Сказки Бурого Медведя

— Дозволь, муж мой, поднести угощение батюшке твоему?

— Поднеси, — еле выдавил из себя Лиходол.

Он как во сне вошёл в светлицу вместе с женой, взял с подноса свой кубок, а Домокла поднесла второй князю:

— Испей, господин наш!

— Благодарю, сноха, за почёт оказанный! — улыбнулся Горобой, беря кубок. — За твоё здравие пью! Да чтобы всё у вас всегда получалось!

Лиходолу так и хотелось выбить проклятый кубок из отцовых рук, крикнуть, обнять родные сильные плечи, но ноги будто в пол вросли, а онемевший язык так и не смог шевельнуться во рту.

Князь, осушив кубок до дна, вернул его на поднос, поморщился и принялся за закуски…

К вечеру следующего дня прибежал слуга и сообщил, что князю недужится и поэтому Лиходол должен вместо него быть на суде, который состоится рано утром на центральной площади. Только сейчас Лиходол до конца осознал, что обратной дороги уже нет, и ему стало страшно.

Ворон долго думы думал, в других Мирах летал, но вот встрепенулся на своём суку и огляделся по сторонам. Нет, тут близко всё тихо. Значит, что-то серьёзное в Мире случилось. Что? Посмотрел он на Небо, на Землю, на лес, раскинул взор свой на всю округу да увидел, что пусто в доме Горобоя! Нет его в этом Мире!

— Эх, Лиходол! Что ж натворил ты, глупый? Родную кровь предал да народу своему беду принёс! Думаешь, что сам править будешь, да не ведаешь, что тобой крутить станут, а когда не понадобишься больше, так отцову участь и разделишь! Родовида надо известить, пусть к войне готовится. Вон и Рысь с Любляной и Косолапкой идут, как раз вовремя! Пять лет мальчонке исполнилось, пора его воинскому делу начинать обучать. С лесом он уже освоился, со зверями тоже. Знает Рысь, как детей воспитать! Но кто-то ещё скачет… да не поймёшь сразу, то ли свои, то ли чужие? И много их!

— Здрав будь, Ворон! — наклонил голову Рысь, а Любляна с Косолапкой поклонились в пояс. — Снова мы к тебе за советом!

— Совет мой на сей раз прост будет — уходите отсюда быстрее! Скачут сюда люди недобрые да дело злое затевают!

— Какое зло в святом месте сотвориться может?

— Разное… Эх, поздно уже! Окружили! Ты подними-ка ко мне Косолапку, а сами спрячьтесь.

Поднял Рысь сына на дерево, подождал, когда тот повыше заберётся да в листве скроется, и едва отошёл от ствола, как выскочило на поляну больше сотни конных, среди них Лиходол с десятком верных кметей и Прядота с родичем своим ханом Карканом с воинами степными.

— Вот не думал тут темноту дремучую встретить! — воскликнул, горяча коня, Лиходол. — Ты что тут делаешь, шиш болотный?

— А то не твоего ума дело, — отвечал Рысь. — Никому не запрещено с Вещим дружить да уму-разуму у него учиться. А спроси его, воин, что твой Ворон думает о своей дальнейшей судьбе?

— Что ответить ему, Вещий? — повернулся Рысь к Ворону.

— Ответь, что не буду я в неволе, забавной зверюшкой служить! — ответил Ворон, и Рысь подивившись так и передал князю.

Удивились всадники, загомонили, но остановил их Лиходол, руку подняв:

— Ну, это мы ещё посмотрим. Схватите его, и этих лесных с собой прихватите, будут толмачить нам, что эта птаха говорить станет!

Кинулись воины к Ворону и к Рысю, да не тут-то было, трое из них мигом с жизнью простились, а остальные отступили, в кольцо Рыся с Любляной взяв.

— Хороша ты у меня, жёнушка, и деток рожать, и ворога бить! — похвалил жену Рысь, держа наготове боевой топор, которым только что раскроил голову нападавшему воину, а другому грудь распластал вместе с доспехом. — Радостно с тобой умереть будет!

— И мне, муж мой, радостно умереть с тобою, врагов лютых жизни лишая! — откликнулась Любляна, поводя окровавленным ножом, который только что из рёбер степняка вынула.

— Убейте их! — закричал Каркан!

