Свет в океане

— Не пугайтесь, это профессиональный юмор, — хохотнула Моника. — Мы стоматологи, а не актёры травести.

— Только не говорите соседям, пусть лучше считают нас артистами, чем врачами, к которым можно нагрянуть в выходной день, — пошутил отец и протянул руку. — Венделл, а вы мисс... — знакомая морщинка отразилась на его лбу между бровями. Так бывало, когда слово, якобы разгаданное им в кроссворде, отказывалось помещаться в отведённые ему клетки.

— Блэк, — отозвалась Гермиона, сходу не придумав ничего удачнее.

— У вас очень красивое имя, — сказала Моника. Её глаза засветились изнутри, словно она вспомнила о чём-то далёком и прекрасном.

— Моя мама читала «Зимнюю сказку», когда носила меня под сердцем.

— Да-да, Шекспир... По-моему, это произведение недооценивают, — шёпотом, словно делилась сокровенным, подхватила Моника. — Волшебное имя — «Гермиона»!

— Дорогая, ты вгоняешь в краску девушку Тео, — папа хитро подмигнул Нотту. — Смотри, бедняжка смутилась.

— О нет, что вы! — запротестовала Гермиона, почувствовав, как кровь прилила к щекам. — Мы хорошие друзья, вот и всё!

— Хотите лимонада, дети? — дружелюбно поинтересовалась мама, погладив Венделла по спине. — Или чего погорячее? Чай, чтобы согреться?

— Спасибо, но я откажусь, — сказал Теодор. — Горький опыт мне подсказывает, что ваш лимонад — это замороженный сок сельдерея и моркови, а чай я принципиально не пью без сахара. У вас же его не водится.

— У нас есть нерафинированный тростниковый, — обронил папа. Тема здорового питания — его конёк.

— Я о том и говорю — нормального не допросишься.

— Ты ешь очень много сладкого, Теодор. Мы уже обсуждали это. Чрезмерное поглощение сахара непременно отражается на здоровье аллергиков, спортсменов и людей, которые занимаются тяжёлыми видами труда.

— Как хорошо, что я не отношусь ни к первым, ни ко вторым, ни к третьим.

— Что насчёт вас, Гермиона? — прервала их пикировку Моника. — Чем вас угостить, пока эти двое в очередной раз бодаются на пустом месте?

— У вас найдётся «маракайбо»?

На лице мамы расцвела улыбка. Гермиона заработала несколько очков на свой счёт.

— Вам повезло. Это мой любимый сорт.

— Да, я знаю, — прошептала Гермиона, осмотревшись. Сердце ёкнуло при виде старого отцовского чемодана, обклеенного стикерами. Теперь их стало больше. За каждым таилась особая семейная история.

Мама вернулась с двумя чашками кофе. Одну она оставила себе, а вторую вручила гостье.

— Знаете, мне знакомо ваше лицо, — сказал папа, нахмурившись.

Гермиона закашлялась, но Теодор вновь пришёл на выручку и попытался забрать чашку из её рук. Она не отдала. Покачала головой и вцепилась в хрупкое стекло, расписанное жёлтыми розами. Это первая вещь, которую дала ей мама за два года.

— Мне тоже так показалось, — задумчиво добавила та. — Это не вы случайно занимались продажей нашего старого дома здесь, в Лондоне?

— Да, — произнёс Нотт. — Гермиона как раз хотела узнать, как вы устроились. Этот коттедж тоже подобрала она. Специально для вас. Сейчас не так заметно, но тут очень много цветущих деревьев, чудесное озеро неподалёку и парк с велодорожками.

— Всё для того, чтобы вы чувствовали себя как дома, — добавила Гермиона, отчаянно ища сигнал, отблеск узнавания в глазах родных.

«Уилкинсы» переглянулись.

— Это очень мило, — сказала мама, и тогда Гермиона окончательно осознала, что ничего не выйдет. Она старалась держаться, быть оптимисткой. Теодор не сомневался в том, что она справится... Но родители её не узнали. Не вспомнили. Они были безупречно вежливы, обходительны и гостеприимны. Гермиона никак не могла ими налюбоваться. Их умиротворённые голоса действовали на неё колдовской колыбельной.

