Свет в океане

Регулус наскоро осмотрелся и нашёл цветок, который не так давно сорвал у реки — тот понурился, вода в стакане давно испарилась. Блэк взял его и приколол рядом с запиской Забини. Увядающий цветок — символ их истории с Гермионой. Тут ему и место.

— Гойл, Пиритс, Флинт, Яксли, Бёрк и Паркинсон, — Нотт смерил взглядом колдографии волшебников на «доске». — Чистокровные ублюдки разной степени тяжести.

— Здесь не хватает нас, — рассмеялся Забини.

— Говори за себя, — прошипел Тео. — Моя физиономия хотя бы не украшает стены Аврората.

— Ты-то ладно, известный перебежчик. А насчёт меня и Блэка разве я ошибаюсь? Даже помолодей мы до новорожденных младенцев, наши головы на кольях — вот чего хотят многие волшебники, в числе них и авроры.

— Не новорожденных, а новорождённых, — на автомате поправил Теодор.

— Верно, — сказал Регулус, — беглецы и откупившиеся преступники. Удивительно, что убийца в меховой шубе ещё не объявился у моего порога. Он не церемонится с теми, кого считает виновными, не сдаёт в руки аврорам — решает их судьбу сам.

— Потому что авроры уже ошиблись на их счёт один раз, а то и два, — уловил цепочку его мыслей Теодор, — это самосуд. Хвосту повезло, что первым его нашёл «Молчаливый».

— О да-а, — протянул Блейз, весело поглядывая на Блэка. — Неимоверно.

— Хорошо, что Драко сейчас далеко, — добавил Нотт.

— Загорает в своём винограднике.

— У тебя устаревшая информация, Забини, — Регулус нахмурился. — В дом Малфоев ворвались авроры — хотели задержать Люциуса.

Блейз поперхнулся воздухом и разом прекратил тупо улыбаться.

— Как это? Что ты такое говоришь?!

— Совместная операция нашего и французского Аврората.

— Как Нарцисса? — встревожился Тео.

— Перепугана не на шутку, — Регулус заставил себя отбросить мысли о недавнем скандале в Министерстве магии. — Их предупредили, так что всё обошлось. У Люциуса свои связи.

— Проклятье! — выругался Блейз. — А если авроры доберутся до матери, пока я играю здесь в великого сыщика и парламентёра? Её даже защитить сейчас некому. Её муж маггл!

— Уверен, Сирена сможет за себя постоять, — мрачно усмехнулся Регулус.

— Как же они узнали? — пробормотал Нотт. — Ведь всё было хорошо.

У Регулуса была версия, вот только, немного успокоившись и отойдя от гнева, он винил уже не Гермиону, а себя. У неё не было причин печься о благополучии Малфоев. Ни единой. А он дурак. Из-за него Нарцисса подверглась опасности. Когда-то он поклялся её защищать.

— Мантикоровы яйца! — вырвалось у Забини. Он оттянул воротник, будто ощутил жар. — Есть у меня одна догадка, но вам это не понравится.

Регулус требовательно посмотрел на него.

— Панси, — тихо произнёс тот.

— Что ты сказал? Панси?! — выпалил Нотт. — Ты дал ей адрес Драко? Той самой Панси? Паркинсон? У которой авроры третью неделю днюют и ночуют? Ах ты пикси недоделанный!

— Это только предположение! — оправдался Забини, уворачиваясь от пущенного в него номера газеты. — Не смотрите на меня так, словно я новый Тёмный Лорд и вы хотите спустить меня с лестницы!

О нет, Регулус не хотел спускать его с крыльца, он жаждал проклясть мерзавца так, чтобы оставшуюся жизнь Блейз провёл в спичечном коробке. В виде праха. Он был так зол, а выпитый алкоголь разогревал его ярость, как горелка — котелок. Регулус прикрыл глаза и медленно досчитал до десяти. Наверное, Забини заметил, как напряглось его тело, так как начал нести что-то ещё о маггловской почте, влюблённых волшебницах и своей безотказности в деле сводничества одиноких сердец. Нет, стоит досчитать до двадцати. И лучше бы Забини исчезнуть из комнаты раньше, чем Регулус вновь откроет глаза. Испариться. И заткнуться.

