Осень на двоих. Пороги безмолвия

Глава 7. Ледяной Клаус

В своей жизни декан Слизерина Северус Снейп, помимо прочего, большего всего ненавидел три вещи: Волдеморта, Педсовет и Общие Трапезы в Большом Зале. Мало того, что за пару месяцев отдыха у большинства мелких кретинов иссыхали те жалкие крупицы мозгов, коими их наделила природа, так они еще и считали своим долгом бесконечно стонать и жаловаться на непомерные нагрузки, при этом у них всегда находились силы вопить во всё горло во время обеда и ужина! Северус поморщился, стараясь абстрагироваться от оглушительного шума. Честное слово! Можно было подумать, что в Большом Зале пировало войско варваров, а не группа подростков. Где-то среди одичавших бездарей мелькала лохматая макушка Поттера, когда мальчишка крутил головой из стороны в сторону, пытаясь участвовать сразу во всех обсуждениях и одновременно поглощать свой обед. Возле него, неизменно хладнокровный и сдержанный восседал Томас Арчер, изредка вступая в разговор или отвечая на вопросы сокурсников. Снейп, у которого от бесконечного гула в зале уже началась мигрень, тайком наблюдал за своими студентами и пытался морально подготовиться к тому, что после обеда ему предстоит выдержать первое в этом году совместное занятие по зельям у третьих курсов Гриффиндор-Слизерин, профессор серьезно подозревал, что это будет тот еще цирк. Северус болезненно поморщился, разглядывая свой факультет. Поттер как обычно сиял этой своей тошнотворно приторной улыбочкой и болтал без остановки. Ни воспитания, ни элементарных хороших манер здесь, увы, не наблюдалось, только излишняя эмоциональность и повышенная громкость. Особенно хорошо это было заметно, когда рядом находился Арчер, невозмутимый, как сфинкс. Эта парочка словно специально существовала в разных полярностях, чтобы выгодно контрастировать на фоне друг друга в глазах окружающих. Последняя, кошмарно бредовая мысль вдруг занозой засела в мозгу зельевара, и тот поспешно отвернулся, уставившись в противоположный конец зала.

«Они же дети, черт возьми! — раздраженно подумал профессор. — Омерзительно наглые, безмозглые, вечно сующие свой нос, куда не следует, непослушные и упрямые, но все-таки дети! Дети не способны на подобное лицемерие, потому что иначе... иначе это стало бы катастрофой, — он побарабанил пальцами по столу. — Правда, эти дети — слизеринцы».

Больше он об этом старался не думать.

Остаток обеда Снейп провел, размышляя о грядущем уроке, на котором впоследствии чуть не переубивал всех гриффиндорцев разом, когда выяснилось, что эти «гении» (за исключением их назойливой отличницы, конечно), даже не в состоянии вспомнить, как готовить элементарную успокоительную настойку из пяти ингредиентов. Впрочем, особенными талантами не отличились и другие курсы львиного факультета. Мелкие недоумки словно сговорились начинать все первые в году уроки по зельям так, словно летом их всем поголовно готовили в подрывники. Как обычно, особенно выделился самый ничтожный их представитель. Северуса просто распирало от злорадства:

— Я, безусловно, понимаю, Лонгботтом, что ваш жалкий мозг успел атрофироваться за два месяца безделья, — вкрадчиво шипел он, прожигая белого, как больничная наволочка Невилла, злобным взглядом, — но Мерлина ради! Почему ваше скудоумие каждый раз выливается в нечто исключительно взрывоопасное?!

— П-про-простие, сэр, — лепетал гриффиндорец, — я-я-я...

— Потрудитесь внятно излагать свои мысли, мистер Лонгботтом, у меня нет никакого желания выслушивать ваше заикание целый день! — рявкнул зельевар, мальчишка вздрогнул и начал плавно приобретать зеленоватый оттенок.

