Ледобой. Зов

* * *

Уже на берегу, Щёлк молча кивнул на гостевую избу, и трое так же молча оторвались от остального отряда и нырнули в ворота.

— А я уже зажда… — Спесяя аж перекосило, когда увидел, что вошли не ватажники, а заставные.

— Не нас ждал, куль трухлявый? — улыбкой змея хищно ощерился Неслух и положил тяжеленную ручищу купцу на загривок.

— Ребятушки, вы чего?

Когда в горницу вошёл второй Неслух, многозначительно положил на стол окровавленный меч и хитро подмигнул Спесяю, тому отказали ноги. Он кучкой безвольного тряпья рухнул на пол и оттуда, снизу выглядывая на здоровяков, показался братьям враз постаревшим, помятым и потрёпанным, точно ворон после стычки с собратьями. Шейка тоненькая, торчит из рубахи, будто чужую надел, и даже тут не угадал — в истинного бугая одёжку влез.

— И кто же тебя надоумил так в грязи перепачкаться? — Ледок подошёл к походным сумам купца, уже подготовленным к отбытию, оглянулся на хозяина и легонько пнул ближайшую. — Поглядим, что у нас там?

Содержимое сумы полетело на пол, Ледок разбросал вещи по полу ногой. Тряпье, свитки — куда же купцу без свитков, кто ему должен, кому сам должен, кто в дольщиках — кошели с золотом. Вторая сума… вострослух сапогом развёз вещи по полу и вдруг удивлённо присвистнул.

— Как интересно! Вот так сидишь на острове и не знаешь, что в мире делается! — Ледок удивлённо поднял брови, присел, взял в руки свиток и даже не свиток, а лист, сложенный вчетверо и волею богов раскрывшийся, точно бутон. — Ты гляди, как благоухает! Ты, цветок, мне расскажи, ничего не утаи…

Спесяй, было рванувшийся к листу едва не скорее Ледка, застонал, когда Неслухи мало не выжали его в четыре руки, ровно палое, морщинистое яблоко.

— Ой, что это? — Ледок скоморошно схватился за сердце. — Никак Скалистый? А что это за черта бежит точно по Сухой Балке? Гля, братаны, кажется, Скалистый без нас переделен.

— Справиться приплыл? — зловеще шепнул старший Неслух, сверкнув здоровенными ядрёными зубами, — Как, мол, имущество поживает?

— Ну-ка, — младший заглянул в свиток. — Ого! «Спесяю, купцу сторожищинскому отходит полуденная оконечность Скалистого острова…» Спесяйка, старина, ну это уже слишком!

— Это не я! — купец ужом заюлил в мощной хватке братьев. — Меня заставили! Запугали! Пригрозили!

— А ты, такой робкий, запугался, пригрозился?

— Да! Да! Всё равно всем конец!

— Это кому же конец, падаль ты продажная?

— Да всем! Безроду вашему! Знаешь, что в городе говорят? Что это он моровую заразу развёз! Не абы кто языком треплет — князь отряд снаряжал, самолично Безродову рукавицу нашли! Надысь вернулись!

— Какую рукавицу?

— А ту, в которой он бешеного пса груддиса успокоил. Там, в земельке, на берегу и раскопали гнездо заразы. Выходит, груддис был первым! Тоже мне, Сивый то, Безрод сё! Да ваш хвалёный воевода со злой ворожбой знается! У бешеной лисицы слюна ключом бьёт, с вашего Безрода злая ворожба ручьями тогда текла, да гадюками и расползлась по землям! Он самый последний на белом свете душегу…

— Поглядим, — сунув Спесяю кулак под нос, Ледок прервал поток обличений, связал купчишке руки-ноги, показал братьям, дескать, суй, подлеца под лавку, всё равно не сбежит. — Айда на берег…