Макбет

— Великолепно, мистер Малфой, — похвалил он. — Класс, посмотрите на зелье. Такой глубокий красновато-лиловый цвет, — он подцепил немного субстанции ложкой для помешивания, позволяя зелью медленно сползти назад в котёл, — и вязкая консистенция это ровно то, что должно получиться у вас перед добавлением последних ингредиентов. — Он сделал паузу и слегка сдвинул брови, прежде чем продолжить: — Я хвалю вас за вашу работу, мистер Малфой.

Тот кивнул и снова подхватил ступку, намереваясь измельчить панцири жуков, которые требовались, чтобы завершить зелье, и остальные студенты тоже вернулись к своим котлам. Продолжая помешивать зелье левой рукой, Гермиона была последней, кто отвернулся от Малфоя, и, как следствие, единственной, кто заметил мимолётное выражение на лице Снейпа.

И это было выражение разочарования; возможно, ответственности, возможно — вины. Оно сохранялось на лице Снейпа ровно столько, сколько занимает мимолётное подрагивание пламени под котлом, и затем исчезло.

Удивлённая, Гермиона внимательнее присмотрелась к Снейпу, но он вновь ухмылялся, вернувшись к своему обычному состоянию. Что за…? Разочарован в Малфое? Несмотря на чрезмерные похвалы на уроках, тот действительно был весьма хорош в зельеварении, и Гермиона своими глазами видела, что Слуховой отвар у него получился идеально, так почему…?

А потом она поняла, с внезапной вспышкой удивления — настолько сильной, что даже отвлеклась на мгновение от своего зелья, прежде чем опомниться и продолжить.

Снейп знал, что Малфой был Пожирателем смерти.

Он шпионил для Ордена, а значит, присутствовал на собраниях, видел Малфоя там — видел, как тот… делает то, о чём Гермиона не хотела даже думать. И, конечно, Снейп разочарован, ведь он знал Малфоя ещё ребёнком, он учил его и был его деканом — разумеется, он разочарован в его выборе.

Знал ли он, что Малфой сходит с ума? В этом Гермиона сомневалась; иначе он испытывал бы другие чувства. Он бы волновался, но разочарование мог вызвать лишь тот факт, что Малфой стал убийцей и наслаждался этим, что он выбрал путь зла, а не то, что Малфой стал убийцей и медленно терял из-за этого рассудок. Мы не разочаровываемся, когда у людей обнаруживается совесть — по крайней мере, не в случае Снейпа.

Поэтому он казался раздражительнее обычного? Гермиона не знала наверняка, но она могла бы поспорить, что это было частью проблемы.

* * *

Драко ждал на их обычном месте — в небольшом углублении, созданном книжными стеллажами в дальнем конце библиотеки, но он не поднял головы, когда Гермиона вошла. В левой руке он держал перо — такое же чёрное, как его мантия, с острым серебряным наконечником, который он изучал в мельчайших подробностях. Правая рука была сжата в кулак на столе рядом с копией пьесы.

— Малфой? — позвала Гермиона, не уверенная, что он заметил её присутствие. Очень медленно он поднял взгляд и улыбнулся — странной, нездоровой улыбкой — когда увидел её.

— Грейнджер, — сказал он вместо приветствия и отложил перо, накрывая левой рукой правую. — Я… Начнём?

Гермиона беззвучно кивнула, положив школьную сумку на край стола и вытащив свою копию сценария. Они собирались репетировать вторую сцену из второго акта — ту самую, в которой они убивали короля Дункана, и Гермиона практически не сомневалась в очередном срыве. Положение усугубляло то, что Малфой, казалось, уже был на взводе ещё до того, как она пришла.

Гермиона перелистнула страницы, отыскивая нужное место в сценарии, приняла начальное положение и заговорила, стараясь максимально сконцентрироваться на игре, а не на вероятном скатывании Малфоя в безумие.

