Откровенные рассказы странника духовному своему отцу

Итак, молиться удобно и на торжище, и в путешествии, и стоящему при продаже, и сидящему за ремеслом, везде и во всяком месте молиться можно. Да и подлинно, если человек обратит прилежное внимание на себя, то везде найдет удобство для молитвы, только бы убедился в том, что молитва должна составлять главное занятие перед всеми его обязанностями. В таком случае он бы, конечно, распоряжался в делах своих решительнее, при необходимом разговоре с людьми соблюдал бы краткость, молчаливость и уклончивость от бесполезного многословия, не суетился бы излишне в хлопотах, дабы посредством всего этого более приобресть времени на тихую молитву. При таком настроении все действия его, силою призывания имени Божия, ознаменовались бы успехом и, наконец, он приучил бы себя к беспрерывному молитвенному призыванию имени Иисуса Христа и опытно познал бы, что частость молитвы, это единственное ко спасению средство, представлено возможности и воле человека и что во всяком времени, положении и месте молиться можно и удобно восходить от частой молитвы устной к умной, а от нее к молитве сердечной, отверзающей Царство Божие внутри нас.

ПРОФЕССОР: Согласен, что при всех механических занятиях можно и даже удобно совершать частую или даже непрерывную молитву, ибо машинальное рукоделие не требует напряженного углубления и многого соображения, а потому ум мой и может при оном погружаться в непрестанную молитву и уста следовать тому же. Но когда должен я заняться чем-либо исключительно умственным, как-то: внимательным чтением, или обдумыванием глубокого предмета, или сочинением, то как могу при этом молиться умом и устами? И так как молитва есть преимущественно дело ума, то каким образом в одно и то же время одному уму я могу дать разнородные занятия?

СХИМНИК: Разрешение этого вашего вопроса будет очень нетрудно, если возьмем в соображение то, что непрестанно молящиеся разделяются на три разряда: на начинающих, успевающих и научившихся молитве. А потому начинающие могут иметь и при умственных упражнениях повременное частое возбуждение ума и сердца к Богу и произношение краткой молитвы устной, а успевающие или пришедшие в постоянное настроение ума могут заниматься размышлением или сочинением в беспрерывном присутствии Божием, как основании молитвы. Это может выразить следующий пример. Представь, что строгий и взыскательный Царь повелел тебе сочинить рассуждение на данную им глубокую материю – в Его присутствии – у подножия Его трона. Как бы ты ни был совершенно занят твоим предметом, однако же присутствие Царя, в руке Которого жизнь твоя, овладев тобою, не попустит тебе ни на малое время забыть, что ты рассуждаешь, соображаешь и сочиняешь не наедине, а на месте, требующем особенного благоговения, почтения и приличия. Это-то ощущение и живое чувство близости Царя очень ясно выражает возможность заниматься непрестанной внутренней молитвой и при умственных упражнениях.

Что же относится до тех, которые долгим навыком или милостью Божией от молитвы умственной приобрели молитву сердечную, то таковые не только при глубоком занятии ума, но даже и в самом сне не прекращают непрестанной молитвы, что свидетельствует Премудрый: Я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5,2). В преуспевших сердечный механизм получает такую способность к призыванию имени Божия, что сам собою возбуждаясь к молитве, вовлекает ум и всю душу в непрестанное молитвенное излияние, в каковом бы состоянии молящийся ни находился и чем бы отвлеченным и умственным ни занимался.

ИЕРЕЙ: Позвольте, преподобный батюшка, и мне в свою очередь высказать свои мысли. В прочтенной вами статье замечательно выражено, что единственный способ ко спасению и совершенству есть частость молитвы – «какова бы она ни была». Для меня это неудобопонятно, а потому мне представляется: какая будет из того польза, если я и беспрестанно буду молиться и призывать только языком имя Божие, но не имею внимания и не понимаю, что говорю? Это будет только одно празднословие! Последствием этого будет только то, что переболтается язык, а ум, препятствуемый этим в своих размышлениях, также понесет ущерб своей деятельной способности. Бог требует не слов, а внимательного ума и очищенного сердца. Не лучше ли, хотя и изредка, или в установленное только время совершить хоть и краткую молитву, но со вниманием, с усердием, с теплотой души и с достодолжным понятием? А иначе хоть день и ночь произноси молитву, но не имея чистоты душевной и дел благочестия, не приобретешь ничего спасительного, но оставшись при одной наружной только болтовне, и наконец утомившись и соскучившись, придешь к такому последствию, что, совсем охладив веру к молитве, вовсе бросишь это бесплодное упражнение. Далее бесполезность одного устного моления можно видеть и в обличениях, представленных Священным Писанием, так, например: люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня. Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное. Хочу лучше пять слов сказать умом моим, нежели тьму слов на языке и прочее (Мф. 15, 8; 7, 21; Мк. 7, 6; 1 Кор. 14, 19). Все это выражает бесплодность наружной невнимательной молитвы уст.

СХИМНИК: Представленное вами заключение могло бы иметь некоторое основание, если бы не соединена была с советом устной молитвы, – непрестанность или всегдашность, если бы молитва во Имя Иисуса Христа не имела самодействующей силы, и не приобреталось бы внимание и усердие к оной вследствие постепенности при упражнении молитвенном…

Но так как здесь дело идет о частости, долговременности и непрестанности молитвы (хотя бы оная и сопровождалась вначале невнимательностью или сухостью), то сим и разрушаются выведенные вами неправильные заключения. Разберем это подробнее.

