Белый якорь

Фальшиво пропетая песенка

Таня Винокурова привыкла уже быстро ориентироваться во всех случаях жизни…

Она не растерялась и на этот раз.

И перед выездом из особняка в своей комнате вынула изразец из камина, извлекла спрятанный там план и другие бумаги.

И все это тщательно спрятала на себе.

В отеле, куда переехали Хвалынские, Таня заняла маленькую комнату с кроватью и ночным столиком.

Не успела она разложить свой немудрый багаж, как раздался звонок, и Таня вынуждена была пройти в комнату ш-ше Хвалынской.

Здесь она случайно заметила, что генерал что-то тщательно прячет под тюфяком кровати.

– Приготовьте его превосходительству фрачную пару, – приказала генеральша.

Таня исполнила приказание.

И вернулась к себе.

Спустя полчаса генерал Хвалынский, уже готовый к выходу, стоял в коридоре и говорил Тане:

– Генеральша будет у соседей, а я ухожу часа на два. Следи за квартирой.

Затем быстро спустился по лестнице, сел в автомобиль и поехал к военному министру.

В секретариате военного министра было немного публики.

Генерал Хвалынский твердым шагом подошел к вылощенному секретарю и передал свою визитную карточку.

– Прошу садиться и подождать!.. – с косой улыбкой сказал секретарь. Генерал Хвалынский опустился в удобное английское кресло и решил ждать даже в том случае, если ему придется просидеть до морковкина заговенья!

Знакомый нам министр, столь очаровавший всех своей щедростью на банкете, сидел за громадным письменным столом, величине которого позавидовал бы любой хозяин биллиардной, и вчитывался в какой-то приказ, делая на нем отметки.

Бесшумно отворилась дверь. По мягкому ковру скользнул секретарь. И, став в почтительную позу, положил перед министром визитную карточку.

Министр взглянул на карточку одним краем левого глаза, криво усмехнулся, отчего у него выпал монокль из глаза, и отрицательно покачал головой.

Дрессированный секретарь все понял.

Опять бесшумное скольжение по ковру… И лощеная фигура секретаря предстала перед Хвалынским.

– Вам отказано в приеме…

С генерала Хвалынского слетела вся спесь, он понял, что песенка его была фальшиво пропета, он растерянно протянул руку секретарю…

Секретарь этой руки не заметил…

Нетвердой походкой, словно пьяный, вышел Хвалынский из особняка военного министра.

Что теперь оставалось делать этому бывшему генералу, привыкшему придираться к каждому случаю, чтобы топить горе и радость в вине?

Теперь случай этот представился. Огорчение было слишком великое. Он завернул в бар. Занял отдельный столик и жадно набросился на трипль-коктейль…

VII