Телесная психотерапия. Бодинамика

Другой источник, где я получила подтверждение своим идеям — работа датского физика Нильса Бора (Niels Bohr). Он открыл, что при делении ядерные частицы двигаются в противоположных направлениях со скоростью света. Но удивительная вещь заключается в том, что частицы точно зеркалят друг друга, одновременно поворачивая направо или налево в унисон без какой-либо осознаваемой силы, связывающей их. Это говорит мне о том, что мы всегда некоторым образом связаны со всей жизнью, и что мы никогда не бываем одни в абсолютном смысле. Мы всегда часть целого. Например, когда ребенок достигает определенного возраста, кажется, что ему ничего не нужно, только бы быть подальше от родителей, быть независимым. Но на самом деле, пока он действительно ищет независимости, он все еще нуждается в связанности. Одна из задач жизни — научиться признавать, допускать и радоваться разнообразию стилей связанности у нас самих и у других.

ПБ: Как это относится к телесной терапии?

ЛМ: Как мы переживаем взаимосвязь? Конечно, мы можем понимать это головой, и это важно, но через тело, через телесное осознавание мы переживаем это глубже. Хотя, может быть, я сейчас впадаю в дуализм, в который я не верю; взаимосвязь — это целостный опыт разума и тела. Несомненно, тело — это огромное поле нашего опыта, без которого наша жизнь была бы ограниченной. И в то же время, взаимосвязь для меня — это энергетический процесс, а не только идея. И наше тело — это проводник для этой энергии.

ПБ: Как вы терапевтически работаете с взаимосвязью?

ЛМ: Ответ на этот вопрос состоит из многих частей, но самое важное — это то, что я всегда начинаю работать с телесного осознавания. Простраивая оберегающее поле телесного осознавания, мы закладываем основу для работы — способность чувствовать самих себя в различных жизненных ситуациях. Способность переживать самих себя в отношениях с другими. Это и ЕСТЬ взаимосвязь. И, в конечном счете, я хочу, чтобы люди взяли это с собой из терапии в жизнь. Можно сказать, что я ищу «дыры» в телесном осознавании, и под этим я подразумеваю прерывание взаимосвязи. Затем прослеживаю это прерывание в настоящей жизни человека, в его структуре характера, в теле и, наконец, в его личной жизненной истории. Затем я помогаю ему проработать эмоции, которые не были тогда разрешены. И, наконец, что очень важно, я помогаю ему найти новые ресурсы, так чтобы они могли создать импульс, которого не хватало или он был блокирован. Для меня недостаточно работать с незавершенными эмоциями. Нужно найти и активировать ресурсы, от которых люди отказались. В моей системе это делается, основываясь на точном знании движений и конкретных мышц, используемых на данной стадии развития, и их активации.

ПБ: Ранее вы говорили, что прерывание связи в детстве приводит к прерыванию процесса развития. Что конкретно является прерыванием взаимосвязи?

ЛM: Я подхожу к этому вопросу с различных точек зрения, но наиболее важная — перспектива развития. Я считаю, что ребенок в процессе своего развития от утробы до юности проходит через 7 основных стадий. Каждая из стадий предлагает решающие ресурсы для формирования целостного self, и, следовательно, для созревания способности к взаимосвязи. Я полагаю, что каждая стадия организована вокруг особенной потребности или права. Начиная с самых ранних, это: право на существование; право иметь потребности; право быть автономным; право иметь намерения и быть прямым и своенравным; право переживать любовные и сексуальные чувства; право иметь свое собственное мнение; и, наконец, право, с одной стороны, быть полноправным членом группы, не будучи особенным, с другой стороны, быть способным действовать, блистать и конкурировать. Каждая из этих потребностей или прав социальна по природе, т. е. они реализуются в контексте отношений. Если что-то мешает удовлетворению этих потребностей, потому что родители или социальная группа не могут быть толерантными к чему-либо в ребенке, происходит прерывание в смысле связанности между ними: связанности в смысле, что «я могу быть собой, и ты можешь быть собой, и мы можем быть вместе». Тогда у нас формируется зашита характера, которую Райх рассматривал как компромисс, на который мы идем. Я буду делать это или откажусь от этого, для того чтобы остаться связанным с тобой. Я буду отказываться от своих границ или своей сексуальности или еще от чего-нибудь до тех пор, пока я могу оставаться членом семьи или группы. Но хотя мы и идем на компромисс, это уже прерывание, так как мы не являемся больше самими собой, а единственный путь иметь глубокую связь с другими — быть самим собой.

