Шумерские ночи. Том 2

Самый простой способ ее получить — высосать чью-то кровь.

Креол мгновенно принял решение. Выход только один — здесь его зажмут в угол и разорвут. Даже если он сумеет убить трех или четырех, на шестерых его точно не хватит.

Хоть и падшие, но все же джинны.

Маг резко выбросил руки вверх и выстрелил Звуковым Резонансом. На него посыпалась глина и хлынул поток света. Прежде чем джинны бросились, Креол с места взметнулся в небо — и понесся прочь.

Это заклятие насмешливо называют Удирающим Магом. Но оно выручает… иногда оно ох как выручает!

Падшие кутрубы теряют способность к полету. Они не опасней каких-нибудь троллей или дэвов. Которые, вообще-то, опасны, но не для магистра Гильдии… особенно если тот умеет летать. Но в небе Креола поджидал все тот же приставучий анка.

И он явился с друзьями.

— Вот он, вот он! — раздался противный клекот. — Я же говорил! Скорее, помогите, а то гули его сожрут!

— Ты хочешь помочь мне?! — изумился Креол.

— Конечно, избежать котла гулей! — крикнул анка. — Гораздо лучше, если тебя съедим мы!

Креол почернел лицом. Конечно. Чтобы эти твари кому-то помогли… они спешат присоединиться к застолью!

А у него почти нет маны. Заклинаний вдоволь, но к чему они, если нет маны?

Но на один выстрел еще хватит. Воздух прочертил огненный столб. Анка вспыхнул и глумливо рассмеялся… им не страшен огонь, они же почти фениксы!

Но Креол полыхнул и не в анка. Бушующее пламя охватило гулей, и одна упала дымящейся головешкой, а другая с воем улепетывает… минус две твари.

Но только две. Креол надеялся спалить всех пятерых, а в идеале — прихватить еще и кутруба, приземлиться и скрыться от анка под крышей… но не вышло. Теперь выбирать надо быстро, потому что маны не осталось совсем. Последние капли уходят на полет и чтоб не поджариться под солнцами Кафа. Креола хватит еще на одно заклятие, но на него пойдет уже прана, так что разить надо без промаха.

Выживет хотя бы один — и Каф сменится Куром.

— Говорят, упавшие с высоты смертные шкворчат на песке, — насмешливо сказал анка. — Всегда хотел проверить.

Другие анка глумливо расхохотались. Ждут, пока Креол обессилеет и упадет. А внизу прыгают и клацают зубами гули. Чуть подальше неторопливо топает кутруб.

Одним заклинанием всех не перебить. Даже если б Креол осилил сейчас Длань Шамаша… хотя Кингу с ним. Пусть будет Длань Шамаша. Даже глупые анка и озверевшие гули разбираются в магии — если они услышат, что Креол собирается спалить здесь все сущее, то испугаются и разбегутся.

А если нет, если не испугаются… ну что ж, тогда Креол сдохнет. Но по крайней мере его смерти никто не порадуется!

— Воистину пусть содрогнутся небеса…

Но тут… раздался гул! Только что хохотавший анка растопырил перья, надтреснуто клекотнул и… упал.

А затем и второй. А затем третий.

В миг перед смертью они вспыхивали синим пламенем.

Креол сразу прервал заклинание. Длань Шамаша отменяется, он еще поживет. Маг швырнул в кутруба Огненный Шар… и стал терять высоту. Мана иссякла, и даже на чары Зимнего Дыхания начала тратиться прана.

К магу бросились гули. Снова взлететь он не мог, а потому поудобнее перехватил жезл. В ближайшую людоедку со свистом ударило Ледяное Копье, и та с воем отлетела назад, но и маг пошатнулся, словно его лягнула лошадь. Рука задрожала, в глазах начало темнеть… но он снова вскинул жезл, снова прицелился…

Он убьет всех, даже если придется сжечь прану до капли!

— Вон! Пошли! — прогромыхало под небесами. В воздухе снова что-то прогудело, и одна из гулей свалилась со стрелой в груди.

А, вот что это было.

