Осень на двоих. Пороги безмолвия

Как же он ошибался. Сказка превратилась в кошмар так быстро, что Гарри даже не успел ею насладиться. Ложь. Войны. Жестокость. Интриги. Тайны. И снова ложь. Столько лжи, что Гарри казалось, он никогда не выпутается из неё. Он не понимал, зачем и почему они делали это, не понимал, за что они так поступают с ним. Разве он провинился в чем-то? Разве он не имеет права знать правду? Хотя бы о том, что умирает. Что магия, ставшая для него всем, оказалась той силой, которая в итоге погубит его.

Гарри смотрел во мрак безмолвного леса, слушая ветер, что качал верхушки деревьев и шевелил сухую траву, и капли дождя, мерно падающие на землю, и ощущал себя одиноким. Совершенно, бесконечно одиноким. Мир был полон людей, но никому из них... ни одной живой душе не было до него дела. Всех волновала какая-то бессмысленная карикатура — "Мальчик-Который-Выжил". Слизеринец с отвращением поморщился. Его знал весь волшебный мир... и вместе с тем не знал никто. Потому что никому это не было нужно. Он был просто оболочкой... безликим образом, которому приписали какую-то великую миссию. Рамкой, за которую цеплялся каркас из слухов и домыслов. Остальное никого не интересовало.

Да и кому нужен тринадцатилетний сопляк с кучей проблем за плечами? Тот единственный человек, которому Гарри решился довериться, соврал ему. Мальчик даже не знал, что ужасает его больше: то, что он медленно и неотвратимо умирает, или то, что он снова в каком-то смысле остался один.

Гарри закрыл глаза. У него остался только Том. Всегда был только он. Гарри мог доверить ему все. Он мог доверить ему каждый свой секрет, каждый свой страх и каждое своё чувство. Он мог доверить ему свою жизнь. Том был единственным человеком, который никогда бы не предал его. Никогда бы не сделал ему зла. Без Тома в этом мире не осталось бы никакого смысла бороться. Никакого смысла дышать или пытаться снова и снова выживать. Гермиона считала, что такая зависимость ненормальна. Гарри было плевать на то, что там думала Гермиона. Если бы не было Тома, не было бы и самого Гарри. Конечно, существовал бы мальчик с его лицом и именем, но кем бы он стал? Как бы жил? Арчер был для Гарри семьёй, другом, братом, единственным близким человеком. Кроме него, как оказалось, у Гарри никого не осталось. Мальчик замер. Но если он умрет, что будет с Томом? Арчер никогда не простит ему этого. Имеет ли Гарри право сейчас сдаться? Отвернуться от всего, о чем они мечтали, и покорно ждать своей участи? Позволить кому-то другому принимать за себя решения, отобрать у него всё? Но остались ли у него силы бороться? Да и хочет ли он бороться?

Где-то неподалеку хрустнула ветка, и мальчик открыл глаза, вглядываясь в лесной сумрак. Из-за деревьев выступил большой чёрный пес и, склонив голову, недоуменно посмотрел на Гарри, словно не ожидал его здесь увидеть.

— Привет, Нокс, — голос Поттера звучал глухо и устало, пес шагнул ближе, не отрывая от слизеринца внимательного, почти человеческого взгляда.

Зверь подошел к мальчику и остановился так близко, что его черный нос почти уткнулся в нос самого Гарри. Мальчику казалось, что он почти видит немой вопрос в глазах собаки: "Почему ты здесь? Что случилось?" Очень медленно слизеринец протянул руку, осторожно касаясь спутанной чёрной шерсти, и вдруг, резко подавшись вперед, обнял собаку за шею, уткнувшись носом в густую шерсть. Пес на секунду напрягся от неожиданности, но уже через мгновение положил голову мальчику на плечо и шумно выдохнул, словно досадуя на то, что совершенно не понимает, в чем дело.

