Сила способная изменить мир. Предназначение

На входе в пещеру раздались приглушенные голоса. По стенам побежали отсветы факелов. Кто-то тихо переговаривался, бредя по запутанному лабиринту ходов. Родрик бы не обратил на это внимания, если бы среди слов чужаков не услышал собственное имя. Он медленно поднялся, привычно опираясь на свой посох. Часть личинок осыпалась на каменный пол пещеры, но ему не было до них никакого дела. Живой мертвец медленно двинулся на звук голосов.

Перед ним в ужасе замерли несколько мужчин, на одежде которых он заметил символы принадлежности к Ордену Первозданного Света. Странствующие жрецы. Мужчины схватились за магические жезлы. Один из них кинул в Родрика сферой света. Заклинание неприятно обожгло, но особого вреда не причинило. Костлявая рука сомкнулась на голове молодого наглеца, легко раздавив череп, словно перезревший помидор. На стены брызнули кровавые капли и ошметки мозга.

– Ты хоть знаешь, кто я? – прохрипел мертвец, повернувшись ко второму мужчине.

– Родрик Окаянный! Позор Ордена! Я покараю тебя за твои злодеяния! – жрец начал плести заклинание изгнания нежити.

Мертвец резко взмахнул рукой, откидывая волной силы зарвавшегося юнца и не давая ему завершить заклинание. Несколько шагов в сторону жертвы и пещера наполнилась отчаянными воплями умирающего человека.

С наступлением ночи Родрик покинул свою пещеру, переставшую быть безопасной. В его прогнившей плоти поселилось яростное презрение к людям и жрецам Ордена, который прежде был смыслом его жизни. Он приложил столько сил, столько сделал для них, но всё это было обесценено. Они забыли всё добро, что он сотворил. Всё, что он сделал хорошего, обесценилось. Если они помнят лишь зло, значит это единственный способ обрести истинное бессмертие. Пока он жив, пусть и таким чудовищным способом, они не смогут его забыть. Уж он-то постарается. Весна, лето, осень… Зима.

***

Той ночью лил дождь. Низкие тучи затянули небо. То и дело сверкали молнии и гремел гром. Мужчина, закутанный в серый дорожный плащ, торопливо двигался по дороге, прихрамывая на правую ногу. В одной руке он держал длинный посох, на который едва заметно опирался при ходьбе. Во второй был крупный свёрток, который он бережно прижимал к груди. Свёрток был слишком громоздким и постоянно норовил упасть, но путник упрямо продолжал свой путь, игнорируя неудобство.

Впереди уже показался тускло светящийся прямоугольник окна. Сверкнула молния, на краткий миг осветив плетёную ограду, поля пшеницы, пару плодовых деревьев и небольшой домик впереди. Пророкотал гром и в свёртке что-то едва заметно зашевелилось. Мужчина ускорил шаг, стремясь поскорее дойти до жилища. Полы промокшего до последней нитки плаща липли к ногам, мешая идти.

Заскрипели под ногами доски крыльца. Сторожевой пёс, которого сердобольные хозяева пустили в дом из-за непогоды, зашелся истерическим лаем. Мужчина шумно выдохнул – реакция собак всегда была одной и той же… Гость постучал набалдашником посоха о дверной косяк.

Внутри раздались голоса, скорее удивленные, чем испуганные. А следом за ними донеслось размеренное постукивание. Скрипнул засов и дверь приоткрылась на длину цепочки. Мужчина хмуро окинул нежданного визитера взглядом и тут же добродушно улыбнулся.

– Лорд десница! Вот это неожиданно. Чем обязаны визиту столь титулованной особы?

– Не паясничай, – путник улыбнулся в ответ. – Я промок до нитки. Впустишь?

– Ага.