Двумя партами правее, подперев голову рукой, нахально зевнул Поттер, Северус понял, что пора прекращать спектакль, пока его слизеринцы не уснули в собственных котлах. Зельевар смерил трясущегося подростка презрительным взглядом.

— Мои поздравления, мистер Лонгботтом, это как обычно ноль, — холодно объявил он, и, круто развернувшись на каблуках, направился к своему рабочему столу.

Теперь, проигнорировав идеальное зелье Грейнджер, благополучно лишив Гриффиндор двадцати баллов и наградив Слизерин тридцатью, а под конец еще и отыгравшись на Лонгботтоме, зельевар почувствовал себя чуточку счастливее, хоть и не мог до конца избавиться от досады на такое тупоумие некоторых студентов. Сделав заключительный обход по аудитории с целью убедиться, что у большинства юных бездарей красно-золотой раскраски в котлах плещется какая-то бурда, декан Слизерина позволил себе еще немножко поглумиться над умственными способностями представителей львиного факультета. Добравшись до Поттера и Арчера, профессор воодушевился и наградил слизеринцев еще пятнадцатью баллами, а потом чуть не разрыдался над котлом Малфоя, у которого зелье отличалось от варева Лонгботтома только тем, что по какой-то причине оно не расплавило котел и не взорвалось. Кошмар. Такой регресс всего за два месяца! Похоже, за летние каникулы наследник сего благородного рода ни разу не соизволил хотя бы открыть учебник. Вот и как прикажете хвалить этих чистокровных кретинов, когда им головы хочется поотрывать?

Решив, что на сегодня с него хватит ярких впечатлений, Северус взмахом палочки очистил все котлы, раздал домашние задания и грозно воззрился на напряженных студентов, готовых в любую секунду сорваться с места и сбежать.

— Если вопросов ни у кого нет, все свободны, — помолчав, объявил Снейп, все радостно повскакивали со своих мест. — Поттер, задержитесь!

Гарри удивленно моргнул и обменялся недоуменными взглядами с лучшим другом, после чего медленно сел обратно за парту. Снейп отстраненно наблюдал, как Арчер подался вперед и что-то тихо проговорил своему приятелю. Поттер, помедлив, кивнул, вытащил из сумки потрепанный клочок пергамента и передал его другу. Сунув пергамент в карман мантии, Том развернулся на каблуках и, быстро смешавшись с толпой, покинул аудиторию. На пару секунд Северусом овладело ужасное опасение, что эти двое опять что-то затеяли, но выяснять что-либо прямо сейчас у него не было ни сил, ни желания. Оставалось только надеяться, что это нечто безобидное. Ну или хотя бы не слишком травматичное.

Когда за последним учеником закрылась дверь, зельевар велел зеленоглазому слизеринцу, нервно ёрзающему за своей партой, пересесть ближе, после чего сам расположился за рабочим столом. Гарри волновался, гадая, что он сделал не так, но прежде чем он успел навоображать себе всяких ужасов, Снейп заговорил:

— Итак, мистер Поттер, как вы себя чувствуете?

Мальчишка резко вскинул голову, воззрившись на своего декана в крайней степени недоумения.

— Что? — он по совиному моргнул, Северус опасно сощурился. — А-а-а-э-э-м... в смысле, нормально, спасибо, сэр.

— Мадам Помфри ознакомила вас с причинами вашего недавнего... хм... недомогания?

— Да, сэр.

— Хорошо. Надеюсь, у вас хватит ума не соваться к дементорам, — проворчал зельевар, лохматый герой обижено насупился.

— Я не идиот, сэр, — буркнул он, Северус смерил его ироничным взглядом.

— В самом деле? — сухо уточил он, подросток смущенно потупился. — Впрочем, я просил вас задержаться, чтобы обсудить запланированное в этом году обследование и дальнейшее лечение.

— Лечение? Но я не болен, — тут же ощетинился Поттер.

— Это решать не вам, — жестко бросил декан Слизерина. — В октябре начнутся обследования. Вы будете посещать мадам Помфри каждый четверг утром. Освобождение от первых уроков я вам напишу.