Гарри обнимал собаку так крепко, словно от этого зависела его жить. А Нокс даже не пытался вырваться из объятий, продолжая терпеливо сидеть рядом с мальчиком, позволяя ему цепляться за себя, как за последний путь к спасению. Гарри дрожал, то ли от холода, то ли от эмоций, которые словно шквальный ветер вырвались наружу и теперь почти сводили его с ума. Мальчик сначала даже не понял, что плачет. Так горько и отчаянно, как не плакал никогда в жизни. Он не мог успокоиться и не мог остановиться. Он не произносил ни слова, только судорожно, почти истерично всхлипывал, даже не зная, что именно он сейчас оплакивает — свою угасающую жизнь, вновь разрушенное доверие к людям или своё бессилие. Но так или иначе безмолвное присутствие пса дарило ему некоторое успокоение. По крайней мере, в его жизни кроме Тома было хотя бы ещё одно существо, которому было не все равно.

Слизеринец не знал, сколько он так просидел, заливая слезами своего четвероногого приятеля, на улице совсем стемнело и огни в башнях замка погасли, означая, что в школе прозвучал отбой. Гарри шмыгнул носом и чуть отстранился от пса, глядя на него со смущенной улыбкой:

— Спасибо, — его голос был хриплым и тихим, уши зверя шевельнулись, он повернул голову и внимательно посмотрел на мальчика, — прости, что я развел здесь такую кошмарную сырость, клянусь, я в жизни так не ревел... — подросток снова шмыгнул носом. — Просто выдался исключительно паршивый вечер.

Нокс заворчал, словно требуя подробностей, но Гарри только покачал головой.

— Не думаю, что сейчас я хочу говорить об этом, — сказал он, — но я все тебе расскажу потом, хорошо?

Пёс фыркнул.

— Я знаю, что ты всегда готов меня выслушать, — мальчик потрепал его по холке, — но здесь ты мне ничем помочь не сможешь.

Зверь с минуту рассматривал его, потом досадливо вздохнул и медленно лег у ног Гарри, положив голову на длинные лапы. Гарри запустил пальцы в густую шерсть пса, пытаясь согреть замерзающие руки, и обернулся, тоскливо глядя на величественный замок, возвышающийся над ним. Нужно было возвращаться, но как теперь это сделать? Мантии-невидимки и карты мародеров у него не было. А если его сейчас поймают, то он ещё и нарвется на отработку. Проблем хватало и без этого. Да и Снейп, скорее всего, подкарауливает его где-нибудь у Слизеринской гостиной, а видеть сейчас своего декана и тем более разговаривать с ним, Гарри совершенно точно не хотел. Он вообще никого видеть не хотел. Мальчик вздохнул, всерьёз размышляя, не стоит ли ему посидеть здесь в компании Нокса до утра, а потом потихоньку вернуться в общежитие с рассветом, но тут неподалеку послышались чьи-то легкие шаги. Тот, кто приближался к ним, двигался неторопливо и уверенно, словно точно знал, куда направляется. Гарри напрягся и посмотрел на Нокса. Тот поднял голову и с беспокойством вглядывался в темноту, пока, наконец, не подскочил на все четыре лапы.

— Тише, дружок, — еле слышно сказал Гарри, — нас не видно со стороны школы, только не шуми...

Но пёс его не слушал. Он обеспокоенно потянул носом воздух, шевельнул ушами и обратил на Гарри долгий, задумчивый взгляд, после чего вильнул хвостом, словно на прощание, и торопливо скрылся в лесных зарослях, оставляя Поттера одного. «Трусишка», — беззлобно подумал мальчик, тихо выдохнул и, привалившись спиной к стволу дерева, прислушался. Шаги вдруг стихли, и до Гарри донёсся шорох, словно кто-то торопливо разворачивал лист пергамента, мгновение было тихо, потом раздался вздох, и тогда Гарри вдруг совершенно отчётливо понял, кто стоит в нескольких шагах от него. Мальчик вглядывался в темноту, надеясь увидеть знакомый силуэт, но на пригорке возле того места, где прятался Поттер, никого не было. Слизеринец как раз задумался о том, стоит ли ему выдавать своё местоположение, когда звук шагов возобновился. Теперь человек шел прямо к нему. Гарри по-прежнему никого не видел, но уже догадывался почему.