Гули зашипели, заклацали зубами, но подались назад. Воющий от боли, обожженный кутруб остановился подальше и обратился скалой — одной из многих точно таких же… сколько всего тут окаменевших кутрубов?..

Оставшись один, Креол не изменил позы и не убрал пальцев с жезла. Он не знал, кто ему помог и зачем, но не ждал ничего хорошего.

Возможно, он просто сменил одну пасть на другую.

Раздался хохот. Низкий и гортанный, но, кажется, не злой. Раскаленный воздух сгустился облаком, которое приобрело очертания… Мардук Куриос!.. какая крупная джиннья!..

Безусловно, это джинн Земли. Кутруб… нет, гуль… нет, гула. Истинные самки джиннов Земли называются гулами, что по-шумерски значит «большие».

Она действительно была велика. Огромна, обильна телом и очень легко одета. Только широкие шелковые шаровары, красные башмаки с загнутыми вверх подошвами и полупрозрачные ленты. Брови и веки вычернены, ногти окрашены хной, на лбу и подбородке татуировки в виде звездочек и кружков, сияющие солнцем волосы заплетены в тонкие косицы с шелковыми шнурами. Над шароварами переливался тяжелый живот, ленты еле-еле прикрывали груди-бурдюки, а ягодицы могли поспорить с седалищем слона.

При этом луноликая джиннья была очень красива, хотя и своеобразно.

— Что, чуть не загрызли тебя, малыш? — покровительственно спросила она. — Опасно заходить в Хидраму одному, здесь с давних пор свили гнезда пожиратели праха.

— Благодарю, — настороженно кивнул Креол.

— Как же ты сюда забрел? — участливо спросила великанша.

— Я… бхуэ… — кашлянул кровью Креол.

Потеря праны дает о себе знать. На два последних заклятия он не поскупился. Если не снять Зимнее Дыхание или не начать медитировать прямо сейчас, он скоро умрет.

Но вслух Креол об этом не сказал. Жаловаться, да еще женщине, ниже достоинства мага.

— Да ты же сейчас околеешь, бедняжка, — заметила джиннья. — Давай я тебя домой снесу, подлечу, покормлю…

Креол уж было запротестовал, но в глазах начало темнеть. Последнее, что он заметил — как его хватает огромная ручища…

Очнулся маг по пояс в воде. Он лежал в прохладном пруду, в тени пальм. Три солнца Кафа никуда не делись, но жара совершенно не ощущалась.

В траве сидела огромная собака и пристально смотрела на Креола.

— Где…

— …Сейчас мы тебя намоем, сейчас мы тебя намылим… — раздался уже знакомый голос.

Мардук милосердный, как унизительно.

— Женщина, перестань, — процедил Креол. — Я сам справлюсь. Сейчас…

— Ладно, ладно, — чуть обиженно вскинула руки великанша. В одной была намыленная губка. — Колючий какой. Не бойся меня, вот, кушай виноград. Ты в гостях у Великой Гулы, о дитя глины. Я не обижу тебя, я люблю храбрых смертных.

Креол неохотно оторвал виноградину. Сладко. Ладно, если это и ловушка, то достаточно хорошая, чтобы магу было не зазорно и попасть.

К тому же если бы Великая Гула хотела ему чем-то навредить — она бы уже это сделала. Он был в ее полной власти… да все еще и остается.

По крайней мере, пока не восполнит ману.

— Куда же ты держал путь? — спросила Великая Гула, тоже опускаясь в пруд. Тот немного вышел из берегов. — Смертные не являются в Каф без причины, да еще в одиночку. Этот мир негостеприимен для тех, кто состоит из плоти.

— Мой друг Хе-Кель — сын зодчего, — начал объяснять Креол. — По просьбе своего жадного отца он заключил сделку с джиннами. С их визирем, Барахией. Я его предупреждал, что он — идиот, и надо обращаться к демонам. Но он не послушал доброго совета. Джинны выстроили ему там… что-то. Я не интересовался. Но расплатиться он не сумел, и его самого забрали сюда к вам. Его отец наконец заполучил то, что он обещал джиннам за работу, и я здесь, чтобы передать выкуп.

— Вон оно что. А что ж ты сразу не в Вабар?

