Сила способная изменить мир. Предназначение

– Капитан спасла меня. И других таких. Меня Генри звать. Я сам с Шувьёрда, – еда явно повлияла на мальчишку, и он тут же стал словоохотливым. – Родители умерли уже. Подрабатывал я в порту, там меня работорговцы и поймали. Нас много на корабле было, таких, кого искать не будут. Когда пираты напали, мы все перепугались, но я не так сильно, как другие. А нас спасли, одели, накормили, разрешили остаться. Я сам вызвался на это задание, капитану помочь хотел. А тут вот, попался так глупо…

Про работорговлю Карлос слышал прежде, хотя в водах Лютерии торговцы живым товаром не появлялись. Но вот чтобы пираты и работорговцы враждовали – слышал впервые. Не исключено, что Генри врал, но выгоды ему от лжи никакой не было.

– Ну раз так, то у меня к тебе есть предложение. Я тебя отпущу и завтрашний рассвет ты встретишь на свободе, а не в петле. Но за это, ты должен будешь отнести это Чернозубке, – он указал на бутылку с закреплённой на ней запиской. – И расскажешь мне, где это ты проиграл в карты все деньги. Уж очень интересно, где это у меня под носом открылось игорное заведение. Согласен?

Паренёк радостно закивал в ответ и едва не выронил миску. Оказывается, пиратский кодекс, запрещающий ему сдать капитана и команду, ничего не говорил о других преступных организациях и возможность поработать посыльным. Уже через пару минут Генри стоял в дверях ратуши, прижимая к груди бутылку и смотрел на губернатора с почти уважением.

– И, Генри, эта поблажка для тебя первая и последняя, – Карлос глянул на него со всей возможной строгостью. – Завязывай с пиратством, а то опять поймаю и точно повешу.

– Спасибо!

Генри улыбнулся так радостно, что стало понятно, он скорее научится быстро бегать, чем уйдёт из команды. Паренёк быстро скрылся в подворотне, унося с собой подарок и послание.

– Проследить за ним? – поинтересовался капитан городской стражи, стоящий неподалёку.

– Не нужно. У меня всё под контролем, – Карлос покачал головой.

– Может не стоило его отпускать? Пират всё же…

– Да какой это пират? Мальчишка. Ещё молоко на губах не обсохло. Меня, итак, тираном считают, а если я ещё и детей вешать начну… Подрастет, глядишь и поумнеет. Ну, а если нет, тогда и вешать будем, – он развернулся, возвращаясь к себе в кабинет. Следовало подготовиться к приходу гостьи.

***

Он стоял, задумчиво рассматривая свой кабинет. Такой чистоты тут не бывало с тех самых пор, как здание ратуши было построено. На диване лежал чистый плед и несколько небольших декоративных подушек. На столе все документы лежали идеально ровными стопками. Всё, что могло содержать хоть какие-то ценные сведения о Лютерии, было спрятано в ящик и заперто на ключ. Содержимое бара перепроверено, бутылки протёрты от пыли, стаканы и бокалы блестели. Рядом с ними, как бы невзначай, стояла тарелка с аньшуйскими мандаринами. Камин вычищен, огонь в нём ярко горит, разгоняя прохладу ночи, что сочится в открытое окно. Нужно только решить, нужны ли ещё свечи…

– Ты совсем страх потерял, блондинчик?!

Карлос обернулся к окну. Джана как раз перелезла через подоконник. И судя по всему, подарок ей не понравился. Она одета в свой чёрный плащ, тот самый, что был на пиратке в день их знакомства и тогда на пляже. И почему-то ему это не понравилось. Красный отлично сочетается с её смуглой кожей…

– Надеюсь, что у пиратов не принято убивать гонцов. Да и вообще, зачем детей в команду набираешь?

– Захочет – уйдет. Держать не буду. Лучше так, чем в рабских кандалах. Это что за писулька? – он кинула в него смятую в комок записку. – Что значит я жульничаю?