— Стойте! — остановил Лиходол. — Они только этого и хотят! А мы по-другому поступим!

Сделал он знак воинам своим, и взвились арканы, но не Рыся с Любляной опутали, а Ворона захлестнули, и через малое время приставил Лиходол нож к шее Вещего:

— Ну что, пойдёте с нами? Или смерть ему настанет. Зачем нам вещая птица, с которой говорить нельзя?

— Ладно, твоя взяла, я пойду, только жену отпусти, — проговорил Рысь.

— Не-ет, так не пойдёт, — ответил Лиходол. — Она ж воина нашего убила, да и знает слишком много, расскажет другим раньше времени, а нам каждая минута дорога. Да и зачем мне жену с мужем разлучать? Нехорошо это. Оба сдавайтесь! Клянусь, что пока вы у меня в плену, никакого урона ни вам, ни птице не будет!

— Как можно верить клятве предателя, Лиходол?

— А кто тут предатель? Я всего лишь ломаю старые отжившие устои, мешающие людям жить.

— Тогда ты и сам не знаешь, что делаешь. Жаль мне тебя! — вздохнул Рысь.

— Мне самого себя жаль, лесовик! Сидел бы я сейчас с молодою женой в горнице да пироги лопал, а тут мотайся по лесам да болотинам, вас к новой и светлой жизни склоняя. Вот подсунул мне батюшка забот! Ладно, хочешь верь, хочешь нет, а будет так, как сказал. Бросайте оружие.

— Что ж, быть по-твоему, — промолвил Рысь, повернулся, посмотрел вверх, вдоль ствола Дубова, да и бросил свой топор вверх, а тот как-то странно и пропал. И стука не было, и куда воткнулся, за листвой не видно — чудеса! За топором и нож охотничий последовал. — Вот и ладно!

— Пусть жина твая нож атдаст! — выкрикнул Каркан.

— Да ты что, степняк? Нешто женского ножичка испужался? — удивился Рысь. — Это ж не оружие, ты ей сулицу дай, так и впятером вам подходить не советую. А ножик так, нитку отрезать али траву какую. Правда, и честь свою она им защитить сможет, а ты не лезь.

— Поклянись, Рысь, что бежать не будешь и доброй волей с нами пойдёшь! — сказал Лиходол.

— Да ты что? — подивился Рысь. — Чтобы я своей волей с вами пошёл? Да ни в жисть я такого не сделаю. Ты неволишь, тебе и ответ держать. А воля моя — домой побыстрее попасть да людей собрать, чтобы тебя, предателя, пришибить.

— Свяжите его, — велел Лиходол. — А бабу не трогайте. Никуда она не денется.

— Да на щто он нам? — удивился Каркан.

— А с Вороном ты как говорить будешь? Только через лесных это и можно сделать, они с ним как мы с тобой говорят.

— Ой, слющай, видно они больщёй калдун. Тогда опасны они щибко!

— Они все большие колдуны, да ничего, мы тоже не лыком шиты, — огрызнулся Лиходол.

— Хочу проверить я, щито эта варона можьет? — заинтересовался Каркан. — Эй, спраси, как долга я ищё жьить буду?

— Заката ты уже не увидишь, — ответил Ворон, что Рысь ухмыляясь и передал.

— У-ух… — взмахнул плетью хан. — Злой птица!

Привязали Рыся связанными руками к седлу одного из всадников, да и повели вместе с Любляной и Вороном в полон.

А Каркан велел двум воинам Дуб срубить, чтобы колдовство сгинуло. Подбежали они к дубу, собираясь исполнить ханово повеление, но вдруг одному на голову топор упал, который Рысь вверх бросил, да голову надвое и развалил. Второй отбежал и назад идти никак не хотел. Разозлился Каркан, сам рубить пошёл! Вверх посмотрел, голову задрав, и последнее, что увидел — это тяжёлый охотничий нож, летящий прямо перед глазами. Пролетел этот нож между краем доспеха и подбородком, через редкую бородёнку, и воткнулся аккурат в ямку, что у основания шеи, войдя по самую рукоять. Доспех-то от попадания спереди защищает, а не сверху. Закачался хан. За нож схватился, но вдруг кровь струёй брызнула, глаза залила, и рухнул он на землю замертво.

