Утренняя звезда

2

По приказанию князя Бийсолтана, жители аула Учкулен собрались на площади у мечети. Каждый с замиранием сердца думал о сыне, о брате, об отце. Не ждали добрых известий от Бийсолтана.

— Джамагат, дорогие мои! — сказал он, глядя куда-то поверх толпы. — Если нет спокойствия в государстве, не будет его и в каждом доме. А наше государство сейчас в очень трудном положении: нас атаковали немцы. Вы хорошо знаете, что, кроме аллаха, наш самый главный хозяин — русский император, и тот, кто не поможет ему в трудный час, тот — враг его. Короче говоря, каждый, кто может держать в руках оружие, должен встать на защиту царя… Не пугаю вас, но скажу честно: кто будет уклоняться, попытается сбежать, — понесет наказание тут же, без всякого суда.

Толпа молчала, и это встревожило Бийсолтана, он помрачнел, тяжелые его брови сошлись на переносице.

Прошло несколько минут, но тягостная тишина по-прежнему висела над площадью. Наконец Чомай, держась руками за свой серебряный пояс, не спеша приблизился к толпе.

— Джамагат! Я дам лошадей, снаряжение и одежду на сотню. Я ничего не жалею для нашего императора!

— А сына? Сына своего ты не пожалеешь? Что же ничего не сказал о сыне? — крикнул кто-то.

Чомай смутился, помедлил с ответом.

— Его я не удерживал бы ни одного дня, — заикаясь, промямлил он, — если бы…

— Если бы не решил оставить дома! — снова выкрикнул тот же голос.

Люди дружно засмеялись.

— А сын Добая? Он что, тоже поедет с этими всадниками? — кричали из толпы.

— Джамагат, не гневите всевышнего, не издевайтесь над добрым делом. Чомай сегодня доказал свою искреннюю преданность царю. Подумайте только, ведь какое это большое дело, — отдать армии сотню лошадей! — сердито выкрикнул Бийсолтан.

— У меня только одна корова и лошадь, — выступая вперед и опираясь на палку, сурово проговорил Джамай. — Забирайте их. Но я не могу вместо кого-то послать на верную гибель своих сыновей.

— Я болен, едва стою на ногах. У нас в доме все держится только на сыне Джашарбеке, без него мы умрем с голоду, — вышел вперед и муж тетушки Джакджак.

Толпа ожила, то тут, то там в ней раздавались возгласы недовольства:

— А что мы видели хорошего от царя?

— Что он нам землю дал или богатства? Пусть те, к кому он милостив, и идут на войну его защищать, — громко крикнул кузнец Алауган. Он смотрел прямо в глаза Бийсолтану.

— Дело оборачивается плохо, — шепнул Добай Бийсолтану. — Если бы не ты здесь, я бы дал им как следует!

— Успокойся! — так же тихо ответил ему Бийсолтан. — Надо по-хорошему все уладить. Понимаешь? И снова обратился к собравшимся.

— Джамагат! Я хорошо знаю, что в каждом доме своя нужда, свое горе, но в такое трудное время, как сейчас, мы должны держаться вместе. И я горячо верю, что призыв нашего императора найдет отклик в ваших сердцах. А слова, что сказал здесь Алауган… О них мы еще поговорим в другой раз. — И Бийсолтан вместе с Добаем ушел с площади.

На душе у Бийсолтана было мерзко: не удалось по-доброму выполнить приказ атамана, придется повозиться с этими голодранцами, а до того ли сейчас Бийсолтану, если наконец отыскался его злейший враг?