– Ты посылала своих людей собирать информацию обо мне. Мы изначально были не в равных условиях. Поэтому результат того соревнования не может считаться справедливым. А раз ты жульничала, то у нас ничья.

– Ничья?

– Я тоже сжульничал.

– Да?! – она непонимающе хлопала ресницами.

– Поэтому предлагаю переиграть, – он достал из бара бутылку медового рома, открывая её и кивнул на стол, предлагая присесть.

– Ну раз ты предлагаешь и угощаешь, – она пожала плечами, усаживаясь в его кресло.

– Это моё место! – он опешил от такой наглости.

– И что с того? – Джана изящно приподняла одну бровь, располагаясь в его кресле, словно королева на троне.

– С того, что ты сейчас с него встанешь и пересядешь в другое.

Он замер рядом, нависая над пираткой. Она дерзко смотрела в ответ. Её карие глаза были похожи на два бездонных омута, в которых явно водились бесы.

– Мне и тут хорошо, – практически прошептала в ответ.

– Ты жульничала, поэтому пей, – он отдал ей бутылку, облокотившись одной рукой на спинку кресла.

Джана, не сильно утруждаясь приличиями, сделала пару глотков прямо из горла, смакуя ром, и утвердительно кивнула. Видимо, в этот раз он выбрал правильно.

– Ты ведь тоже сжульничал, поэтому тоже пей штрафную, – она вернула ему бутылку. – И в чём же заключается твоё жульничество, если не секрет?

– Ты и так поняла, – он сделал глоток, наслаждаясь приятным терпким вкусом, переходящим в сладость.

– Я хочу это услышать от тебя, – Джана поднялась, отодвигая кресло и требовательно смотря ему в глаза.

– В последний раунд выпить должен был я.

Карлос аккуратно притягивает её к себе, сокращая и без того незначительное расстояние. Приподнимает лицо женщины за подбородок, отмечая с каким вызовом она смотрит в ответ. Слишком дерзкая. Слишком непокорная. Не такая, как другие. С ней всё по-другому…

– Скучал по мне?

Карлос не считает нужным ответить. Просто делает ещё глоток рома.

– А ты скучала?

Джана забирает из его руки бутылку, делая глоток. Наверное, сейчас надо задать ещё какой-то вопрос, но он наклоняется, прижимаясь своими губами к её. Медовая сладость рома, смешанная с морской солью. Ладони ложатся на талию, прижимая женщину ближе, настолько близко, что он можно почувствовать жар её кожи сквозь одежду.

Чувства и эмоции обостряются практически до предела. Эйфория переполняет, хочется большего.

С этой наглой пираткой всё совсем не так, как прежде, по-другому. Она особенная. С ней всё по-другому. Карлос забыл, где они и о том кто он, забыл кто она, забыл вообще обо всём, позволяя ей прикусывать себя за нижнюю губу. Джана отвечает на поцелуй жадно, требовательно, напористо. Ответ на невысказанный вопрос очевиден: она тоже не переставала думать о нём…

Как-то незаметно для него её плащ с тихим шорохом падает на пол. Карлос подхватывает женщину под бёдра, усаживая на край стола и раздвигая колени в стороны. Ловкие женские пальцы уже расстегнули пуговицы на его камзоле, снимая его и бросая на пол.

Жар предвкушения разливается по телу. Он аккуратно, медленно вытаскивает тонкие палочки, что удерживают копну чёрных, как смоль, волос. Слегка жестковатые, пропитавшиеся морской солью, они рассыпаются по плечам чёрным водопадом. Карлос откидывает их назад, целуя шею. Джана запрокидывает голову, открывая ему больший простор и тихонько постанывает.

Тем временем её руки стягивают с него рубашку, проходясь горячими ладонями по плечам, медленно опускаются на грудь, скользят вниз и слегка царапают кожу ноготками. Он шумно выдыхает от удовольствия. Кажется, по спине прошлись мурашки, то ли от удовольствия, то ли виной всему прохладный ветер, залетевший в раскрытое окно. Наверное, стоит быть нежным и ласковым, но терпения на это ему не хватает. Он дергает за шнуровку корсета, нервно, неистово, разрывает изящные кружева, отбрасывает ненужную одежду на пол. Следом отправляется и блузка.

