Макбет

Акт третий, сцена 1

— Ты… ты…

Даже не думая о том, что делает, она вскочила с места и попятилась. Малфой, в свою очередь, просто уставился на неё, всё ещё прижимая руку к груди, взгляд его серых глаз был холодным, словно он что-то прикидывал в голове.

— Грейнджер, — наконец тихо произнёс он, — если ты кому-нибудь расскажешь, клянусь…

— Ты один из… один из них… — не останавливалась она, только теперь заметив, что её мелко трясёт. Отступив ещё на шаг, Гермиона упёрлась спиной в книжный шкаф и едва не вскрикнула. — У тебя…

— Грейнджер, — повторил он, на этот раз с раздражением, делая шаг к ней. Почти инстинктивно Гермиона выхватила палочку и направила её прямо на Малфоя, не давая ему приблизиться.

— Не подходи ко мне, — предупредила она почти шёпотом, смутно понимая, что выглядит до смерти перепуганной.

Малфой вскинул бровь и сделал ещё один шаг к ней.

— Мерлина ради, Грейнджер, хватит трястись! — прорычал он, вытаскивая свою палочку. — Слушай внимательно. Если ты кому-нибудь расскажешь…

— Так вот где ты был, — внезапно охрипшим голосом произнесла Гермиона; ужасное, омерзительное осознание навалилось на неё. — В четверг, когда ты не мог репетировать… Та деревня в Йоркшире, на которую напали… ты был там, — она сглотнула, почувствовал внезапный приступ тошноты. — И сразу после того, как объявили результаты прослушивания, ты ведь уехал в тот вечер, а ночью произошло нападение…

— Заткнись, Грейнджер, — выплюнул Малфой. — Прекрати.

Сама не ожидая от себя такой реакции, Гермиона горько усмехнулась.

— И как долго ты ходишь… с этой штукой? Как долго ты пытаешь людей и…

— Грейнджер, я предупреждаю…

— …и убиваешь людей? Я слышала, что с ними сделали. — Теперь уже Малфоя трясло от злости. — Я знаю, что ты с ними сделал… — Она издала звук, больше похожий на истерический всхлип. — Скольких из них ты убил лично, Малфой?

— Заткнись! — прошипел он, и животная ярость сверкнула в его взгляде. Гермиона вскрикнула, уверенная, что он проклянёт её, и даже умудрилась наложить защитные чары, но магический щит был эффективен лишь против заклинаний, а Малфой давно прошёл эту точку невозврата: он схватил Гермиону за шею, прижимая к книжному шкафу и сдавливая горло, его лицо оказалось в каких-то дюймах от неё.

— Закрой свой рот! — рявкнул он. — Никогда не смей… никогда…

Гермиона пыталась вырваться, царапая пальцы, стальной хваткой сжимавшие шею, но всё было тщетно. Она не могла дышать, как бы отчаянно ни пыталась сделать вдох, голова начинала кружиться, мысли разбегались, очертания окружающих объектов медленно поплыли, зеленоватые блики заплясали рядом с холодными, полными гнева глазами Малфоя…

Он отбросил её в сторону; в следующее мгновение Гермиона осознала, что сидит на полу, жадно хватая ртом воздух, а Малфой, тяжело дыша, стоит к ней спиной. Зрение восстановилось вместе с вернувшейся способностью дышать, и Гермиона начала шарить по полу в поисках уроненной палочки, наконец встав на колени. На то, чтобы подняться в полный рост, сил не хватало.

Малфой только что напал на неё, попытался задушить…

Малфой был убийцей.

Гермиона нашла в себе силы, чтобы направить на него палочку.

— Я… Я пойду к Дамблдору, — произнесла она, её всё ещё заметно трясло. — Я пойду…

— Даже не думай! — прошипел он, резко разворачиваясь. — Ты никому не расскажешь.

Гермиона взглянула на него снизу вверх, нервно потирая шею левой рукой.

— Ты не сможешь меня остановить, — прошептала она. — Если убьёшь меня, все узнают, что ты это сделал, и тебя всё равно отправят в Азкабан…

Его лицо дрогнуло.