Дверь закрылась. Громогласный мужской окрик угомонил пса и на несколько мгновений повисло молчание, разбиваемое лишь шумом дождя да отдаленными раскатами грома. Звякнула цепочка и хозяин радушно впустил гостя, отходя немного в сторону. Мужчина шагнул внутрь, осматривая помещение. С его последнего визита мало что изменилось. Невысокий потолок, с которого свисали вязанки ароматных трав, каменная печь в углу, дубовый стол, рассчитанный на большую семью. В глубине комнаты хмурилась хозяйка дома, одной рукой поглаживая характерно округлившийся живот, а второй удерживая за поводок недовольно порыкивающего пса.

– Скоро смогу поздравить тебя с пополнением, Давид? – он опер посох к стене и повесил промокший плащ на крюк.

– Целители говорят, мальчик. Подспорье в хозяйстве лишним не будет, – Давид махнул рукой к столу и сам прошел вперёд. – Так что случилось, что ты явился ко мне посреди ночи, да ещё и в такую преотвратную погоду?

Каждый второй шаг хозяина дома гулким эхом отдавался от стен – вместо правой ноги у мужчины был деревянный протез. Несмотря на увечье, передвигался он достаточно быстро и практически не хромал. Черты лица его едва тронули первые морщины, горделивую осанку бывшего воина не смогли скрыть ни годы мирной жизни, ни просторная льняная рубаха. Давид был всё ещё молод, ему было немногим больше тридцати, но волосы его, сплошь седые, служили напоминанием о пережитых кошмарах Второго Вторжения.

– Ступай, родная. Мы с Рунартом посидим немного. А тебе нужно хорошо выспаться, – Давид ласково улыбнулся жене.

Женщина поджала губы, но спорить не стала. Следом за ней ушел и пёс, продолжая недовольно ворчать, оборачиваясь на гостя.

– И чего он тебя так невзлюбил? – хозяин дома взял с полки пару глиняных кружек, налил в них квас и поставил на стол. Следом легли несколько ломтей тминного хлеба и сыр.

– Я к тебе не с пустыми руками, – Рунарт проигнорировал вопрос и положил на край стола свою ношу. – Смастерил на досуге. Пока малец твой подрастёт – будет тебе помощник по хозяйству.

Десница развернул ткань, демонстрируя своё творение. На столе сидела деревянная кукла, размером с десятилетнего ребёнка. Округлая голова, на которой лишь намёками были заложены очертания лица, длинные руки и ноги на шарнирах были сложены под невозможными для человека углами.

– Ты принёс игрушку? – Давид усмехнулся. – Отдам Агнессе. Ей понравится, как раз куклу просила с фестиваля ей привезти.

Кукла неожиданно наклонила голову на бок, затем резко выкинула руку в сторону, хватая подвижными пальцами ломоть хлеба и кидая его в стену.

– Он ещё осваивается со своими возможностями, – Рунарт щёлкнул пальцами, магией возвращая хлеб на стол. – Возможны некоторые сложности, пока он адаптируется…

– Дела… – мужчина сел на стул, во все глаза смотря за тем, как шевелится то, что по всем признакам не может быть живым. – Рунарт, мы с детства знакомы, выросли в одной деревне, прошли вместе эту трижды проклятую всеми богами войну с демонами… И, видят Боги, ты постоянно что-то мастерил и магичил. Но это… Это выше моего понимания. Что оно такое?

– Просто результат эксперимента. Успешный, – уточнил маг, заметив скептическое выражение на лице друга. – Сделать-то сделал, да мне он не нужен. Подумал, что тебе помощь по хозяйству не помешает, вот и принёс. Ладно, пойду я. Завтра Малый совет рассматривает проект дамбы в Серебряных ключах, а у меня ещё чертеж не доработан. Не хватало ещё выслушивать как плюется сарказмом эта надменная эльфийка.

– Всё ещё ругаетесь с лэри Энвисой? Столько лет прошло, а вы по-прежнему как кошка с собакой, – Давид рассмеялся.

– Годы прибавили ей ехидства, но не разума, – с чувством собственного достоинства заявил Рунарт, поднимаясь из-за стола.

