Телесная психотерапия. Бодинамика

Индивидуальная, взаимная связь и телесные ресурсы: интервью с Лизбет Марчер

(Individuation, Mutual Connection and the Body Resourses by Peter Bernhardt)

Питер Бернхард

Перевод Г. Рыльцовой

_________

В связи с новыми исследованиями в области детского развития, внимание терапевтического сообщества в последние 15 лет было привлечено к перспективам развития и преобразования психотерапии. Большинство школ телесной психотерапии опираются на теории, в основном психологического развития, однако на многие из них оказали сильное влияние новые исследования. В этом интервью я обсуждаю формирование теории человеческого развития, основанную на развитии соматическом, с ее основателем Лизбет Марчер (Lisbeth Marcher). Дополняя идеи Малер (Mahler), Штерна (Stern) и других современных теоретиков развития, эта теория также приходит к уникальным заключениям о природе человеческого бытия.

Лизбет Марчер, датский телесный психотерапевт, проводила в течение последних 20 лет свои собственные обширные исследования в области психомоторного развития. Тестируя психологическое содержание каждой отдельной мышцы и изучая, когда каждая из этих мышц была впервые активирована в последовательности психомоторного развития, она достигла большей точности и широты в интерпретации телесной структуры и процесса. В области ее интересов, с одной стороны, исследование внутриутробного развития, рождения и раннего детства, с другой, изучение соматических аспектов парных и групповых отношений. Она свободно исследует территорию позднего детства и юности, областей, часто игнорируемых другими теориями развития. Дэвид Боаделла (David Boadella), известный райхианский ученый, назвал ее «скандинавским наследником Вильгельма Райха» и считает, что ее система, называемая Бодинамикой, предлагает одну из наиболее продвинутых моделей структуры характера среди нового поколения телесных терапевтов, появившихся в Европе.

В этом интервью мы фокусируемся на том, что можно назвать «метасоматикой» ее теории, идеях, лежащих в основе работ Лизбет. Одна из них, это ее вера в то, что движущей силой развития человека является его желание быть связанным с другими людьми и стремление к большему единству с тем, что его окружает. Она называет это движением к взаимной связи с другими людьми[1] и считает, что основным полем для осуществления этой связи является тело. Другая центральная идея — идея соматических ресурсов, которые Марчер пробуждает в своих клиентах и которые связаны с потенциальной интегрирующей функцией психомоторных паттернов. Она говорит, что для исцеления травматической ситуации недостаточно вновь пережить ее. Мы нуждаемся в создании нового психомоторного импринта и активации ресурсов, спрятанных в теле. Я говорил с ней также о подготовке презентации ее работы по повторному рождению с младенцами и детьми в 1991 году на конгрессе по пре- и перинатальной психологии в Атланте, Джорджия.

Питер Бернхард (далее ПБ): Насколько я знаю, телесная психотерапия последние 10 лет находилась в состоянии кризиса идентичности. Многие терапевты дистанцировались от работы с эмоциональным высвобождением, столь широко распространенной в 60-70-е годы, и перешли к работе с телом, скорее исключительно с психотерапевтических позиций. С другой стороны, появилось множество систем, заново обучающих и тренирующих тело, но не занимающихся терапией в смысле разрешения «психологических конфликтов», как ясно установленной целью. Из того, что я знаю, похоже, что в вашей работе присутствует и то и другое: терапия — это суть того, что вы делаете, а тело является центром терапевтического процесса. Как вам это удается?

Лизбет Марчер (далее ЛМ): Это идет от моего убеждения, что наш базисный драйв — быть связанными с другими людьми, я назвала это стремлением к установлению взаимосвязи. Это означает, что люди, приходящие ко мне, в конечном счете, стремятся находиться в отношениях. Возможность отношений — это сущность терапии и жизни, так что я не отказываюсь от этой цели. И я не могу отделить мое понимание отношений от тела и телесного осознавания. Именно через телесное осознавание мы ощущаем себя в отношениях с другими. Чем большего телесного осознавания, включающего ощущения, энергию и эмоции, мы достигаем, тем больше наша способность к установлению глубоких связей с другими. Таким образом, эти две вещи, взаимосвязь и телесное осознавание, для меня неразрывно связаны. В терапии, которая не использует телесное осознавание, всегда будет недоставать чего-то. В работе с телесным осознаванием, в которой опускаются отношения, будет также всегда чего-то недоставать.

ПБ: Кажется, что ваша идея взаимосвязи имеет что-то общее с райховской идеей о 2-х энергетических потоках, которые он называл космической суперимпозицией, сливающихся во время оргастической пульсации. Это то же самое?

ЛM: Я всегда ощущала, что Райх был не прав, делая сексуальный опыт ядром своей идеи отношений. Он, также как и Фрейд, считал сексуальную энергию первичным драйвом внутри нас. Я не согласна. Для меня человеческий опыт гораздо шире. Я считаю, что он оказался в тупике. Каждый, кто гонится за достижением самого интенсивного оргазма, упускает всю взаимосвязь. Но было бы ошибкой делать из Райха карикатуру, слишком упрощая его идею. Он был первым, кто занимался действительно интегративной терапией, включающей тело, и его идеи очень важны и сильны. И конечно, сексуальность и оргазм — глубокие формы связанности и являются ключевыми аспектами любой терапии.

Я хочу также сказать, что не считаю себя райхианкой, но я нахожусь на поле, определенном Райхом. Многое из того, чем я занимаюсь, является ответом на его идеи. Мой собственный путь к телесной психотерапии независим от райховского влияния. Уже позже я интегрировала его работу и поняла, где это может быть полезным для меня.

