Васюган-река удачи

К ночи запустили подпорный насос. Давление показывало заданное число атмосфер. Со спокойной совестью возвращались в поселок, расходились на ночлег по вагончикам.

Утром на вертолетной площадке шли разговоры, далекие от ремонта. Вспоминали начало строительства Пионерного. На стрелы крапов, столбы ЛЭП, крыши балков садились глухари и куропатки. В жаркую пору в ремонтные цеха заползали змеи, искали прохладу в углах, под станками…

Вертолета все нет.

— Вот так, случается, сидишь часами, — рассказывает Хохлов, — считаешь на вертолетке от безделья бревна, скобы. Однажды пять часов ждал вертолет возле разведочной скважины. Ягода рядом, наелся досыта. Из-под бревен ящерица выползла. На первое ее комарами накормил. На второе жука разорвал. Надоело мерять бревна вертолетки ногами, на руках по ним прошелся. Тогда легкой атлетикой, гимнастикой занимался… Безделье тяжелее любой самой нудной работы.

Тема разговора меняется почти каждую минуту. Не помню кто, кажется, Брагин, вспомнил, как наше изречение: «Кто старое помянет, тому глаз вон», англичане перевели: «Феноменальная память ухудшает зрение». Добавляю:

— Французы тоже умеют творить «чудеса перевода». «Ах вы сени, мои сени» перевели: «Вестибюль мой, вестибюль». Слова из песни «И кто его знает, чего он моргает» — «Никто не знает, что у него с глазом».

Шутки шутим, как видите…

Получаем последнее сообщение: вертолет прилетит через час. Идем по протоптанной тропинке к факелу. Справа остается недавно смонтированная дожимная насосная станция.

Явственно начинаем различать гудение пламени. Вот за леском показался большой гривастый огонь. Он кажется распятым на высокой Т-образной трубе. Бьётся, старается отделиться от своего черного креста, не в силах преодолеть его адского притяжения. Вокруг метров на сорок обгоревшая земля, обрызганная густыми выбросами липкой сажи.

Не могу без глубокой сердечной грусти смотреть на подобное зрелище. Видел много раз, как понапрасну сжигают газ на тюменщине и на томской земле. Слишком медленно у нас строятся газопроводы для его утилизации. Мы не выводим на широкую дорогу отечественной индустрии этих многочисленных «попутчиков», позволяем им денно и нощно самосжигаться, улетучиваться миллионами рублей.

Вокруг факела свой микроклимат. В большом радиусе постоянного тепла мы наблюдали пришедшее в мае лето: поднялась трава, зеленели хвощи, кипрей. Собирался зацвести шиповник. Низкорослые березки успели покрыться листочками с ноготок…

Потом, когда под вертолетом проносились сухие гривки леса, станки-качалки, плотностоящие домики-вагончики, опоры ЛЭП, я неотрывно смотрел на привораживающий огонь факела. Он походил на широкую оранжево-красную ладонь, посылающую всем нам, сидящим у окошек ревущей машины, земной прощальный привет.

Летим в сторону Васюгана — счастливой, удачливой реки.

Вахтовик Комель