— В следующем месяце?

— Вас что-то не устраивает?

— Нет, — слизеринский третьекурсник задумчиво помассировал лоб, — просто я не ожидал, что обследование начнется так ... эм... так, — он помолчал, о чем-то размышляя. — Скажите, сэр, а как долго мне нужно будет ходить к мадам Помфри?

— Это будет зависеть от того, что нам удастся выяснить, — непреклонно заявил Снейп, пресекая любые возражения и споры. В глазах мальчика вспыхнуло раздражение, за которым профессор заметил еле различимую искру страха, это заставило его чуть смягчиться. — Мы не сможем узнать наверняка, что с вами происходит, пока не проведем ряд тестов, — решил пояснить он. — В любом случае это не займет много времени, так что наберитесь терпения, это в ваших же интересах.

— Конечно, сэр, — вяло согласился мальчик, которого ничуть не прельщала идея часами торчать в больничном крыле и проводить какие-то непонятные тесты. Он уже склонялся к мысли, что лучше бы они с Томом попытались всё выяснить сами, без вмешательства взрослых, от которых обычно только одни проблемы. К тому же если выяснится, что магия Гарри опасна или неуправляема, не будет ли это означать, что его отчислят? Или запрут в какой-нибудь волшебной больнице? И ещё, Гарри неожиданно сильно заинтересовало, больно ли делать все эти обследования?

Северус молчал, разглядывая мрачного подростка и оценивая весь спектр эмоций, которые тот в данный момент излучал. Хоть мальчишка вовсю храбрился, для его декана было совершенно очевидно, что Поттера пугает вся эта неопределенность. Гарри с каждой секундой все больше замыкался в себе, погружаясь в собственные страхи и подозрения. Зельевар прекрасно понимал, чем все это может закончиться, но...

«Ты не должен его утешать, — настаивал голос разума, — это же просто сопливый, капризный ребенок, вечно требующий к себе повышенного внимания, какое тебе дело до того, что он чувствует?»

Снейп с готовностью согласился, что никакого дела ему нет, и поднялся из-за стола.

— Это все, о чем я хотел поговорить с вами, Поттер, — сообщил он, схватив со стола первые попавшиеся на глаза бумажки, и уткнулся в них сосредоточенным взглядом, — если у вас нет вопросов, вы свободны.

— Спасибо, сэр, — Гарри кивнул и, закинув сумку на плечо, поплелся к выходу с исключительно депрессивным видом.

Снейп стиснул зубы, ожидая, когда за мальчишкой закроется дверь, но вдруг шаги стихли и профессор поднял голову, чтобы посмотреть, в чем дело — Поттер стоял спиной к нему, сжимая дверную ручку с такой силой, что та вот-вот должна была треснуть, и явно собирался с мыслями. Северус выжидательно молчал, глядя в спину подростку, наконец тот обернулся, остановив пустой, лишенный всяких эмоций, взгляд на лице зельевара. Ещё с минуту Гарри безмолвно вглядывался в черные глаза старшего волшебника, пытаясь увидеть в них нечто понятное ему одному, и тут в его лице что-то изменилось. Черты его напряглись и как будто заострились. Мальчишка отвел взгляд и наконец заговорил:

— Это... это больно?

Шёпот был таким тихим, что Снейпу показалось, будто он ослышался.

Это тот самый ребенок, который ни на что не жалуется и делает вид, что собственное здоровье не представляет особой ценности? Тот ребенок, с которым всегда «все нормально»? Северус подавил в себе острую жалость, стараясь ничем не выдать своих чувств, и смог только тихо сказать:

— Нет, Поттер, это не больно.

На этом Гарри чуть расслабился, даже слабо улыбнулся.

— Спасибо, сэр, — прошелестел он, собираясь уходить.

Северус возвел глаза к потолку — вечно этот ребенок всё драматизирует!