Испугались степняки и люди княжьи, наутёк бросились, оставив и воина, и хана на месте лежать. А с дерева Косолапка осторожно слез, с трудом вынул из вражьей головы батькин боевой топор, выдернул нож из Карканова горла, поклонился земно Дубу:

— Благодарю, Дубе, что помог ворогов побить да испугать до полусмерти! А теперь мне домой надо, наших предупредить!

Вскинул он, как большой, тяжёлый боевой топор на плечо, засунул нож, чуть не мечом показавшийся, за поясок и зашагал по лесу в сторону Лесного. О том, что он может заблудиться, погибнуть от голода или зверя, Косолапка даже и не думал. Он просто знал, что нужно рассказать о том, что тут произошло, и ноги сами несли его по недавно пройденному с родителями пути. Дорогу он хорошо помнил, лес знал, любил и никогда в нём ничего и никого не боялся. Правда, он в нём всегда с кем-то из старших бывал, а тут одному пришлось… Ну и что? Главное, до своих добраться и рассказать, как батьку с мамкой в полон взяли да Вещего с его насиженного места унесли куда-то. Слёзы мешали смотреть по сторонам, но бежал он всё равно довольно быстро и тихо, как батька учил.

Выведя Рыся с Любляной из чащи, Лиходол остановился подождать Каркана с его людьми, и тут появились первые воины его нового войска. Ох, и хитёр тестюшка! Ох, хитёр! Не зря он свадьбу к большой ярмарке приурочил. Не только даров на свадьбу гости больше дали, а и войско смогли незаметно привести. Где вместо товаров в возах лежали, где в кораблях до времени таились, где в суматохе потихоньку просочились. Когда о смерти Горобоя известно стало, решила дружина по старинке нового князя как воеводу из своих выбрать. Сошлись на площади, стали имена выкликать, но вышло из степных дворов войско большое, а из греческих хоть и поменьше, но зато все в латах да к бою готовые, и бросились к площади. Окружили. Вышел вперёд Лиходол да и провозгласил себя новым князем. Не всем в дружине такое понравилось, вскипела кровь горячая, бросились дружинники в бой, ведь и не такие битвы на их веку бывали, но верные Лиходолу кмети своим в спину ударили. Так и полегла дружина Горобоева — не в походе удалом, не в бою праведном, а в своём городе подло преданная. Народ же на это и вовсе равнодушно посмотрел. Простых людей княжья дружина давно предала и заступою им не была, а наоборот, притеснениями занималась. Кто ж за таких заступится? Набрал себе Лиходол новую дружину, хоть и из отребья всякого, да зато быстро и не глядя, степняк тот, грек или местный. Вооружил на деньги, что тесть дал, да объединив со степняками и греческим войском, скорым маршем отправил в Старое. Сам же, взяв десяток лучших воинов с Карканом, Прядотой и их телохранителями, вихрем понёсся к Дубу — Ворона полонить, чтобы тот не успел разболтать правду о роли Лиходола в смерти отцовой.

— Что, Рысь, не ожидал такого войска увидеть? — подбоченился Лиходол. — Теперь узнаете, как князю противиться. Я вам не батюшка, я быстро на своих землях порядок наведу.

— Никогда наши земли твоими не были. И войско твоё дрянное. Побьём мы его, и тебя побьём.

— Ну, уж тебе-то побить не придётся.

— А, и без меня хватит, — мотнул головой Рысь, показывая полное презрение княжескому войску и ему самому.

А войска всё шли и шли. Раньше даже во время больших набегов столько не было. Но вдруг выскочили из дубравы воины Каркановы, с полными ужаса глазами:

— Княз! Княз! Там!.. Там!.. Там хана нащего дерево кольдовской убильо!

— Как убило?! — побледнел Лиходол.

— Так убильо. Ножьом! А Халида топором по голове! Халид дерево рубит сталь, а оно на него топор бросиль! Хан Каркан за Халид пошёль, ему дерево ножьик в горло воткнуль! Страшний дерево!

— Что, Лиходол, не по-твоему дело пошло? — рассмеялся Рысь, понявший, кто стоял за убийством святотатцев. — Ты думал, что Дуб наш — это просто дерево? Наслушаются иноземцев разных, а потом не поймут, откуда беда приходит!