Фиолетовый холм

Глава тридцать первая — Чаша Хаффлпафф

Гермиона закрыла книгу, её тревога с каждой минутой становилась всё сильнее. Беспокойные мысли летали в её голове, не давая сосредоточиться на Сказках барда Бидля. Грейнджер постоянно перечитывала их, пытаясь понять, что ожидал от них Дамблдор, чего хотел. Всё ли они поняли правильно, а, может быть, всё уразумели не так.

Альбус Дамблдор всегда оставался для Гермионы Грейнджер загадкой, облачённой в синюю атласную мантию, усеянную звёздами, загадкой с хитрым блеском в глазах и добродушной улыбкой. Но что за ней стояло все эти годы?

Гермиона не позволяла Гарри сомневаться в директоре, она запретила ему даже думать о том, что из-за того, что Джеймс Поттер отдал мантию-невидимку Дамблдору тогда, много-много лет тому назад, он погиб вместе с Лили. Всё это было давно. Это было уже неважно. Дамблдора больше нет, и все его тайны умерли вместе с ним, погребены в Белой гробнице.

Как сейчас Гермиона помнила белый мрамор плит, под которые уложили этого могучего волшебника. Всем собравшимся у могильных камней казалось, что Дамблдор всего лишь прилёг отдохнуть. Даже палочку он по-прежнему сжимал в руках, мирно покоящихся на груди.

Гермиона потянула руку к сумке. Расшитая синим бисером сумочка звякнула, когда Грейнджер взяла её в руки. Чего там только не было. Заклинание Невидимого расширения служило надёжно и никогда не подводило хозяйку сумки.

«Маленькая, но победа», — подумала Гермиона, нащупав в сумочке золотую чашу.

Это была и их общая победа, и её личная, в частности. Её и человека, называющего себя Симусом Данти.

«У Гарри и Рона были «свои» крестражи, — размышляла Гермиона. — Они уничтожили по одному. Гарри проткнул дневник, Рон разломил медальон. А я разбила чашу!»

Гермиона оглядела пространство вокруг. Она вернулась из Хогвартса, но не нашла в палатке ни Гарри, ни Рона.

«Скоро будем».

Писал явно Рон, он не утруждал себя подробными описаниями, даже когда посылал друзьям письма на каникулах.

«Скоро будем» длилось, и конца не было видно.

Гермиона вышла из палатки, так любезно подаренной им Флёр ещё во время их визита в Ракушку. В воздухе пахло весной. Солнце ещё не скрылось за горизонтом, но его оранжевые долгие лучи уже стелились по земле. Стволы близрастущих деревьев казались облачёнными в аспидного цвета кору, а их листья, молодые и тонкие, выглядели так, словно были облиты чернилами. Шелест листвы убаюкивал смятённую душу Гермионы.

Закрыв глаза, Грейнджер стала прислушиваться. Она слышала звук собственного сердца, разгоняющего кровь, далёкие птичьи трели, возню мелких грызунов в траве и шаги... Гермиона открыла глаза и увидела направляющихся к палатке Рона и Гарри. Солнце светило им в спину, поэтому она не видела их лица, только чернильные силуэты. Гермиона приложила ладонь козырьком ко лбу и вгляделась получше.

Гарри поддерживал Рона, взвалив его руку себе на плечи. Рон заметно хромал и шипел при каждом шаге. Его футболка была изорвана, как и джинсы.

— Ч-что произошло?! — обеспокоенно крикнула Гермиона, поторопившись им навстречу.

— Ох, не спрашивай, — проныл Рон.

— Помоги, Гермиона, — пропыхтел Гарри. Гермиона, подставив Рону плечо, приняла на себя часть его веса.

До самой палатки они продвигались молча. Было видно, что Гарри подбирает слова, не зная, что сказать.

— Ну? — Гермиона упёрла руки в бока и недовольно уставилась на друзей.

— Если в двух словах, — сказал Гарри, потерев уставшую шею, — то вот.

Он поставил на стол золотую чашу. Точную копию чаши Хельги Хаффлпафф.

Сначала Гермиона не поверила своим глазам.

«Как такое возможно? Ещё одна чаша? — искренне удивилась она. — Но мы же совершенно точно уничтожили крестраж с Симусом ещё в январе в подвалах Малфой-мэнора».

Её изумление, настоящую причину которого он, конечно, знать не мог, заставило Гарри улыбнуться.

