Свет в океане

— Дом заколдован изнутри или снаружи?

— Изнутри.

— Скрытое проникновение?

— Вроде того.

— Звучит противозаконно, — Гермиона стянула с плеч пиджак Поттера, решив задержаться здесь подольше.

Регулус не возражал. Он соединил ладони перед носом, как частенько делали детективы в старых французских фильмах, и озорно улыбнулся.

— Но притягательно, правда?

Внезапно она склонилась над ним, опершись о подлокотники кресла и приблизив лицо почти вплотную к его лицу.

— Правда, — эхом повторила Гермиона.

Он не отрывал от неё глаз. Больше всего на свете ему хотелось притянуть её ближе, но Гермиона резко выпрямилась и отошла. Концы синих лент, завязанных в узел на талии, затрепетали за её спиной, когда она развернулась, чтобы придвинуть второе кресло к столу. Похоже, её визит затягивался. И кажется, Регулус имел слабость к лентам на девичьих платьях, будто те — подарочные упаковки, которые надо немедленно сорвать. Он прижал ладони к подлокотникам.

— Есть намётки? — любезно спросила Гермиона.

— Пока лишь дневник Бельвины Блэк, но чутьё подсказывает, что я на верном пути, — Регулус кивнул на тетрадь в твёрдой обложке. — Можешь присоединиться, если заинтересовалась.

Она неопределённо пожала плечами, снова оказавшись рядом. Блэк встал, чтобы она не нависала над ним.

— Почему бы и нет. Монтроуз освободил меня до конца недели. Мне всё равно нечем заняться, а тебе явно без меня не справиться.

— Вот как? Я хоть раз давал повод в себе усомниться? У меня отменная интуиция.

— Иногда нужно подключать интеллект.

Регулус усмехнулся и вскинул руку с дневником, когда Гермиона потянулась за ним. Она заскрежетала зубами и нахмурилась.

— Здесь могут содержаться семейные тайны. Возьми другую книгу.

— Мне подписать пакт о неразглашении? Чего ещё я не знаю о Блэках? У вас в подвале зарыт клад, на котором дрыхнет огнедышащий дракон? — она попробовала дотянуться до тетради, но Регулус поднял ту выше. — Я сейчас возьму и передумаю тебе помогать! — воскликнула Гермиона, предприняв ещё одну безуспешную попытку добраться до цели.

— Вряд ли.

— Почему это?

— Ты уже не отступишь из принципа, — рассмеялся Регулус.

Она возвела очи горе.

— Будешь часто закатывать глаза, и они останутся в таком положении.

— Будешь давать причины закатывать глаза и сам не заметишь, когда превратишься в клубкопуха. Тебя будут искать по всему дому, но твой тщедушный писк в суматохе никто не услышит.

— Я возьму в привычку заползать к тебе на подушку и мешать спать, насвистывая на ухо, — сказал Регулус, пресекая ещё одно поползновение в сторону дневника Бельвины.

Гермиона сдула со лба выбившуюся прядь волос.

— Тогда я просто тебя прихлопну.

— С косыми глазами будет довольно проблематично попасть по маленькой цели.

— Тогда оставлю это Живоглоту.

— Усы будет охотиться на меня, пока я охочусь за тобой? Договорились.

Она дёрнулась, решившись на внезапную атаку за право обладания тетрадью, но Регулус вовремя отвёл руку, оставив Гермиону раздосадованной. Она застонала из-за неудавшегося манёвра. Мерлин! Он подумал, что лучше бы ей прекратить провокационные шумы в такой близости к нему. Они заигрались.

— Как насчёт пари? — огорошила его Грейнджер.

— Пари?

— Дополнительный стимул для поиска.

— Все гриффиндорцы любят состязаться?

Гермиона заправила волосы за ухо и кивнула, а в следующий миг прильнула к его груди, встав на цыпочки. Регулус окаменел. Её пальцы сомкнулись на корешке тетради.

— Ты прав, — она выдохнула ему в губы. — Я хочу бороться. Я решилась. Какие условия тебя устроят? У меня есть предложения, но я не прочь выслушать твои.

