда на них с отцом напали охотники за головами. Завязалась потасовка, одного заклинания оказалось достаточно.

— Она была магглорождённой?

— Полукровкой, а вот её отец — магглорождённый волшебник, — ответил Бони. — Его приговорили к лишению магии, но он спасся во время битвы за Хогвартс. Слышал о ней?

Регулус горько усмехнулся.

— Да, что-то слышал.

Голос, звучащий в голове, не удавалось урезонить. Регулус пошёл быстрее, заставляя себя двигаться, заставляя вбирать кислород. Страх душил его, сжимал лёгкие. Сколько ещё таких «Бьянок» породил Тёмный Лорд, Пожиратели смерти, Министерство Пия, охотники Яксли? А сам Регулус? Создал своим молчанием, своей трусостью, бездействием, когда свет и тьма стали яснее ясного, а он всё медлил. И Бьянка сказала ему спасибо. Нет, она не должна была его благодарить. Он не хотел благодарности. И за что? За детское зеркальце!