ПБ: Можете привести примеры прерывания взаимосвязи?

ЛM: Первая стадия развития протекает в утробе, во время процесса рождения, и в первые месяцы жизни. На этой стадии самой главной задачей ребенка является ощущение его собственного существования — физически, психологически и духовно. Если в утробе ребенок пережил травму, такую как болезнь матери, или борьбу родителей за создание для него психологического пространства, или если возникли различные трудности при родах или в первые месяцы жизни, у ребенка нарушается ощущение безопасного существования, и, таким образом, это приводит к нарушению в формировании взаимосвязи. После этого у него может быть много положительного опыта, и даже может начаться исцеление этого базисного прерывания. Но пока этот опыт не проработан, ребенок всегда будет испытывать базисную борьбу за существование. Это, конечно, может создавать трудности в дальнейшей жизни в ощущении связанности с другими людьми.

Другой пример. В возрасте около 8 месяцев моторные умения ребенка и, следовательно, его способность исследовать мир резко возрастают. От ползания он переходит к стоянию и ходьбе, он начинает хватать, поднимать предметы и играть в «дай-возьми». В то же время ребенок учится отходить от матери и у него развивается ощущение его собственных границ. Я называю это возрастом развития способности к АВТОНОМИИ. Здесь взаимосвязь означает что-то совсем другое по сравнению с потребностями стадии СУЩЕСТВОВАНИЯ. Здесь ребенку необходимы такие отношения, при которых ему помогают, когда он нуждается в этом, но при этом также позволяют исследовать мир самостоятельно. Ребенку нужен кто-то, с кем он мог бы поделиться радостью и возбуждением от своего исследования, не чувствуя при этом, что его контролируют или ожидают от него большего, чем он в состоянии сделать. Прерывание взаимосвязи на этой стадии развития может привести либо к тому, что ребенок действительно никогда не сможет находиться с самим собой и играть в мире, либо к бегству в активность, чтобы быть подальше от чувства поглощения и безнадежности.

И так происходит на каждой стадии. Определенный аспект отношений становится фокусом развития. Наследующей стадии, которую я называю стадией ВОЛИ (от двух до четырех лет), ребенок учится ДЕЛАТЬ, планировать и завершать задачи. Это приводит его к ощущению силы в своих действиях, что, в свою очередь, ведет его к ощущению силы в том, чтобы сказать «нет», и к возможности выбора делать что-то для других — закладывается чувство альтруизма. Родители часто путают эту способность ребенка говорить «нет» с его желанием контролировать их и борьбой за власть. Я-так не думаю. Конечно, в это время часто разворачивается борьба за власть, но это родители отстаивают свою власть. Я не имею в виду, что это легкое время для родителей, но я считаю, что существует путь, позволяющий ребенку утвердить свою волю. Следующую стадию я называю стадией ЛЮБВИ/СЕКСУАЛЬНОСТИ (от трех до шести лет). Здесь ребенок развивает глубокое чувство романтики, с одной стороны, и сексуальность (скорее чувственность на этой стадии) с другой. Часто родители способствуют проявлениям одного аспекта в ущерб другому. И тогда ребенок получает либо опыт подтверждения его любви и отрицание его появляющейся сексуальности, либо опыт активизации сексуальности, но при этом без должного внимания и значения чувствам любви. Я не говорю здесь об инцесте или сексуальном абьюзе, которые я рассматриваю скорее как шоковые травмы, чем травмы развития (или проблемы характера).