— Нам придётся заново привыкать к местному климату, — обмолвилась мама, когда Гермиона и Тео собирались на выход. — Я ничего не желала бы менять в Англии, кроме погоды.(34) Здесь такие длинные тёмные вечера. Мы отвыкли от них. Вы слышали о световом коробе для предотвращения зимней депрессии? «Лампа счастья» — так называют его в народе. Вы просто включаете чудо-лампу по утрам, чтобы перехитрить организм и сдвинуть фазы биоритмов. Мы с Венделлом взрослые образованные люди, но фототерапия вызывает у нас больше вопросов, чем ответов. Волшебство какое-то, не находите?

— Магия ближе, чем вы думаете, — мягко произнесла Гермиона.

— Возможно, вы правы, — просияла Моника. — Подождите, у меня есть кое-что для вас, — она засуетилась, переходя от одной неразобранной коробки к другой, разыскивая что-то среди вещей.

Нотт занял наблюдательный пост на пороге, посматривая на наручные часы — похоже, куда-то спешил.

— Нашла! — мама вернулась к Гермионе и протянула ей небольшой округлый предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался небольшим гладким камнем с отверстием посередине. — Это амулет на счастье. Я нашла его в песке во время прогулки по пляжу. Не бог весть что! И всё же... Пусть он принесёт вам удачу. Хочу, чтобы он был у вас!

— Спасибо, ма.... Моника! Я буду его беречь!

— А ты, Тео? Уже нашёл, где остановиться?

— Не беспокойтесь за меня. Я снял номер в гостинице, улажу кое-какие дела и напишу матери отчёт обо всех перипетиях, случившихся со мной во время и после поездки.

— В гостинице? У нас есть гостевая комната, — начал было Венделл.

— Нет, нет. Номер стоил мне всего ничего, а главное — рядом здание Британской библиотеки. Большую часть суток я всё равно собираюсь проводить там.

— Обязательно приходите к нам ещё, — сказала Моника. — Вы оба. Где ещё я найду таких благодарных слушателей?

Помахав на прощание, Гермиона и Теодор под накрапывающим дождём двинулись вдоль улочки.

— Всё прошло лучше, чем я думал, — произнёс Нотт.

— Ты уверял меня, что встреча пройдёт отлично! — возмутилась Гермиона, шокированная его признанием.

— Разве я ошибся?

Она сжала в ладони оберег.

— Но они меня не вспомнили.

Теодор громко выпустил воздух из лёгких.

— Не всё сразу. Я думаю, что старт был удачен. Процессы запущены. Терпением ты никогда не отличалась, верно?

— В детстве я ненавидела собирать сложные паззлы, — уклончиво ответила Гермиона, сунув подарок мамы в карман. — Это растягивалось на недели.

— Но сейчас тебе предстоит собрать самый большой. Придётся подождать и заняться ритуальными танцами: втереться в доверие, атаковать намёками и играть роль милого агента по недвижимости.

Она молча согласилась с очевидной истиной, хоть и не одобрила формулировки Тео. Было всё же во всех слизеринцах что-то змеиное, словно иногда они не говорили, а кусали словами — жалили.

Теодор остановился в тени раскидистой сосны и вновь сверился с часами.

— Извини, что не могу проводить. Дела-дела.

Гермиона подозрительно прищурилась, гадая, какие такие дела требовали непременного вмешательства на второй день после приезда в Англию. Тео выглядел спокойным, даже несколько отрешённым. Она не имела права выпытывать подробности — они не были настолько близки, да и связываться с выпускниками факультета Салазара всегда выходило ей себе дороже.

— Что у тебя с ногой? — спросила Гермиона.

Тео удивлённо опустил глаза вниз, словно только что осознал, что с ним не всё в порядке.

— Собака укусила.

— Надеюсь, не бешеная.