— Я же говорил, что видел. Видел, как Реддл бросил чашу в озеро! — с какой-то странной гордостью, но одновременно и с грустью сказал Гарри.

— Да уж, я не знаю, как там дела обстояли с василиском, — проговорил Рон, раздирая штанину, пропитанную кровью, — но достать эту штуку оказалось очень непросто. Жаль, что уничтожить её пока не получится, — добавил он, покачав головой.

— Почему? — вопрос вырвался у Гермионы сам собой.

Гарри и Рон хмуро переглянулись.

— Потому что меч мы потеряли, — вздохнул Гарри, ударив себя по коленкам.

— Потеряли? — Гермионе захотелось расплакаться. А ведь день так хорошо начался. Она узнала, где диадема, побывала в любимом Хогвартсе...

— Пришлось, — Гарри явно винил в произошедшем себя. — Мы нырнули в озеро за чашей. Да, Гермиона, — он поднял руку в останавливающем жесте, увидев, что подруга готова была разразиться потоком нелицеприятных слов, — к инферналам. Но всё пошло в какой-то момент не так, как мы задумывали...

— Задумывали? — всё-таки не смолчала Грейнджер. — Как давно?!

— Если честно, то с января, — тут же раскололся Рон. — Что? — воскликнул он, когда Гарри грозно посмотрел на него.

— С января, а мне не говорили ни слова?!

— Я знал, что именно так ты бы и отреагировала, и потом... я пытался поговорить с тобой! — вспылил Гарри. — Я должен был достать крестраж, и я это сделал!

— Ох, Гарри, — покачала головой Грейнджер.

— Так, а обо мне кто-нибудь вспомнит? — подал голос Рон. — Я знаю, когда вы спорите, вам не до меня, но я тот героически раненный солдат.

— Да, Рон, извини, — Гарри начал осматривать раны на лодыжке Уизли.

— Что случилось с ногой? — настороженно спросила Гермиона, помогая Рону сесть поудобнее.

— Его схватил инфернал, впился, словно когтями.

— Я же не превращусь в мертвяка? — испуганно спросил Рон. — Гермиона, Гарри, скажите, что это неопасно.

— Успокойся, Рональд, — отчеканила Гермиона, которая, к восхищению Гарри, всегда оставалась предельно собранной в такие вот моменты.

— Нужны бинты и бадьян, — проговорил Гарри, посмотрев на Грейнджер. Она кивнула, начав шептать магические формулы над ранами Рона.

Гарри подхватил сумочку Гермионы и засунул в неё руку. Он нащупал там деревянную раму портрета Найджелуса Блэка, колючую брезентовую ткань, которой они накрывали палатку во время дождя, зубную щётку. Гарри спохватился, что куда проще воспользоваться палочкой и приманить бадьян и бинты магией, как вдруг ладонь коснулась чего-то гладкого и холодного. Гарри повёл рукой: металлический ободок, эти контуры стали ему слишком знакомы за последние часы. Он обхватил золотую ножку, делающую предмет похожим на кубок, и вытянул из сумки блестящую чашу Хельги Хаффлпафф.

— Что это? — глухо спросил Гарри, тупо уставившись на неё. На какой-то миг он даже подумал, что это те самые тёмные чары, отсутствие которых его так удивило ещё в пещере.

«Вот она — магия крестража, она заставляет меня видеть крестраж везде. Хочет свести с ума».

Рон вытаращился на золотую чашу, забыв даже о боли в ноге. А вот Гермиона, наоборот, глаза опустила.

— Это чаша, Гарри, — чуть слышно выдохнула она, прикрыв глаза. — Настоящая чаша.

— Что значит настоящая? — всё ещё не понимая, что происходит, произнёс Поттер.

Он поставил вторую чашу рядом с первой на стол. Они ничем не отличались.

— Когда-то она была крестражем, — сказала Гермиона, открыв глаза и покосившись на друга. — Пока я её не разбила.

— Не очень-то походит на разбитую, — хмыкнул Рон.

— Её потом починили, — вздохнула Гермиона, словно растолковывая очевидное.

— Эм-м, — Гарри взлохматил волосы и подошёл к рубашке, висевшей на стуле. Он порылся в кармане и достал оттуда очки. Когда-то их подарила ему Джинни. Он водрузил их на нос и посмотрел на два крестража, вернее, теперь он уже не знал, является ли хотя бы одна из чаш крестражем. — Я бы хотел услышать историю целиком, — он выразительно поглядел на Гермиону.