— Вино, свалив их с ног, мне дало смелость; их потушив, меня зажгло, — начала Гермиона, стараясь произносить слова медленно и уверенно, как мантру, что было не так уж сложно, учитывая присутствие Малфоя. Затем она вздрогнула, дико озираясь по сторонам, словно её что-то напугало. — Что это?! — воскликнула она и тут же попыталась себя успокоить. — То крикнул сыч, зловещий сторож ночи…

Это был не очень длинный монолог, но ей казалось, что он длился целую вечность, пока она не добралась до слов: «Не будь Дункан во сне так схож с моим отцом, я всё б сама свершила».

И, наконец, входит Макбет.

— Мой муж! — произнесла она, спеша к нему, а это значило, что Гермиона оказалась достаточно близко, чтобы заметить непривычное волнение в его взгляде, когда Малфой заговорил медленно и чётко, почти недоверчиво, вытянув перед собой руку, словно та была измазана в крови — а именно так это и будет во время настоящей постановки.

— Готово. Дело свершено, — произнёс он и вздрогнул. — Грейнджер…

Это, разумеется, не было частью пьесы.

— Что случилось? — спросила она, напрягаясь всем телом — неужели уже началось?

— Я… Мне придётся уйти чуть раньше сегодня, — тихо произнёс он. От Гермионы не укрылось, как его взгляд метнулся к левому предплечью, и значение его слов навалилось внезапным и жестоким осознанием, словно пощёчина.

— Ты… ты идешь…? — спросила Гермиона, не в силах произнести, куда, она думала, он идёт — куда, она знала, он идёт.

Её поразило, как Малфой смог сохранить бесстрастное выражение на лице, когда прозвучал его ответ:

— Назначена встреча. Сегодня вечером. Я… Я пока не знаю, в какое время.

Поражённая, Гермиона присела на стол — ближайшую твёрдую поверхность, которая могла удержать её вес. Что ж, теперь понятно, почему Снейп был такой раздражительный.

— З-зачем?

— Не знаю, — отозвался Малфой, отворачиваясь от неё и рассматривая книжные полки. — Обычное, я думаю.

— И что значит «обычное»? — уточнила она, чувствуя внезапное головокружение, словно кто-то перекрыл кислород. Они просто не могли стоять здесь, в библиотеке — таком спокойном и тихом месте, и говорить о… о встрече Пожирателей смерти.

Минуту он молчал, а когда заговорил, с его губ сорвался шёпот, почти шипение:

— Грейнджер. Не заставляй меня говорить этого.

— Чтобы убивать людей, — тихо произнесла она, и Малфой поморщился.

— Не говори об этом, — попросил он с тревогой в голосе, почти с отчаянием. — Просто… не надо.

Гермиона открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Вместо этого она пересекла комнату, пока не оказалась рядом с Малфоем, и нерешительно протянула руку, дотрагиваясь до его плеча. Он был напряжён — вполне ожидаемо — и её ладонь показалась Гермионе невероятно маленькой и хрупкой.

— Малфой? — позвала она и затем, ощущая себя немного глупо, продолжила: — Не ходи.

— Не ходить? — скептически переспросил он, так и не обернувшись к ней. — Ты с ума сошла?

Она помолчала, сделав глубокий вдох.

— Нет, в отличие от тебя. По крайней мере, ты уже двигаешься в этом направлении, и… слушай, ты можешь просто остаться здесь, репетировать пьесу, и всё будет…

На этот раз он всё же повернулся, вскинув бровь.

— Ты правда считаешь, что всё так просто? — спросил он, повёл плечом, сбрасывая её ладонь, и отступил назад. — Думаешь, всё так легко? Просто не ходить, и всё будет хорошо?

— Нет, — ответила Гермиона, заламывая руки. — Но… тебе помогут. Дамблдор поможет, он уже делал это раньше… для других… — Она думала о Снейпе.

Малфой яростно замотал головой, уставившись в одну точку над её правым плечом.

— Нет, — сказал он. — Грейнджер, ты не знаешь… ты не видела… — Малфой сделал паузу, тряхнул головой. — Ты не видела, что он делает с… предателями. Даже не с предателями. Просто с теми, кто вызывает его недовольство, или с теми, кто не выполняет приказ, или… — он осёкся, делая глубокий вдох.