— Наш портал ведет не в Вабар, — раздраженно буркнул Креол. — А заклятием для перемещения в Каф я не владею.

— Неудобно, — поцокала Великая Гула. — И ты забрел совсем не туда. От Хидрамы до Вабара очень далеко, а от моего оазиса — еще дальше!

Креол мысленно закричал. Он знал, что не следовало доверять этой древней карте! Столько времени зря потеряно!

— Можешь отдыхать тут, сколько тебе хочется, — тактично сказала Великая Гула. — У меня давно не было гостей… вернее, новых лиц. Тем более, из-за Кромки. Как там дела у вас, у детей глины? Я не выбиралась из Кафа много веков… очень уж тут хорошо.

Креол огляделся по сторонам. Да, здесь не так, как в большей части Великого Нефуда. Всюду свежая зелень, благоухают цветы, в воздухе стоит запах мокрого сада. С ветвей свисают огромные спелые плоды, причем все разные — на одном и том же дереве одновременно могут расти и яблоки, и персики, и дыни, и еще какие-то неизвестные фрукты… даже то, что на деревьях вовсе не растет.

Чинары, финиковые пальмы, гранатовые деревья. Розы, жасмин, тюльпаны. На свободе гуляют дикие звери — лани и газели, павлины и фазаны. Все стены украшены росписью, крыши в виде куполов, повсюду фигурные колонны и ажурные беседки, а дверей нет вовсе.

И тут была вода — свежая и чистая. Всюду текли ручьи — собираясь в речушки, падая с небольших скал водопадами, а затем разливаясь озерцами и ударяя в небо фонтанами. Воистину невиданное зрелище для мира песка и пламени.

Если бы не три солнца, показалось бы, что он вовсе и не в Кафе.

— Это… твои владения?.. — осведомился Креол.

— Все здесь принадлежит мне и сотворено мною, — чуть самодовольно ответила джиннья. — Когда-то так могли все кутрубы… наш род постигла злая участь. А вместе с нами — весь Каф. Если бы не магия остальных джиннов, здесь давно была бы только мертвая пустыня.

— Каф… умирает?

— Пока еще нет… но не будем об этом, — поспешила сменить тему Великая Гула. — Если ты хочешь добраться до Вабара, тебе понадобится провожатый. Я одолжу тебе кого-нибудь из слуг… потом. Ну расскажи же мне теперь, что творится сейчас в твоем мире? Мне безумно интересно!

— Люди рождаются, люди умирают. В промежутке стараются видеть поменьше плохого и побольше хорошего, но хорошего на всех не хватает, а плохого гораздо больше. А если бы не мы, маги, все было бы еще хуже.

— Как-то депрессивно, — покачала головой Великая Гула. — Видно, характер у тебя такой.

— Я просто трезво смотрю на вещи, — отрезал Креол.

Раскинувшись в прохладном пруду, Креол подумал, что Хе-Кель подождет какое-то время. Да и возвращение подождет. Все равно он, как оказалось, был обманут ложным земельным чертежом, вот об этом и скажет, если неблагодарный Хе-Кель начнет укорять. Стоит передохнуть перед тем, как снова пускаться в долгий путь.

Великий Нефуд — недружелюбное и опасное место.

Зато Великая Гула оказалась гостеприимной и щедрой хозяйкой. Каждый день Креол составлял ей компанию за дастарханом. Они пили душистый терпкий напиток, который джиннья называла «чай». Креол предпочел бы сикеру, но из вежливости, из учтивости и благодарности хозяйке он пил эту сладкую жидкость, заедал еще более сладкими, липкими кушаньями и вел степенную беседу.

— Да что ты говоришь? — ахнула джиннья, дослушав историю про Тхари. — Когда это было?

— Восемь лет назад, — сумрачно сказал Креол.

Он не понимал, зачем вообще это рассказывает какой-то джиннье, которую знает всего пару дней. Просто… в ее оазисе царило какое-то дивное умиротворение, слова сами срывались с языка.

Тем более, что было это уже давно, да и кому какое дело. Рассказал и рассказал. Все равно с Великой Гулой он вскорости расстанется и больше никогда ее не увидит.