О любви. О жизни… с болью

Прощай

Прекрасный солнечный сентябрьский день. На улице тепло, как-будто лето хватается за природу, пытаясь удержать свою власть. Но нет. Осень уже занимает место своей предшественницы. Зелень крон деревьев постепенно начинает желтеть, краснеть и облетать.

Солнечный лучик скользнул по щеке двухмесячной дочки, сладко спавшей в кроватке. Хотя бы пол часа тишины и можно примерить то, что завтра утром надену.

Я стою перед огромным зеркалом в спальне и смотрю на своё отражение. Измученное недосыпом лицо с синяками под глазами, черная кофта, которая заметно жмёт подмышками, такого же цвета юбка чуть ниже колена, безжалостно впивающаяся в мой обвисший после родов живот и, в одной с этими предметами одежды цветовой гамме, туфлями-лодочками.

Завтра я иду на похороны отца.

Я смотрю на себя в зеркало и пытаюсь понять, кто он для меня? Внешне мы не сильно похожи, это правда. Но характеры у обоих такие, что сметаем всё на своём пути. Точнее, он уже не сметёт ничего. Он умер и его больше нет.

Тихо, что бы не разбудить малышку, подхожу к книжному шкафу и достаю старый коричневый и достаточно потрёпанный альбом с фотографиями. Помните, такие, от которых даже спустя много-много лет пахнет проявителем или закрепителем. А может и тем и другим. Я в этом до сих пор не разбираюсь.

Я сажусь на кровать и начинаю переворачивать листы, на которых мои детские фото.

Вот мне месяц. Вот два, три, четыре. А тут я с ним, с папой. Он меня держит на руках и улыбается. Потом фото с мамой, старшей сестрой. Мы счастливы на этих снимках. Здесь уже мне год и я стою с маленькой метлой, стараясь помочь маме по хозяйству. Дальше снимок, где папа меня подкидывает вверх. Как же мне нравилось это ощущение полёта! И страшно, и радостно. Страшно от того, что тебя выпускают из крепких сильных рук, а радостно, что эти самые руки тебя поймают и в этом нет ни капли сомнения.

Альбом лежит на моих коленях, а я смотрю на стенку напротив кровати и вспоминаю, как садилась к папе на колени, обнимала и говорила " Папочка, когда я вырасту, то обязательно женюсь на тебе". А он смеялся в ответ и спрашивал " А куда же мы маму денем?".

Мне было уютно и тепло с ним. Никогда не было страшно, когда он был рядом. Папа.

А потом он ушёл. Ушёл к другой женщине. Я помню, что мне было очень больно и обидно. Я плакала ночами, потому что папа не от мамы ушёл, а от меня. Мой первый любимый мужчина бросил меня. Оставил. Променял на кого-то другого.

Никогда не видела, что бы мама плакала. Ей было тяжело. Очень. Трое детей. Зарплата в огромных мешках монетками, которых еле хватало на то, что бы заплатить за квартиру. Страшное сочетание в перестроечные годы- оба родителя бюджетники. Мама учитель, папа военный. Денег нет, папы нет, будущее сомнительное.

Папа исчез из нашей жизни в тот момент, когда пересек порог квартиры с чемоданом. Не было ни звонков, ни встреч. Первый раз я увидела его через пол года, когда мама взяла меня с собой в бухгалтерию к нему на работу, потому что он перестал нам платить те копеечные алименты, которые высчитывали из его зарплаты. Я увидела его в коридоре и бросилась с криками " Папа"", но он сбежал. Я помню, как сидела тогда на стульчике в коридоре и горько плакала. А мама меня обнимала, гладила по голове и пыталась объяснить необъяснимое ребенку одиннадцати лет.

Второй раз мы встретились снова через пол года. Он подарил мне на какой-то праздник кофту невероятного размера и две шоколадки. Когда мы с мамой пришли домой, то она спросила:

— Ты хочешь жить с папой?

Такой вопрос сложный. Конечно я хотела с ним жить! Но это означало, что мне надо было бы оставить маму, сестру, брата.

— Наверное нет, мамочка.

Я ответила и заплакала. Мне было больно от осознания того, что отцовской любви нет и не будет в моей жизни. Оказалось, что вопрос был задан не спроста. Отец хотел отсудить меня у мамы, что бы не платить алименты. Если бы по суду я жила с ним, брат несовершеннолетний с мамой, то алименты никто никому бы не платил, так как сестре уже исполнилось 18. Вот такой вот хитрый план был, но не срослось.

Прошло около 7 лет и отец начал налаживать наше общение. Я была не против, мама тоже. Но всё закончилось через несколько лет. Он пил. И пил по черному. Запои регулярно через каждые два месяца, как по часам. Месяц бухает, два готовит организм к следующему запою. Те периоды, когда он прикладывался к бутылке, были страшными. Он превращался из интеллигентного, начитанного человека в животное. Там где спал, там и опорожнял свой кишечник.

Я его подшивала, клала в больницы, в которых его учили расшиваться такие же горе-отцы и горе-мужья. Но итог один. Как-то, когда приехала к нему в очередной запой, его посетила белка. И это был не пушистый зверек, который охотно берет орешки и фрукты из рук посетителей парка в Пушкине. Это была конкретная белка. Я заперлась в туалете, села на пол и обхватила голову руками. Отец барабанил в дверь, рычал и мне было страшно. Но не от того, что он может сделать со мной. Нет. От того, во что он превратился. А потом резкий звук от падения и я услышала, что его трясет. Выскочив в коридор увидела, что у него приступ эпилепсии на фоне пьянки.

Быстро схватив ложку в кухне, разжала ему зубы и перевернула на бок. Когда он пришёл в себя, вызывала скорую и ушла.

Это был последний раз, когда мы с ним виделись. На следующий день позвонила и сказала, что он должен выбрать — либо алкоголь, либо я.

— Извини, Нюша.

Это все, что сказал мне. Он выбор сделал, а я сделала свой.

Прошло 10 лет и завтра я его увижу в первые за такое длительное время. В гробу. Наверное в костюме, в ботинках. Но будет ли он похож на моего отца, каким я его помню?

Я сижу на кровати и пытаюсь хоть немного всколыхнуть, пробудить чувства. Жалею ли я, что он умер? Наверное да. Но так же, как я сожалела об уходе своих знакомых Димки, Сашки, Сурика, Славки, Индейца, Олега.

Жалею ли я, что мы с ним не поговорили перед его смертью, не помирились? Абсолютно точно нет.

Люблю ли я его? И да, и нет. Я любила своего папу, который был рядом и защищал, когда мне было 5, 6, 7 лет. А потом он превратился в отца, который выпивал, гулял, но которого я всё же любила, собирая те осколки чувств, который всё ещё жили во мне. Но он умер для меня тогда, когда сбежал в коридоре бухгалтерии. А того человека, которого завтра предадут земле, я уже не знала.

Папа, я буду любить тебя всегда. Того папу, которого ждала с полотенцем с пробежки по утрам перед тем, как идти в детский сад. Которым я гордилась, когда он забирал меня из детского сада в военной форме.

Но тот, кого завтра буду провожать…Он для меня кто? Мужчина 66 лет, умерший от инсульта на улице по пути за очередной литрушкой.