После стадии ЛЮБВИ/СЕКСУАЛЬНОСТИ следует стадия МНЕНИЙ, между шестью и восемью годами. Здесь когнитивное развитие приводит к формированию у ребенка взгляда на мир, у него появляются собственные убеждения и идеи. Следующую стадию, от семи до двенадцати, я называю стадией СОЛИДАРНОСТИ/ДЕЙСТВИЯ (ПРОЯВЛЕНИЯ СЕБЯ). Основная задача ребенка этого возраста, понять, как находиться в группе. Ребенок хочет знать: «Достаточно ли я хорош, чтобы быть членом группы?» и «Могу ли я блистать в группе, конкурировать и выигрывать и все еще оставаться членом группы?» В Дании солидарность очень сильна, и мы способны на очень глубокую поддержку друг друга, но остерегаемся человека, который хочет возвыситься, иметь другие идеи или конкурировать. В Америке — наоборот. Там оказывается много поддержки тому, чтобы иметь собственное дело, но видится не так много смысла в создании сообщества.

Итак, это моя карта; хотя есть еще одна вещь, которую я хотела бы добавить в связи с прерыванием взаимосвязи — это шок. Если человек получает сильный шок в результате физического или сексуального абьюза, серьезных болезней, несчастных случаев, операций и т. д., то это также может создавать прерывание взаимосвязи. Работа с шоком отличается от работы с «характером», который формируется постепенно в семье и культурной атмосфере.

Повторюсь, что на каждой из этих стадий развития ребенок получает ресурсы: когнитивные, социальные, эмоциональные и психомоторные. Это целостный процесс, в котором все аспекты интегрированы. В моей системе, Бодинамике, мы, в основном, используем психомоторные паттерны, которые активируются на каждой стадии. Есть исследование, показывающее, что, по крайней мере, в некоторых случаях психомоторное развитие действительно предшествует когнитивному, и что психомоторные паттерны являются основой для появления других способностей. Если есть проблемы в психомоторном развитии, также будут проблемы в когнитивном, эмоциональном и социальном развитии. По нашей теории, какое бы влияние, хорошее или плохое, ни было оказано на данной стадии, это будет запечатлено в психомоторных процессах взрослого человека. Эта связь с психомоторным процессом особенно четко прослеживается на ранних стадиях, когда моторное развитие очень быстрое, а язык является меньшим ресурсом.

ПБ: Можете пояснить, как вы используете идею ресурсов в терапии?

ЛМ: Я вижу большую проблему телесной психотерапии в обеспечении интеграции опыта. Мы знаем от Райха, Лоуэна, Грофа и других, что наши глубокие эмоции и память действительно относительно доступны. Проблема в том, чтобы найти то, что на самом деле помогает человеку измениться. Мой ответ — ресурсы. Райх был первым, кто задумался о мышечном «панцире», и он рассматривал его как нечто, сдерживающее свободный поток энергии, и от чего нужно освободиться. Это верно, но здесь недостает того факта, что панцирь, в сущности, — это вид ресурса, который помог нам выжить. Убирая его, мы лишаем человека защит и ресурсов. Норвежский физиотерапевт Лиллемор Джонсен (Lillemor Johnsen) была первой, кто использовал термин «ресурс» в том же смысле, что и я. Она работала с клиентами, которые, казалось, не имели ресурсов и способности функционировать в мире. Занимаясь физиотерапией с этими людьми, она обнаружила, что вместо преобладающих паттернов мышечного напряжения, их мышцы, в действительности, недостаточно напряжены или гипореактивны. Когда она использовала очень мягкий вид контакта с этими мышцами, то заметила, что может пробудить «спящие» импульсы в мышцах, и тогда они могут обрести утраченную функцию; а у клиента, соответственно, будет больше ресурсов. Она много работала с шизофрениками и другими госпитализированными пациентами, используя этот подход и обнаруживая их улучшения. Это что-то противоположное райховскому жесткому, агрессивному прикосновению, которое может действительно сломить имеющиеся у человека ресурсы.