Она играла грязно. Он был не готов. Как назло, в голове не осталось ни единой приличной мысли, вообще никакой. Голова совершенно отказывалась соображать. Он был под гипнозом, не иначе. Регулус волевым решением собрал воедино осколки оставшейся морали, чтобы промямлить хоть что-то...

— Скажешь, когда наберёшься смелости, — дерзко произнесла Гермиона, вытянув из его руки дневник и отстранившись.

Блэк почувствовал тяжесть в груди.

Что происходит, ради всего святого? Неужели она не знала, какой эффект оказывала на него? Или знала и умышленно осуществляла все эти возмутительные действия?

Гермиона сделала копию дневника и передала оригинал Регулусу. Он вернулся на место и бегло пробежал взглядом по странице.

Гермиона сидела напротив, также склонившись над записями Бельвины. Её силуэт тонул в бассейне солнечного света, но редкие крапинки на щеках и носу — едва заметные веснушки — с наступлением весны стали ярче. Запах цветочных духов кружил голову. Вспомнился вечер за бумагами в Хогвартсе, тишина Выручай-комнаты и занесённое снегом озеро, которое он сотворил для Гермионы, чтобы её подбодрить. Тогда Регулус не терялся в её присутствии, но сейчас не мог сосредоточиться ни на одной строчке. Зачем она здесь? Зачем толкала его в пропасть? Зачем давала надежду на то, что у героини войны и Пожирателя смерти может быть общее будущее? Зачем пришла мириться, когда всё так «удачно» сложилось? Зачем разрушала его будущее с другой юной девушкой? Зачем проверяла его честь на прочность? Регулус отложил дневник и взял в руки первую попавшуюся книгу. Одну, вторую, третью... Он начал непроизвольно выстраивать баррикаду из просмотренных книг, чтобы не прикоснуться к Гермионе при неосторожном движении, чтобы отгородиться от изучающего взгляда, который она украдкой бросала на него.

— Магические барьеры не действуют на животных, верно? — спросила Гермиона из-за воздвигнутой им баррикады. — Почему? Даже чары Фиделиуса перед ними бессильны. Совы всё равно найдут дорогу в сокрытый дом.

— Руквуд считал, что механизм работы многих магических барьеров построен на человеческом восприятии реальности, — сказал Регулус, потерев глаза. Он угрюмо посмотрел в сторону остывшего кофе. Подогревать его магией — кощунство. Одно дело, если бы это был напиток из забегаловки, а не свежесваренный кофе из зёрен. — Осознание наличия барьера делает его ещё сильнее. Это своего рода тульпа. Волшебный купол наделён верой его создателя, искрой жизни. Чтобы прорвать его, нужно обладать завидной магической силой и непревзойдённой верой в себя и свои действия, поэтому Фиделиус считается эффективнее видимых магических барьеров.

Регулус услышал шуршание страниц и возню на другой стороне стола. Теперь он пожалел, что отгородился от Гермионы, потому что, вместо того чтобы передать ему тетрадь через стол, она встала и направилась к нему. Снова.

— Бельвина как-то проникла в дом, защищённый волшебным барьером, — она положила копию дневника перед Регулусом.

— И при этом не потрудилась описать подробности своего «подвига», — произнёс он, забарабанив пальцами по столешнице.

— Поэтому я и говорила, что без меня тебе не обойтись, — Гермиона торжествующе улыбнулась. — Бельвина была окклюментом. Она пишет об этом не раз и не два, явно похваляясь своим мастерством. Скорее всего, она использовала окклюменцию, чтобы попасть в дом. Посуди сам. Она закрыла свой разум, став для барьера пустой оболочкой, телом без сложных идей и мыслей. Всё равно что животное... Впрочем, на то, чтобы сносно овладеть окклюменцией, могут уйти годы. Профессор Снейп когда-то давал уроки Гарри...

Регулус понятия не имел, как получалось, что он с каждым днём влюблялся в Гермиону Грейнджер только больше — осознание прошло холодком по коже и запустило марш мурашек по задней стороне шеи.