Карлос смахивает все бумаги со стола, укладывая на деревянную поверхность женщину и любуясь ей. Джана прекрасна. Не той изнеженной красотой, которой хвалятся дочери аристократов. Нет, она словно хороший клинок. Её красота хищная и опасная. Её кожа, загоревшая и пропитанная солью, тело изящное и в то же время натренированное, грудь полная и идеально ложится в его ладонь. Он играет с сосками, перекатывает их между пальцами и изредка тянет на себя. Целует ямку между ключицами, скользит языком по шее. Женщина, постанывая в ответ, прогибается навстречу его рукам. Её пальцы сжимают пряди его волос, тянут, почти до боли. Она что-то шепчет одними губами, но не просит, не умоляет, не торопит, хотя Карлос знает, она тоже медленно тлеет он желания. Слишком гордая. Такая никогда не снизойдёт до того, чтобы просить. Но ей это и не придётся. Он сам всё предложит и сам всё даст. Потому что проиграл давно и безвозвратно.

Он отстраняется и закидывает её стройную ногу себе на плечо, оглаживая ладонями бедро, медленно поднимаясь выше. Нарочито неторопливо развязывает шнуровку. Джана ёрзает по столу в нетерпении, но Карлос лишь самодовольно улыбается и откидывает сапог в сторону. Затем так же медленно снимает с неё второй. Её ремень он расстегивает намного быстрее. Карлос стягивает, почти срывает с неё то недоразумение, что по какой-то ошибке называют брюками.

И как эта бесстыдная девка ходит по улице, практически голая?

Её кожа на ощупь как велюр и приятно горячая. Тонкая ткань кружева мягко скользит вниз и падает на пол. Она перед ним, полностью обнаженная, но нет и следа смущения. Она знает, что красива, знает, что сводит его с ума и наслаждается этим.

Карлос прикасается губами к нежной коже бедра, медленно спускается вниз, оставляя след из поцелуев. Едва касается нежной кожи губ, скользит языком по клитору, срывая первый громкий стон. Джана вцепляется рукой в его волосы, стонет от наслаждения.

Женщина мечется по столу, выгибается навстречу губам, когда он водит языком по складкам, посасывает клитор. Её ноги на его плечах мелко подрагивают. Карлос погружает внутрь язык, получая в награду очередной стон. Джана резко дергается, выгибаясь дугой, по её телу проходит дрожь. Он медленно распрямляется, смотря Джане прямо в глаза – потемневшие и немного мутные. По подбородку стекает слюна вперемешку со смазкой.

Карлос спешно снимает с себя сапоги и брюки, разводит в стороны её колени, касается губами затвердевшего соска, слегка прикусывая его. Джана что-то тихо шепчет, едва слышно.

Дразнить её так приятно. Знать, что сейчас она принадлежит ему, наслаждаться ею. Ладонь ложится, а вторую грудь, пальцы сжимают сосок, даря наслаждение, граничащее с болью. Джана обхватывает его ногами, притягивая к себе и покачивает бедрами, отчего его член трётся о нежную, влажную кожу. Он подаётся вперёд, чувствуя, как проскальзывает в неё, чувствуя, как плотно её лоно обхватывает его. Карлос целует её, заглушая стон. Сжимает бёдра ладонями, крепко впиваясь в них пальцами, а затем снова толкается в неё бедрами. Джана прогибается под ним, стремясь стать ещё ближе. Ноготки царапают кожу на его спине, путаюся в волосах. Карлос целует её жадно требовательно, сопровождая поцелуями каждое своё движение. Она приглушенно стонет в ответ, играет с его языком и прикусывает губу.

Темп нарастает с каждым движением. Несмотря на открытое окно становится слишком жарко, она невероятно горячая и мокрая внутри. Каждый толчок словно пронзает насквозь. Хватка на ягодицах усиливается. От стен эхом отражаются её стоны и его хриплое дыхание.