Один духовный писатель, убеждая в величайшей пользе и плодотворности частой молитвы, выражаемой единообразными словами, напоследок говорит: «Хотя многие ложнопросвещенные и почитают бесполезным и даже мелочным это устное и частое творение одной и той же молитвы, называя оное машинальным и бессмысленным занятием простых людей, но, к несчастью, они не знают той тайны, которая впоследствии открывается этим машинальным упражнением, не знают того, как устный, но частый вопль сей нечувствительно соделывается истинным воплем сердца, углубляется во внутренность, становится приятнейшим, делается как бы естественным для души, просвещает ее, питает и ведет к соединению с Богом». Мне кажется, эти порицатели подобны тем маленьким ребяткам, которых вздумали научить азбуке и чтению; соскучив тем учением, они закричали однажды: «Не во сто ли раз лучше идти нам ловить рыбу, как это делают наши отцы, чем проводить день в беспрестанном повторении А, Б, В или царапать бумагу птичьим пером?» Польза и просвещение чтением, которая должна была произойти для них от скучного затверживания букв, была для них тайной. Подобно составляет тайну сокровенную и простое, но частое призывание имени Божия для тех, которые не имеют познания и убеждения в последовательной величайшей пользе оного. Они, измеряя дело веры силой своего неопытного и недальновидного разума, забывают при этом, что человек состоит из тела и души… Для чего, например, желая очистить душу, ты прежде очищаешь тело: налагаешь на себя пост, лишаешь тело свое питательной и раздражающей пищи? Конечно, для того, чтобы оно не препятствовало или, лучше сказать, способствовало чистоте души и просвещению разума, чтобы беспрестанное ощущение алчбы телесной напоминало тебе о решимости твоей искать усовершенствования внутреннего и занятия богоугодного, так удобно тобою забываемого… И ты опытно ощущаешь, что через внешний пост твоего тела ты приобретаешь внутреннее утончение разума, спокойствие сердца, орудие к укрощению страстей и напоминание о духовном упражнении. И так ты посредством наружной материи получаешь внутреннюю духовную пользу и пособие. То же понимай и о устной непрестанной частой молитве, которая долговременностью своей развивает внутреннюю молитву сердца, располагает и способствует к умственному соединению с Богом. Напрасно воображают, что частостью перебиваем язык, и соскучив сухой непонятливостью, должно будет вовсе оставить это бесполезное наружное молитвенное упражнение. Нет! Опыт показывает здесь совсем противное: практические делатели непрестанной молитвы уверяют, что бывает так: решившийся непрестанно призывать имя Иисуса Христа, или, что то же, беспрерывно изрекать Иисусову молитву, конечно, вначале испытывает труд и борется с леностью, но чем дальше и больше в том упражняется, тем нечувствительнее роднится с тем занятием, так что впоследствии уста и язык его получают таковую самодвижность, что уже без помощи усилия, сами собою неудержимо двигаются и без гласа изрекают молитву. А вместе с этим так настраивается механизм гортанных мускулов, что молящийся начинает чувствовать, что творение молитвы составляет всегдашнюю существенную его принадлежность, и даже при каждом оставлении ее он ощущает, как чего-то в нем недостает, а сие-то и бывает основанием тому, что и ум сам собою начинает склоняться и прислушиваться к этому непроизвольному действию уст, будучи возбуждаем сим ко вниманию, которое и бывает, наконец, источником сладости сердечной и истинной молитвы. Вот истинное и благодетельное последствие непрестанной или частой устной молитвы, совсем противоположное заключению неопытных и непонимающих этого дела!

Что относится до мест Священного Писания, приводимых вами в свидетельство вашего возражения, то это объясняется надлежащим рассмотрением оных. Лицемерное почитание устами Бога, тщеславие этим или лукавое величание взыванием: «Господи, Господи!» обличал Иисус Христос по той причине, что гордые фарисеи имели веру в Бога только на языке, и нисколько не оправдывали своего верования, и не признавали оного сердцем. Это к ним и сказано и не относится к чтению молитвы, о которой прямо и положительно, или определенно заповедал Иисус Христос так: должно всегда молиться и не унывать (Лк. 18, 1). Подобно этому и святой апостол Павел отдает преимущество пяти слов, сказанных понятно, нежели множеству слов, произнесенных или без смысла, или на незнакомом языке в церкви, разумея это об общественном поучении, а не о молитве собственно, о которой утвердительно говорит так: желаю, чтобы на всяком месте (христиане) произносили молитвы, и вообще советует: непрестанно молитесь (1 Тим. 2, 8; 1 Фес. 5, 17). Теперь видите ли, как частая молитва при всей даже простоте плодотворна? И какого строгого соображения требует правильное понимание Священного Писания?..

СТРАННИК: Истинно так, честнейший батюшка! Я многих видал, которые просто, без всякого просветительного наставления и не зная, что есть внимание, сами собою устно творя беспрестанную Иисусову молитву, достигали того, что уста и язык их не могли удерживаться от изречения молитвы, которая впоследствии так их усладила и просветила и из слабых и нерадивых сделала подвижниками и поборниками добродетели…

СХИМНИК: Да! Молитва как бы перерождает человека. Сила ее столь могущественна, что ничто – никакая сила страсти против нее устоять не может. Если благоугодно будет, то на прощанье я прочту вам, братие, коротенькую, но любопытную статейку, которую я захватил с собой.