— Это как посмотреть, — с мрачным смешком отозвался Теодор, выудив из ниоткуда леденец мадам Борболеты. Он закинул сладость в рот и более тёплым тоном добавил: — Обещаю, что буду избегать неприятностей, точно чёрных кошек.

О каких только глупостях ни будут говорить люди, чтобы избежать важного разговора, а между тем Гермиона чувствовала, что происходит нечто значимое. При дневном свете она отлично видела мешки под глазами Тео, горькие складки у губ...

— Ну что — дальше сама?

— Ага, — шёпотом отозвалась Гермиона.

Теодор бросил взгляд по сторонам и аппарировал, пристукнув по тротуару кончиком зонта.

* * *

Домой Гермиона добралась без приключений. Она была взволнована, но, что удивительно, не пала духом после очевидной неудачи. На шаг ближе к цели. Всё же хорошо, что Тео не предупредил её заранее, а заявился вот так. Вернее, что его письмо запоздало. Кстати, о письмах. Три пернатых почтальона теснились на подоконнике, благо места на нём прибавилось — переезд капусты наконец-то состоялся. В квартире было холодно, что означало — одна из птиц только недавно пробралась внутрь, отодвинув лапой щеколду, которую Гермиона специально приделала с внешней стороны рамы. Министерская сова щёлкнула клювом, привлекая внимание.

«Это самое нахальное прошение об отпуске, что я встречал, — зачитала Гермиона, вскрыв первый конверт. — Ваш патронус бесцеремонно ворвался в ванную комнату, когда я брился, мисс Грейнджер. Если бы бритва не была волшебной, то ваше бюро осталось бы без главы. Впредь сообщайте о своих планах заранее и сдерживайте внезапные порывы. И да: прошение удовлетворено. Отдыхайте».

Монтроуз в своём репертуаре.

Гермиона открыла окно и выпустила птицу на волю. Она взъерошила перья и беспрекословно вылетела в дождь. Её соседки попятились, боясь намокнуть от пробравшихся в оконный проём брызг. Хедвиг нетерпеливо протянула лапу.

— Что тут у нас? — вслух размышляла Гермиона, отвязав послание и вскрыв очередной конверт. Гарри как обычно начал без предисловий, изобилуя восклицательными знаками в конце строк:

«Что случилось?! Я услышал, что ты взяла отпуск!

Мне стоит беспокоиться?! Куда бежать?! Почему, чёрт возьми, ты не предупредила, что сегодня праздник?! Не могу найти других причин твоего отсутствия на горячо любимой работе!

Рон волнуется — не может есть. Я тоже в шоке — не могу пить. Чем занимаешься? Я хотел бы заглянуть после работы и поделиться не менее горячими новостями! Сегодня был безумный день.

Твой обеспокоенный друг Гарри»

Гермиона прижала лист бумаги к губам, чтобы не рассмеяться в голос. Теодор ворвался в её жизнь порывом освежающего ветра, но настоящее дружеское тепло могли подарить только лучшие друзья.

Третья птица казалась самой воспитанной среди пернатых гостий. Исполнившись достоинства, она клюнула ленту, которой было привязано письмо, и протянула его адресату в клюве.

— Спасибо, Афина, — поблагодарила Гермиона. Она примерно прикидывала, чего ожидать. Андромеда не теряла надежды увидеть её за обедом. — Вы обе можете переждать дождь у меня, я как раз напишу ответ.

Птицы синхронно ухнули. Однако стоило сесть и достать перо, как новый субъект начал домогаться внимания Гермионы: Живоглот по-кошачьи заворчал, осуждающе воззрившись на хозяйку.

— Ну конечно, — сказала та, закатив глаза. — Не чёсан, не целован аж четыре часа кряду.

Гермиона чуть отодвинулась от стола, позволив коту запрыгнуть на колени, и рассеянно почесала рыжую макушку.

Впервые за долгое время она не думала об эльфах, длиннющих списках с именами их владельцев и номерах кабинетов, куда во что бы то ни стало надо попасть, чтобы получить ту или иную подпись. Завтра, а лучше уже сегодня, она зайдёт в пекарню на углу, пополнит запасы и купит пирог с ревенем — папа его обожает.