Том 8. Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо. Проза

Глава первая

«Кто же вошел третьим?»

– Никого: нас двое.

«Милая Маня, у тебя двоится в глазах от волненья».

Вошедшие два господина в чем-то одинаковых, несмотря на разность цвета, костюмах были охвачены ярким для небольшой в виде коридора с четырьмя зеркалами комнаты светом пяти лампочек, говором, криком, носящейся пудрой, дымом папирос.

Сидевшая перед зеркалом, где на розовой ленточке, будто у девичьей постели, висел образок «Взыскание погибших», кричала в пространство, не поворачивая головы и накладывая на веки синюю краску:

«Пелагея Петровна, голубушка, готова пелеринка для „Напрасного путешествия“? Поторопитесь!»

Через стенку где-то отвечали издалека. Искусственно восторженные, не привыкшие к небольшому помещению голоса снова хором защебетали навстречу высокой блондинке с красивым, сухим и ординарным лицом.

«Надя! сколько лет, сколько зим! правда ли? ты нас бросаешь? ты больше не играешь?»

– Надежда Васильевна изволит капризничать, – заметил длинноносый господин со скучным лицом.

«Вовсе нет. Вы не знаете, Олег Феликсович, как было дело. Вы помните начало сцены: я вхожу со словами: добрый вечер, дорогая фру Текла. Варвара Михайловна сама мне говорила…»

– Если б на генеральной у меня отняли роль, я бы не знаю, я бы в Мойку бросилась! – истерически докладывала сидящая у зеркала.

Раздавались звонки по коридорам, где стихал шум, занавески раздувались.

«Вчера мы катались с гор, я не заметила, как отморозила ухо; только дома узнала, что было 23 градуса».

– Отчего вы таким именинником?

«Я получил очень приятное извещение, что скоро сюда приедет мой друг Мятлев из Москвы».

– Да? и скоро?

«Очень: завтра жду».

– Вы очень рады?

«Конечно: я ему – большой друг». «Забавно, что мне уже сегодня представилось, что вы вошли ко мне втроем».

– Это напоминает старую арию, – заметил старший из двух в желтом жакете:

Если двух влюбленных встретим,
Мы их встретим вместе с третьим,
Третий кто? сама любовь.

«Разве вы – влюбленные?»

– Конечно, постоянно, только не друг в друга.

Она уже бежала по лестнице, не слушая и напевая: «Мятлев приедет, Мятлев приедет».

– Тише! дают занавес! – высунулся помощник.

За кулисами стихло, и странно доносился со сцены голос главной актрисы, падающий и волнующий: «Если б ты знала, как сладостно, как неудержно влечет меня голос любви!..»

Два господина, в чем-то одинаковых, несмотря на разность цвета, костюмах, тихо прошли в темный партер, наполовину пустой.