Пока он накидывал на плечи плащ, кукла с гулким звуком упала на пол и, хаотично шевеля непропорционально длинными конечностями, пыталась ползти к создателю. Маг равнодушно глянул на своё творение, хлопнул друга по плечу напоследок и вышел за дверь. На несколько секунд в уютную обстановку ворвался шум грозы, но закрывшаяся дверь вернула покой в дом. Лишь кукла, безвольно распластавшаяся на полу, и натекшая с плаща лужа напоминали о неожиданном визите.

– Ну и что мне с тобой делать? – Давид растерянно посмотрел на игрушку, совершенно не понимая, как это должно помогать ему по хозяйству.

***

Как Давид и предполагал, помощник из куклы не получился. Тонкие и непропорционально длинные ноги не могли удержать вес туловища и несчастное создание с грохотом и звоном неизменно падало на пол. Что звенит в груди Рунартова творения мужчина решил не проверять. Другу и, по совместительству, боевому товарищу он доверял. Это сейчас, в мирное время, их пути разошлись. Но ещё пятнадцать лет назад они были мальчишками, схватившими в руки оружие и отправившимся сражаться с демонами. Не раз и не два они спасали друг друга. Рунарт, будучи могущественным магом и непревзойденным стратегом, стал близким другом и советником эсдо Лютерана. Давид был командующим отрядом паладинов. Чудовищные по своей жестокости сражения, ночи, проведенные за спорами и совещаними о военной тактике, отчаянное сражение с Казеросом и его армией на равнине, что именуется ныне Выжженная пустошь. Всё это они прошли бок о бок. Наверное, такая же выжженая огнем Хеллгайи пустота осталась и в его душе после той войны…

Возвращаться было некуда. От их родного городка осталось только пепелище. Давид предавался пьянству в дешевых трактирах, стремясь наполнить ту пугающую бездну внутри себя, когда его нашел Рунарт и силой приволок в Солнечные холмы. «Это теперь твоя земля», – сказал ему тогда товарищ, ставший уже десницей Лютерана Первого. С тех пор жизнь пошла в гору. Он построил большой дом, женился, у него подрастала дочь и скоро должен был родиться сын…

– Я назову тебя Кукел!

Радостный голосок Агнессы отвлёк мужчину от размышлений о событиях давно минувших.

– Почему Кукел? – Давид изумлённо смотрел как дочь пытается натянуть на сопротивляющуюся игрушку какие-то тряпки, отдаленно напоминающие одежду.

– Ну так он же мальчик, – авторитетно заявила Агнесса. – Кукел, ну чего ты как пугало руками машешь?

Идея Давиду понравилась и бесполезный в хозяйстве Кукел был закреплён в поле на шесте. Агнесса нарисовала ему улыбающееся лицо и даже выпросила у соседей соломенную шляпу.

***

Что от него требуется Кукел понял достаточно быстро. Маленькая девочка была к нему очень добра. Она рассказывала ему разные истории, пела незатейливые песенки и украшала его разноцветными лентами. Девочка закрепила рядом с ним корзину, в которую постоянно приносила собранные у реки камушки, и теперь Кукел мог не только махать руками на прожорливых птиц, но и весьма метко кидать в них камнями. Вместе они плели венки и любовались закатами или цветением яблонь, что росли возле дома. А по ночам он в компании пса наблюдал, чтобы ночной сон семьи никто не тревожил. Кукел не знал, откуда в его сознании появилось это слово, но он чётко знал, что эти люди теперь его семья, и миссия, что ему доверили – очень важная. Он защищает урожай.

В тишине и спокойствии шло время. Но ничто не вечно. Цветочные венки на голове Агнессы сменил венок из кленовых листьев. Девочка теперь уходила по утрам в какое-то место, которое называла школой, а потом она подолгу рассказывала Кукелу про эту самую школу, которую открыл для детей фермеров добрый дядя-волшебник. Тот самый, который вместе с папой убивал демонов.

Тучи сгущались над Солнечными холмами, словно предвестники беды. Всё чаще приходили другие фермеры, подолгу о чём-то разговаривая с отцом Агнессы. Кукел всматривался в их хмурые лица и понимал, происходит что-то плохое.