— Что скажешь? — Гермиона соблазнительно прикусила губу.

Из холода Регулуса бросило в жар.

— В любом случае очень хорошая догадка, — пробормотал он. — Молодец.

— Я могу считать, что пари завершилось в мою пользу? Я победила?

Его терпение лопнуло.

Регулус столкнул книги на пол, подхватил Гермиону и, не церемонясь, усадил на стол. Эмоции взяли верх, смешались в нём, как в ведьмовском чане. Его трясло, колотило от злости. Истязательница. Безжалостная фурия! Ей взбрело в голову играть с ним? Идёт! Он покажет, чего это стоит.

— Ты так жаждешь это услышать? — прошептал Регулус, откровенно сжав девичьи бёдра сквозь ткань зашуршавшего платья. — Что ты победила? Что ты добилась своего? Это так важно озвучить? Что я без ума от тебя?

Её зрачки расширились. Гермиона восхитительно покраснела. Веснушки стали ещё ярче.

— Да, — вызывающе сказала она. — Это делает меня плохим человеком?

— Если и так, — Регулус закрыл глаза, сдаваясь на её милость, так как был бессилен перед ней, — я думаю, мы оба плохие люди.

Она колебалась, и всё же её пальцы зарылись в его волосы, вызвав предательскую волну трепета по всему телу. Каждое прикосновение обжигало. Регулус опустил ладонь ниже, скомкал подол платья и посмотрел ей в лицо. Казалось, Гермиона не дышала. Она дрожала, и пальцы тоже теперь дрожали, но цеплялись за него, скользили по ткани рубашки, по коже, вероятно, навсегда оставляя пылающий след. Он не заботился — слишком наслаждался, чтобы пытаться спастись. У неё был до одури обжигающий шёпот. Он не разбирал слова. Рассвет создал корону вокруг её волос. Она была огненной феей. Он любил её. Она его фейерверк. Хвост кометы, рассекающей космос. Восторг. Чистое пламя. Чистый свет, в то время как он был полон темноты, достойной смоляных глубин океана. Тёмных, агатово-чёрных глубин, а чернота поглощает свет, сжирает его и губит. Свет внутри неё «теряется».

Губы почти соприкоснулись — и Регулус отстранился. Он взял ладони Гермионы, сжав каждую из них в своих собственных.

Регулус хотел объясниться с ней, но она не поймёт. Может, когда-нибудь... Он всегда будет помогать ей двигаться к цели — при необходимости пойдёт по головам, использует все средства и переступит через каждого. Если понадобится, он уберёт камни на пути к её мечте. Все до единого.

Она опустила глаза на их руки.

— Зачем ты здесь? — голос подвёл его. Регулус не ожидал, что тот прозвучит настолько хрипло.

— Помириться.

— Перестань. Ещё одна проверка, Гермиона? Незачем. Хватит ходить вокруг да около. Я хочу тебя. Можешь не сомневаться. Я никогда не отрицал, — Регулус дотянулся до спинки кресла, снял с неё пиджак Поттера и набросил на плечи Гермионы, задержавшись на них руками. — Ты изводишь меня, делаешь слабым, осторожным, робким... Я не боялся Рудольфуса, не боялся Тёмного Лорда, но ты меня пугаешь. Ты уничтожаешь меня. Чего ждёшь? Признаний? Но раньше ты в них не верила. Хочешь, чтобы я тебя добивался? Когда я делал это, ты меня отвергала. Два года я пытался освободиться... но ты... снова ты. Везде ты. Я всё понял, я принял отказ, сделал шаг в сторону, отступил. Что же изменилось? Ожили твои погибшие друзья? Время обернулось вспять? Нет. Если я произнесу имя Уизли, ты одеревенеешь в моих руках? Убежишь? Почему ты так жаждешь меня разрушить? Безжалостная. Манишь, чтобы оттолкнуть. Наказание.

Она в замешательстве смотрела на него несколько секунд. Гермиона могла разбить все его доводы и увещевания, опротестовать каждое слово, опровергнуть все аргументы, кроме одного — того, что она возводила в абсолют: преданность.