Мысленно дойдя до тридцати, Регулус наконец взглянул на Блейза. Нотт заблаговременно убрал волшебную палочку Блэка, которую тот оставил перед собой, пока они развлекались игрой в детективов. Это ничего. При необходимости он расправится с Блейзом и голыми руками. Если бы тот только знал, что натворил, что они натворили.

Блейз сжался — из него точно воздух выкачали:

— По поводу безмозглых друзей ты, Тео, не ошибся.

— Бестолковых, — машинально поправил Нотт и поморщился.

Критически оценив поникшую и пристыжённую фигуру Забини, Регулус прижал указательный палец к губам — как бы не сказать лишнего.

— Ничего уже не сделаешь, не исправишь, — произнёс Нотт. — Обошлось — и ладно. Впредь будем осторожнее. Мы все, — он сопроводил слова убийственным взглядом на Блейза.

— Хорошо, — сказал Регулус. — У нас есть, о чём волноваться: дело твоей матери и загадочный убийца-анимаг, представляющий опасность для всех нас. Тебе повезло, Блейз, что мы смотрим на мир под одним углом.

— Под тупым, — ввернул Теодор, хмыкнув.

— Вообще-то, мы изначально собрались, чтобы тебе помочь, острый ты наш, — огрызнулся Забини.

На этом было решено попрощаться. Регулус выпроводил гостей из дома и в наисквернейшем расположении духа вернулся в библиотеку. Он опустился в кресло и зажмурился, откинув голову назад.

Наверху в спальне лежала последняя записка от Поттера, которую тот прислал в день ссоры Регулуса с Гермионой. В ней было одно слово. Гарри был на редкость лаконичен, демонстрируя реакцию на учинённый в бюро скандал. Хлёстко и метко. Регулус сам всё испортил. За свою подругу Гарри любому горло перегрызёт. Пока Регулус не явится к Гермионе с повинной, от Поттера приветливого слова не жди.

Гермиона.

С одной стороны, Регулус ликовал. Одним махом он разрубил все нити, связывающие их. Если у неё и была к нему какая-то симпатия, то после его выходки все зачатки дружбы были нещадно потоптаны. Тем лучше. Дружить с ней оказалось дьявольски сложной задачей. Просто дружить. Просто видеть её улыбку. Просто говорить с ней и не дотрагиваться. Здравомыслие и спокойствие улетучивалось, когда она оказывалась в его поле зрения. Злость на неё была спасением, потому что отвлекала от того, как сильно он скучал. С другой... Регулус достал из кармана женскую шпильку. Она была с ним с февральской ночи, когда Блэк вытащил её из волос Гермионы — та и не заметила, отвечая на поцелуй. То, что он до сих пор не избавился от неё — плохой знак, ужасный. Он не мог быть таким негодяем, и всё же... поступая с Габриэль как свинья, он предал её доверие и лишь чудом вовремя остановился в том заполненном звуками дождя и вздохами Гермионы номере. Так не могло продолжаться. Регулус дал себе срок — две недели — на то, чтобы разобраться в чувствах. По их истечению он собирался разорвать помолвку с Делакур или выбросить дурацкую заколку и жить дальше с девушкой, которая уж точно его любит, сведя общение с Гермионой к вынужденному для приличия минимуму. Это должно прекратиться!

Регулус повернул голову к окну, не выпуская шпильку из рук, пробуя острый кончик на ощупь подушечкой большого пальца. Время давно перевалило за полночь, значит, уже четверг. Ещё несколько дней. Или сделать всё сейчас? Уничтожить безделушку и поставить точку.

Чёрный кот запрыгнул на стол, смахивая оставшиеся бумаги. Нуар недовольно посмотрел на Регулуса.

— Что? — проговорил тот, убирая заколку обратно в карман. — Из-за чего ты сердишься на сей раз?

Следом за пергаментом и вырезками на пол полетел стакан Забини. Регулус успел перехватить бутылку у самого края стола и возмущённо зыркнул на кота. Нуар не выглядел виноватым.

— Не нравится, да? Валяться негде? Места в доме мало? Сейчас уберу.

Удовлетворив все капризы своевольного кота, Регулус остановился перед книжными полками. Спать не хотелось — волшебный огонь напитка бурлил в крови.

— Надо принести свечи. Побольше свечей, — заключил Регулус. — У нас есть работа.