— Гарри, ну подай ты уже признаки жизни, я же знаю что ты здесь, — раздался рассерженный шепот.

— Я здесь, Том, — тускло отозвался Поттер, выглядывая из своего укрытия.

Арчер тут же зашагал быстрее. Как только он оказался под сенью деревьев, послышался шорох ткани, и Том возник прямо перед лучшим другом словно из воздуха, держа в руках мантию-невидимку.

— Ну знаешь... — раздраженно покачал головой лучший друг, мрачной тенью возвышаясь над Гарри. — Ты что, не мог найти места получше? — он передернул плечами: — Ты в курсе, что на улице давно уже не лето?

Гарри кисло улыбнулся и пожал плечами. Том хотел сказать что-то еще, но передумал, на выдохе выпуская все скопившееся недовольство.

— Ты вымок до нитки, — уже спокойнее заметил он и бросил в него какой-то сверток, Гарри поймал его и развернул, после чего с недоумением уставился на зимнюю мантию и шарф. Том закатил глаза: — Одевайся, не хватало ещё лечить тебя от какой-нибудь идиотской простуды.

При мысли о лечении... любом лечении к горлу мальчика подступила тошнота, и он принялся торопливо натягивать шарф и мантию, пряча глаза от друга.

— Как ты меня нашел?

— По карте мародёров, представь себе, — Том потряс у него перед носом сложенным в несколько раз листом пергамента, — ты умудрился расположиться на самой границе леса, так что я еле смог тебя разглядеть — ты то появлялся на карте, то исчезал, балансируя на самом краю.

— Что ты здесь делаешь? — никак не прокомментировав эту тираду, спросил Гарри.

— Решил прогуляться после отбоя, — ядовито процедил Арчер, он всё ещё выглядел сердитым. — А ты что подумал?

— Нет... я хочу сказать, зачем ты пришел? — помедлив, поправился Поттер. — В смысле, раз ты видел меня на карте, значит, я был в школе, и со мной ничего плохого не случилось... и все такое...

Том взглянул на него как на идиота:

— И правда, с чего мне волноваться, что ты посреди ночи, один торчишь на границе Запретного Леса, и возможно именно в этот момент тебя доедает какой-нибудь особенно «очаровательный» его обитатель, или... — он вдруг оборвал свою ядовитую речь и принялся с нервирующим вниманием вглядываться в лицо лучшего друга: — Ты что, плакал?

Поттер торопливо отвернулся.

— Нет! С чего вдруг?!

Слизеринец шумно выдохнул и, бросив на землю мантию-невидимку, уселся рядом с лучшим другом.

— Может быть, ты поделишься со мной последними сплетнями? — колко предложил он. — А то за последние пару часов, я как-то отстал от жизни, похоже. Снейп там тебя с перекошенным лицом разыскивает, ты тут рыдаешь в Запретном Лесу...

— Я не рыдаю!

— Подробности! — потребовал Арчер.

Гарри выдержал долгую, обиженную паузу и, наконец, буркнул:

— Мне просто нужно было подумать.

— О чем?

— Обо всём.

— Гарри...

— Слушай, я, правда, не хочу говорить об этом, — Поттер поморщился, даже он слышал истеричные нотки в собственном голосе, не говоря уж о том, что он говорил в нос.

Не удивительно, что после его слов Том абсолютно уверился в том, что случилось нечто ужасное, и никто не посчитал нужным рассказать ему об этом.

— Гарри, ты знаешь, как я ненавижу эту твою привычку скрывать что-нибудь важное, — процедил он.

— Том, — Гарри вдруг почувствовал, что у него совершенно не осталось сил на споры, — пожалуйста, — с мольбой в голосе произнёс он, — я не хочу сейчас говорить об этом.

Том с беспокойством разглядывал лицо лучшего друга, вся его злость испарилась без следа.

— Ты начинаешь меня пугать, — признался он.

— Я сам себя пугаю, — безрадостно рассмеялся Поттер.

— Это из-за письма? — попытался угадать Арчер.

— Что? — слизеринец недоуменно моргнул. — Какого... ах... ну, да...