— Но ты будешь мертва, — вкрадчиво произнёс он, и Гермиона неуютно поёжилась. Глаза Малфоя, посаженные слишком глубоко и резко выделявшиеся на фоне бледной кожи, казались пугающими; почти серебряные, они отражали блики приглушённого света библиотеки, внушая холодный ужас. Он сделал шаг вперёд, приседая рядом с Гермионой, и приставил конец палочки к её шее. Конечно, она всё ещё крепко сжимала в руке свою палочку, но словно забыла, как ею пользоваться — мозг отказывался работать от пережитого потрясения и страха.

— Если ты кому-нибудь расскажешь — кому угодно, — прошептал он сухим, хрипловатым голосом, — я убью тебя. Так болезненно, как только смогу. Ты поняла меня?

Она кивнула, и Малфой улыбнулся фальшивой полуулыбкой, которая почему-то тоже не внушала ничего, кроме страха. У Гермионы не возникло никаких сомнений, что его угроза была вполне реальной. Кончик палочки больно вдавился в шею.

— И пусть прикроет лживый вид всё то, что сердце лживое таит, — почти нараспев процитировал Малфой, и мгновенно его лицо потемнело. — Проваливай. И держись подальше от меня.

Гермиона отстранилась, но помешкала перед уходом. Малфой угрожающе взглянул на неё.

— Убирайся! — рявкнул он, и, почти в панике, Гермиона неловко поднялась на ноги и побежала в самый тёмный угол библиотеки — так далеко от Малфоя, как только могла.

* * *

— Отлично, вы оба молодцы, — похвалила Рут. — Думаю, теперь можно попробовать с настоящими мечами, как считаете?

Меган кивнула.

— Конечно. Адриан, ты принёс их?

Прошёл день с тех пор, как Гермиона узнала о Чёрной метке Малфоя и — отчасти, потому что Гарри попросил, отчасти, потому что не хотела спускать глаз с Малфоя, — она согласилась прийти на их репетицию. В этой сцене участвовали только Гарри и Малфой — они как раз отрабатывали битву на мечах ближе к концу пьесы, когда Макбета убивали. До этого момента они использовали деревянные шесты, заколдованные так, чтобы казаться лёгкими и мягкими на ощупь — парни только имитировали момент, когда Гарри должен был убить Малфоя.

Гарри с опаской посмотрел на свой меч — он, как и меч Малфоя, был настоящим, позаимствованным у парочки школьных доспехов-рыцарей.

— Это же безопасно, да? — не слишком уверенно уточнил он, бросив короткий подозрительный взгляд на Малфоя.

Тот округлил глаза и посмотрел прямо на Гермиону. Немой вопрос был ясен без слов. Ты рассказала ему?

Она отрицательно качнула головой, прикусив губу. Она не рассказала Гарри — никому не рассказала — и чувствовала себя очень виноватой из-за этого. Малфой был Пожирателем смерти, его следовало исключить из школы, или отправить в Азкабан, или что там с ними делают…

— Конечно, безопасно, — ответила Рут. — Адриан и Оливия работали над ними целую вечность.

Теперь Гарри выглядел ещё более обеспокоенным, недоверчиво поглядывая на Адриана, который в ответ лишь вздохнул. Он взял один из мечей, поднёс к своей руке и с размаху полоснул по коже.

Его рука не отвалилась, но на рукаве и на самой руке появился весьма правдоподобный порез, вокруг которого ткань мгновенно пропиталась кровью, которая начала тут же капать на пол.

— Она ненастоящая, — лениво пояснил Адриан, делая ещё один «порез» на руке, перпендикулярный первому, который тоже начал кровоточить. — Мечи зачарованы, чтобы не наносить повреждений, но вызывать поддельную кровь при контакте с кожей. Вы их даже не почувствуете.

На этот раз он намеренно провёл лезвием по пальцу.

— Спасибо, Адриан, этого достаточно. Фините инкантатем, — произнесла Меган, и все «раны» на его руке затянулись. Адриан выглядел слегка раздражённым. — Ты не мог бы отдать мечи актёрам?

