В интересах истины

Если бы она не села на поезд

Мы стали терять почву под ногами после того, как некто позвонил в редакцию журнала «Город» и сообщил о том, что он является владельцем участка в садоводстве на 67-м километре Приозерского направления и вот только-только видел там человека, чертовски показавшегося ему похожим на Максима Максимова. Это было в июле 2004-го, практически сразу после того, как мы опубликовали фотографию Макса с призывом о помощи. Дескать, вот полянка, где ваш пропавший журналист несколько дней подряд пил пиво и очень много курил. Я ни разу не видел Максима пьющим пиво и точно знаю, что он некурящий…

Между тем сигнал повторился, сотрудники милиции выехали в садоводство, после чего в уголовном деле появились первые результаты оперативно-розыскных мероприятий: протоколы опознаний продавщиц двух магазинов, расположенных в садоводстве на 67-м километре. Суть обоих заявлений: да, у нас не вызывает сомнений тот факт, что в течение такого-то периода времени человек, изображенный на фотографии в газете «Ваш тайный советник» и названный пропавшим журналистом Максимом Максимовым, неоднократно заходил к нам и покупал продукты.

Получив эту информацию, мы задавали друг другу один и тот же вопрос: «Что это было?». Ответа нет и сейчас. Хочется думать, что случайность. Как говорил Глеб Жеглов, запишем в загадки. Но…

Полянка с пивом и сигаретами, а заодно и два магазинчика расположены как-то неприятно близко от дачи подруги Максима Аллы. Мы вспоминаем рассказ Аллы про ее последний разговор с Максимом. 29 июня в 19 часов 29 минут Максим звонит Алле и спрашивает, дождется ли она его, чтобы вместе ехать на дачу. Она не могла, потому что вместе с ребенком уже находилась в электричке. Договорились, что Максим съездит на встречу, а потом или приедет к ней на дачу, или позвонит.

Если бы Алла в тот момент уже не села в поезд, Максим бы поехал к ней и отправился на дачу. А значит, хотя бы успел отпраздновать 3 июля свой 42-й день рождения. Но подруга уже уехала, а потому спешить не имело смысла. Максим отправился на встречу, с которой не вернулся.

Что сделали с бедной Аллой, лучше не вспоминать. Каждый день ее жизни изучили по минутам, исследовали все звонки, многократно опрашивали в милиции, допрашивали в прокуратуре, мы зарылись в круг знакомств ее неоднократно судимого брата (на тот момент он сидел) и делали еще массу всяких неафишируемых дел, которые были тем более отвратительны, потому что не принесли никакого результата. Нельзя так зависеть от старого милицейского штампа: мол, раз что-то с кем-то случилось, то ищи в ближайшем окружении ранее судимого и коли его.

Но и не замечать таких моментов нельзя: штамп, он и есть штамп — в нем опыт сотен раскрытых преступлений. Но брат Аллы, равно как и она сама, были совершенно ни при чем.