— Поэтому… поэтому я и сказала о Дамблдоре, — отозвалась Гермиона. — Он может помочь, он может защитить тебя от него. И тебе не надо будет… Тебе не придётся…

— Пытать людей. Убивать их, — закончил за неё Драко, и на мгновение серебряная искра безумия скользнула в его глазах, будто отравленных ртутью. — Дамблдор не сможет меня защитить. Он никчёмный старый дурак, — Малфой сказал это так, словно констатировал очевидный факт, сделав жест рукой, словно отметал любые упоминания о директоре.

— Это не так, — настаивала Гермиона. — Да, возможно, он стар, но он всё равно… очень мудрый человек. И он не никчёмный. Я ему доверяю, — закончила она, неловко пожав плечами.

— Пропаганда, — спокойно бросил Драко, уставившись на точку в нескольких футах над полом. — Вам говорят, что он великолепный лидер, хотя это не так. Он идиот. Возможно, ещё и маразматик. Все так считают.

Гермиона ощущала что-то среднее между злостью и отчаянием. Как он может так думать? Да, она была согласна, что Дамблдор не идеален, но он всё равно могущественный волшебник, хороший лидер и отзывчивый директор, и Гермионе не приходил на ум никто более великий, кто мог бы возглавить военные действия, даже если бы в её распоряжении был весь мир. Как может Малфой стоять перед ней и говорить такие вещи? Но в этот момент пришло отчаяние, и оно победило.

— Откуда ты знаешь, что это не тебе промыли мозги, Малфой? — тихо спросила она. — Потому что с моей точки зрения это Волдеморт выглядит старым дураком, если уж надо выбрать кого-то на эту роль.

— С тактической точки зрения он гений, — без раздумий отозвался Малфой, словно, разбирая ситуацию на части, он мог рассуждать более объективно. — С магической — тоже. У него есть власть, Грейнджер, настоящая власть.

— Но идеологически он полный идиот, — заявила Гермиона, скрестив руки на груди. — Он просто… просто умственно отсталый фанатик, повёрнутый на своих идеях…

— Идеологически? Он выступает за правильную идею, Грейнджер, — сказал Драко, и каким-то образом его бесстрастный тон придал словам ещё более ужасный оттенок. — Чистокровные всегда ненавидели грязнокровок и маглов. Они… случайность. Чистокровные маги — настоящие люди; а вы... вы просто отклонение. Генетические уроды, как дети, рождённые без лёгких или без сердца.

На этот раз он всё-таки посмотрел на неё, совершенно пустым — и оттого пугающим — взглядом.

— Понимаешь, разница между людьми и животными состоит в магии. У животных её нет. А маглорождённые — они как… ну, как если бы родилась обезьяна с магическими способностями. Ты бы ведь не стала называть её человеком, верно? Это был бы урод, аномалия, и…

Ладони Гермионы были сжаты в кулаки, и она почти не отдавала себе отчёта в том, каким тяжёлым и частым было её дыхание. Кровь переполнилась гневом, который стремительно разливался по телу, затапливая сознание, пока каждая клеточка не наполнилась чистой яростью.

Гермиона сделала шаг в его сторону.

— Ты ведь даже не представляешь, что звучишь сейчас как мерзкий ублюдок, верно? — выплюнула она. — Я для тебя животное? А Гарри? А твой драгоценный Волдеморт, ведь он тоже полукровка, он один из твоих уродских обезьян!

— Грейнджер, — прервал Малфой, поднимая руку в успокаивающем жесте, но она даже не заметила.

— Я человек! Как Гарри, и мои родители, и все остальные маглы, и маглорождённые, и полукровки, и да, даже Волдеморт, как бы мало он этого ни заслуживал! Мы все люди! Человечность определяется не магией, а… интеллектом, языком, абстрактным мышлением, культурой, любовью, высшими эмоциями и… и… Думаешь, животное написало это? — воскликнула она, хватая его копию «Макбета» со стола и вытягивая перед собой словно щит.