Он сделал, о чём его попросили, и немедленно снова опустился в кресло. Гарри робко поднял свой меч, словно страшась, что тот может сделать, в то время как хватка Малфоя казалась спокойной и уверенной. Они оба устали от многочисленных повторений сцены с деревянными шестами, поэтому щёки Гарри пылали, на лбу выступили капли пота, кожа Малфоя приобрела лёгкий розоватый оттенок, а его глаза лихорадочно блестели. Гермиона поёжилась, вспомнив события предыдущего дня в библиотеке. Её ладонь инстинктивно прикрыла шею.

Почему она ещё ничего не рассказала Дамблдору? Это казалось самым разумным поступком в сложившейся ситуации, и Гермиона знала, что директор без труда защитит её от Малфоя. Придётся просто переждать бурю в каком-нибудь тайном безопасном месте — возможно, в кабинете Дамблдора — пока он не произведёт необходимые приготовления, чтобы исключить Драко из школы и отправить к мракоборцам в Министерство. Ему было больше шестнадцати лет, а значит, согласно магическим законам, Малфой считался совершеннолетним и его ждал взрослый суд и наказание. Азкабан или поцелуй дементора. Он даже приблизиться к ней не успеет.

К тому же она не боялась его, решительно напомнила себе Гермиона. В библиотеке она просто не ожидала такого поворота событий, оказалась совершенно неподготовленной. Гермиона была уверена, что, попытайся Малфой напасть на неё снова, она бы дала достойный отпор. Так что, даже если бы он сбежал или подкупил Министерство, она всё равно была бы в безопасности.

Так почему она ничего не рассказала Дамблдору?

На импровизированной сцене парни начали сражение; поначалу Гарри держался осторожно и постоянно совершал ошибки.

— Не бойся меча, Гарри, он не может причинить вреда, — убеждала его Меган. — Начните сначала.

Нет, не страх останавливал её, тут было что-то ещё. Возможно, разговор с Дамблдором сделал бы проблему слишком реальной. Пока никто, кроме Гермионы, не знал о случившемся, оно оставалось изолированным событием, которое можно было игнорировать или и вовсе выкинуть из памяти. Она могла вести себя так, словно не видела Чёрную метку на руке Малфоя, словно в её жизни ничего не поменялось.

Но как только об этом узнает кто-то ещё, всё станет настоящим: когда мракоборцы арестуют Малфоя, его причастность к Пожирателям будет неоспоримой; когда его осудят за совершённые преступления, он станет убийцей — вот люди, которых он убил, а вот как он это сделал — в отличие от абстрактного акта убийства, когда Гермиона знала, что Малфой лишил человека жизни, но не знала кого, где и как.

Гарри оставил порез вдоль ключицы Малфоя, как и должен был, в ответ на что тот очень правдоподобно поморщился от боли. Затем Гарри оступился, когда отходил назад, чтобы приготовиться к следующему выпаду, и упал.

— Простите, — пробормотал он, краснея и быстро поднимаясь на ноги.

— Ничего страшного, — успокоил его Стэн, — просто начните сначала.

Они не возражали, и Гермиона смотрела, как парни вновь встают наизготовку.

К тому же, если она расскажет Дамблдору и Малфоя посадят в Азкабан — или приговорят к Поцелую — ответственность ляжет на её плечи. Конечно, он был Пожирателем, и если бы Гермиона не знала его, она бы не раздумывала ни секунды. Но это был Малфой, и да, он оскорблял её, и начинал перепалки с её друзьями, и просто вёл себя как придурок всё то время, что она его знала, но он не был безликой фигурой, скрытой маской и капюшоном.

Он был Малфоем, и, может, Гермиона даже ненавидела его, но это не отменяло того, что она его знала. Было слишком легко представить Малфоя, кричащего в тюремной камере с кружащими рядом дементорами, или в виде лишённой души оболочки, сидящей в углу, бессмысленно уставившись в стену.

Личное знакомство с человеком, которого обрекаешь на заключение в Азкабане, каким-то образом осложняло принятие решения. Знакомство означало, что она будет лежать бессонными ночами, размышляя, что он видит каждый раз, когда мимо проплывают дементоры, или думая о том, что случилось с его душой после того, как её высосали из тела, и потом она не сможет спать, прокручивая всё это в голове и вскакивая в холодном поту с опустошающим чувством вины, даже если будет знать, что поступила правильно и что Малфой заслуживал наказания.