— Я... в общем... Гарри я брала у тебя мантию-невидимку, чтобы встречаться с Пожирателем смерти!

— Что?! — взревел Рон, резко опустив с лавки раненую ногу, и тут же взвыл уже от боли.

— Но он хороший, правда, — поторопилась добавить Гермиона. Она посмотрела на мрачного Гарри, сохранявшего тягостное для неё молчание.

— Значит, тогда я видел Пожирателя, а не охранника склада! — хлопнул по столу Рон. — Я так и знал!

— Да, — Гермиона почувствовала, как подступили слёзы. — Простите меня, пожалуйста. Я встретилась с ним на складе раз или два, потом там появился ты, Рон, и я не решилась тогда сказать правду. Он помогал нам, Гарри, честное слово! Он... мы были в пещере у моря, — она всхлипнула, отчаянно надеясь, что сейчас её лучший друг скажет ей, что ничего дурного не произошло. — Мы вернули туда крестраж. Пустой крестраж, потому что Тёмный Лорд проверял их. Я была в доме Блэков, говорила с Кикимером. Он провёл нас туда.

— И у родителей ты не была, — процедил Гарри, обжигая Гермиону неприязненным взглядом.

— Что? Нет, Гарри, не была.

— Я знал, знал, что тогда мне не показалось, — продолжал гнуть своё Рон.

— Симус хороший, — проговорила Гермиона. — Он позвал Добби! Да! Да! Это он помог мне спасти вас из поместья Малфоев! Он принёс мне чашу и помог её уничтожить!

Гарри застонал, надавив указательными пальцами на виски. Его голова раскалывалась от боли и обиды.

— Я не понимаю, Гермиона, почему ты не рассказала это нам сразу, — с горечью произнёс он. — Неужели тебе было легче довериться незнакомому Пожирателю смерти, слуге Сама-Знаешь-Кого, чем лучшим друзьям? Зачем тебе было так рисковать?

— Я... не могла, Гарри, — тяжело вздохнула Гермиона. Она боялась, что дальнейшие её слова ещё больше обидят друга, но сделала глубокий вздох и приготовилась. — Ты связан с Сам-Знаешь-Кем. Он может проникать в твои мысли, как и ты в его. Сам посмотри, он хотел, чтобы ты погиб в озере, пытаясь достать чашу. Он же показал тебе это? Ты сам говорил, что видел его в пещере.

Гарри стало действительно больно от её слов, в большей степени потому, что Гермиона была права.

— Я не могла тебе всего рассказать, потому что боялась, что Сам-Знаешь-Кто узнает. Нельзя было, чтобы он узнал о том, что нам известно о медальоне, о чаше...

— Не нам, а тебе, — прошипел Гарри.

— Мне, — согласилась Гермиона.

— Гарри, — тихо сказал Рон, заставив Поттера посмотреть на себя. — Гермиона права. Не во всём... конечно...

— Это касалось не только меня, но и предавшего его слугу.

— И кто же этот слуга? Или ты и теперь не скажешь? — усмехнулся Гарри.

— Самой бы знать, — пожала плечами Гермиона. — Мне он назвался Симус Данти. Я не знаю, кто он на самом деле. Одно знаю — он мой друг!

— О, ну тогда извинись перед ним за меня, — Рон натянуто улыбнулся, — ну... за эту... Сектумсемпру.

Гермиона посмотрела на Рона. Впервые за последние месяцы она была ему благодарна. Он понял её и простил. Она выставила его дураком, обманула, из-за неё он сейчас был ранен, но он её простил. А Гарри? Она оглянулась на лучшего друга, напряжённо обдумывающего что-то. В новых очках он выглядел непривычно, даже более странно, чем без очков вовсе.

— Значит, мы не одни, — наконец, сказал он. — Даже в его лагере не все его поддерживают. Хорошо, — Гарри подошёл к Гермионе, которая уже не пыталась сдержать слёзы. Он стиснул её плечо. — Ты говоришь, что он твой друг. Я бы не доверял ему, но я доверяю тебе, Гермиона. Беспрекословно, без каких-либо сомнений. Если он помог тебе, нам... Мне остаётся только поблагодарить его. Так ты говоришь, что он поспособствовал нашему спасению из мэнора, помог достать чашу?