ПБ: Чем ваша работа отличается от работы Райха и неорайхианцев?

ЛМ: Ядром райховских идей является пульсация и установление свободного потока энергии в теле путем высвобождения того, что он называл панцирем, а также путем активации дыхательной системы, чтобы создать заряд энергии, вызывающий энергетическую/эмоциональную разрядку. Я согласна с райховской концепцией пульсации, но не считаю, что лучший путь достигнуть этого — крутить затычку котла, находящегося под давлением, и наблюдать, что произойдет. Для меня это — не интегрированная терапия. В такого рода работе существенные части self оказываются разделенными. Я вижу те же проблемы в холотропной дыхательной работе С.Грофа. Я признаю то, что он сделал в открытии вопросов рождения, но я не верю, что нужна гипервентиляция в работе с травмой рождения. Имея свой собственный опыт и видя многих других, проходящих через это, могу сказать, что фактически при такой работе поднимается много тем разных возрастных уровней, и они не могут быть интегрированы. В этом смысле, я заинтересована в терапии, которая не только дает интенсивный, но не интегрированный опыт, но и действительно помогает человеку изменить свою жизнь. Терапия — это долгие отношения, медленный процесс. Мы можем расширять, углублять его, но не можем сократить.

ПБ: Вы сказали о содержании многих возрастных уровней, поднимающемся при холотропном дыхании. Можете это пояснить?

ЛМ: В своей работе я активирую именно те мышцы, которые относятся к данной теме или данному психомоторному паттерну, а не другие, т. к. я хочу работать только с одной темой в данное время. Это позволяет более полно переживать и прорабатывать материал. При высокой интенсивности дыхательных техник активируются все мышцы всех возрастов одновременно, это означает, что все темы неожиданно и беспорядочно актуализируются, и мы действительно не знаем, что происходит и откуда что берется. Часто содержание отделено от эмоций или может появиться что-то, с чем человек не в состоянии совладать, и тогда мы диссоциируем то, что появилось. Мы отстраняемся от опыта, думая: «Это было чем-то самым сильным, что я когда-либо переживал», а потом забываем об этом или относимся к этому как к иконе: мы поклоняемся эмоциональности самой по себе, или «Живости», или Оргазму или Рождению, чему-то, что больше, чем жизнь, чем наше собственное self. Нам всем нужно за чем-то следовать.

ПБ: Не является ли ваш фокус внимания на взаимосвязи просто другой формой этого?

ЛM: Мне хотелось бы думать, что идея взаимосвязи дает нам достаточно широкий и гибкий путь понимания человеческого опыта, чтобы избежать того, о чем говорилось выше. Я полагаю, что есть риск использовать различные теории, чтобы избежать встречи с самими собой. И конечно, моя теория также имеет ограничения, поскольку мы должны смотреть на жизнь с многих различных точек зрения.

Многие исследователи рассматривали различные аспекты взаимной связи. Фрейд обращал внимание на Эдипову ситуацию и желание ребенка быть связанным со своими родителями, Райх рассматривал природу оргастической связи, Малер и другие обращали внимание на процесс сепарации/ индивидуации в раннем детстве, Клаус и Кеннел — на младенческую связь, сейчас мы говорим о внутриутробной связи и т. д. Каждая из этих связей важна, но я хочу подчеркнуть, что важно видеть картину в целом. И я рассматриваю идею взаимосвязи как способ организации того, на что многие из нас обращают внимание, в более широкую картину. Нет такого периода в нашей жизни, когда опыт связи с другими людьми и миром не являлся бы решающим аспектом и, в конце концов, мы говорим о духовном аспекте взаимосвязи. В то же время я зачарована различными аспектами, оказывающими доминирующее влияние на различных стадиях развития, и, как терапевту, мне очень важно и приятно освещать эти особенные качества взаимосвязи.

ПБ: Можете ли вы сказать более определенно, что вы имеете в виду под «взаимной связью»?

ЛM: Во-первых, я рассматриваю взаимную связь как естественное состояние нашего отношения ко всей жизни, к вселенной. Таким образом, я всегда исхожу из более широкого смысла. Но в смысле «здесь и теперь» взаимосвязь — это состояние, когда два человека могут быть самими собой и также быть вместе друг с другом и с группой: «Я могу быть самим собой, со своими эмоциями, восприятием и духовностью, и ты можешь быть самим собой и иметь свое». Быть вместе не значит отбирать что-то у другого, взаимная связь дает чувство, что каждый признаваем таким, какой он есть. Я считаю, что взаимосвязь — основной драйв человека и основная задача его развития. Когда взаимосвязь прерывается, развитие оказывается блокированным. Задача терапии, как я ее понимаю, помочь клиенту исцелить прерывания и восстановить развитие.

ПБ: Как вы пришли к идее взаимосвязи?

ЛМ: Оглядываясь назад, могу сказать, что я всегда чувствовала, что в моих отношениях с другими людьми и природой есть «что-то», какая-то особая связь. Когда в 60-х я начинала развивать свои идеи в телесной психотерапии, я поняла, что нуждаюсь в идее связанности, как ядре того, чем я занимаюсь. До этого я была знакома с работами Боулби (Bowlby) о привязанности и Малер (Mahler) о процессах сепарации/индивидуации, я также читала Конрада Лоренца (Konrad Lorenz), который говорил об особенностях установления связей (bonding) у животных и их решающем значении для существования и выживания. Мы не можем жить без взаимосвязи.