Сила способная изменить мир. Предназначение

Снова исчезла. Таллеан покачал головой. От вспышки при телепортации надо избавляться – слишком приметно. Он внимательно вслушивался в окружение. Шелестел ветер в кронах деревьев, журчал родник неподалёку, где-то затянула переливчатую мелодию птица. Мелкую слышно не было. Шагающий в тенях улыбнулся уголками губ. Обучение давалось Аньюриэль нелегко, но от этого даже маленькие успехи были особенно ценными.

Сама его идея обучать боевого мага искусству бесшумно убивать не нашла отклика у Азены, а Иона была в ужасе, увидев Аньюриэль после первой тренировки. Таллеан не мог сказать точно, что именно произвело на Ард Рену большее впечатление: обилие ссадин или настойчивое желание мелкой Ари продолжать тренировки, но вот уже десять лет по утрам он гонял мелочь палкой, а она всё никак не могла его подловить.

У физических тренировок оказался весьма неожиданный эффект: мелкая начала расти. Если до этого все силы тщедушного тельца тратились на то, чтобы раннее пробуждение магического источника не сожгло его обладательницу изнутри, то, став сильнее и выносливее, Аньюриэль старательно сокращала разницу между собой и сверстниками. И, если она прежде была мелкой и прожорливой, то теперь она стала тощей и вечно голодной.

Урчание в животе выдало её… Таллеан хмыкнул, поднимая взгляд на ветки дерева, что были у него над головой. Мелкая, поняв, что вся маскировка пошла к фетранийской матери, отчаянно попыталась атаковать. Она прыгнула вниз, извернулась в воздухе, целясь ногой ему в голову. Хорошая попытка. Правда хорошая. Но глупая.

Таллеан схватил её за щиколотку и обернулся, добавляя к силе её инерции направление. Мелкая кубарем покатилась по траве и тут же взвыла, как раненный лешак. Шагающий в тенях устало выдохнул и пошел смотреть что к чему.

Аньюриэль клубком свернулась в траве, прижимая к груди руку и жалобно скулила. Вот только за жалостью надо не к убийце обращаться. Поборов вялое сопротивление, он осмотрел травму.

– Запястье сломала, – прокомментировал он. – Насчёт три. Раз. Два.

Он резко дёрнул кисть, вставляя кости на место. От истошного визга разлетелись в стороны птицы. Волна пламени отбросила его в сторону. Этого стоило ожидать. Магические вспышки при сильных эмоциях были той чертой мелкой, которую не любили все без исключения наставники. Таллеан бросил беглый взгляд на волдыри, покрывшие руки, в очередной раз поразившись той невероятной силе, что помещалась в этом мелком тельце. Боги вложили в эту девочку пламя, куда более жаркое, чем огонь самой Хелгайи.

Даже сквозь защиту амулета пробило…

– На моих тренировках магия запрещена, – строго подметил он, поднимаясь с обожжённой земли. – Нам теперь опять новую лужайку искать.

– Мне же больно!

Мужчина телепортировался вплотную к маленькой чародейке, уходя от второй волны пламени. С грохотом сломалось пополам обуглившиеся дерево.

– И что с того? – он сел на корточки, спокойно смотря ей в глаза. – Это разве повод раскидываться силой?

Она заскулила в ответ, здоровой рукой размазывая по лицу слёзы и сопли.

– Не реви.

– Мне больно.

– Бой ещё не закончен.

– Мне же больно! – она со смесью злости и обиды посмотрела на него, однако новой волны пламени не последовало.

– И что с того?! У тебя есть ещё две ноги и рука. Ты ещё можешь сражаться. Если ты будешь сдаваться из-за такой ерунды как перелом, то тебя просто убьют.

– Но мы же сейчас не на войне… – она надула щёки, став похожей на маленького недовольного жабреля.

– Война никогда не спрашивает разрешения, чтобы прийти, – он сел рядом, вытягивая ноги. – К ней просто нужно быть всегда готовым. Запомни, мелочь, если тебе больно, значит ты всё ещё живая. А раз ты живая, то можешь сражаться. Боли не чувствуют только мертвецы. Никогда не сдавайся. Проигрывает не тот, кто слабее, а тот кто сдался, запомни это. И если Азена узнает, что у тебя был очередной неконтролируемый выброс магии, то будешь сидеть под домашним арестом ещё год.

Перспектива её явно не обрадовала. Анью старательно размазывала слёзы и сопли по лицу, успокаиваясь.

– Тебе тоже было больно? – она шмыгнула носом и исподтишка кидала на него взгляды.

– Да это просто ожоги. Я и внимания не обращаю, – он махнул рукой. – С тобой и не к такому привыкнешь.

– Я про ногу, – она кинула неуверенный взгляд на его протез. – Больно было, когда…

– Когда демон отгрыз? – он усмехнулся. – Больно, конечно. Я же тоже живой, значит, и чувствую так же, как и ты. Только ною меньше по этому поводу. Тогда было больно, но не до этого было. У меня на шее сидел мелкий пацан, а вокруг были демоны. Если бы я тогда сдался из-за такой ерунды, как откушенная нога, то сейчас не сидел бы тут с тобой. Поэтому наматывай сопли на кулачок и пошли, сдам тебя целителям.

Он поднялся на ноги, отряхивая пепел с одежды. Аньюриэль продолжала сидеть с отстранённо-задумчивым выражением на лице.

– Мелкая, ты долго ещё? Пошевеливайся, а то на свои магические занятия опоздаешь. У тебя рука травмирована, а не нога. Не жди, что понесу тебя.

– А! Ага, – она поднялась, всё ещё прижимая руку к груди.

Впереди уже виднелись стены домов. Улицы заросли травой, во многих окнах отсутствовали стёкла и ставни. Паргелий медленно утопал в зелени. Птицы и звери теперь хозяйничали на безлюдных улицах.

Сквозь мутные окна можно было заглянуть внутрь. На одном из подоконников стояла цветочные горшки. Растения в них давно завяли и облетели, осталось лишь несколько жестких стеблей. В другом окне можно было увидеть стол, на котором, под слоем пыли, стояла посуда. Каждый дом хранил в своих стенах отголоски прошлого. Хранил память о том времени, когда ещё жили в Звёздном доле силлины. Теперь здесь жили он и важная мелочь.

Таллеан бросил взгляд на холм. На его вершине белели стены особняка, что прежде принадлежал роду ни Силмириан. Аньюриэль часто ходила туда. Она высаживала семена рохэндельских клёнов, вскармливая их собственной магией, как когда-то птенца феникса. Среди почерневших стволов деревьев яркими алыми пятнами выделялась листва молодых деревьев.

Они подошли к порталу и Таллеан остановился, оборачиваясь к воспитаннице.

– Знаешь, иногда она всё ещё болит. Я про ногу. Не там, где начинается деревяшка, а стопа. Как будто у меня есть нога, но её нет. Понимаешь? Иногда старые раны болят так, как будто тебе только что нанесли удар. Это нормально. Помни, боли не чувствуют только мертвецы. Боль – неотъемлемая часть нашей жизни. Она приходит и уходит. Иногда кажется, что насовсем, но это лишь самообман. Если тебе больно – не реви, не ищи жалость в других, а ищи в себе силы преодолеть боль и идти дальше. Запомнила?

– Да, – она вымученно улыбнулась, становясь на плиту портала. Руны под её ногами ярко засветились. Девочка исчезла, перенесясь в Лоаран.

Таллеан снова бросил взгляд на холм. Аньюриэль часто ходила туда, но почему-то никогда не заходила в тот дом, в котором родилась…