Странная дружба

Отвёрточные пальцы в мгновение ока обхватили её, и ладонь потерялась среди смуглого оттенка чужой кожи. Женьку потянули вперёд, и она по инерции зашагнула на низкую ступеньку — беседка стояла на небольшом фундаменте.

Лев, двинувшись спиной вперёд, исчез внутри, утягивая за собой внутрь беседки и Женьку. Там она быстро огляделась — ничего необычного, только скамейка вдоль многоугольной стены и круглый столик в середине, на который облокотился Лев.

Руку её он уже выпустил, и Женя почувствовала, как разлепляются пальцы.

— Ты Снегурочка, что ли? — с лёгкой ухмылкой спросил Лев, уже не стесняясь оглядывая Женьку.

— Что? — не поняла та, мельком косясь глазами вниз в попытке понять, о чём говорит чужой вожатый.

— Она вроде под дождём весенним таять собиралась, — уточнил Лев, и Женя припомнила кадры из старого мультика.

— А… нет, — смущённо засмеялась она, не зная, что ещё ответить. И просто посмотрела на него.

Женя ещё не знала, но взгляд в подобных ситуациях у неё получился какой-то быстрый и воздушный, прямо из-под стрелок ресниц. Если бы кто-то попросил его повторить, то девушка ни за что не поняла бы, о чём они. И изобразила бы, скорее всего, что-нибудь жалкое. А вот если не думая, спонтанно…

Лев как-то протяжно хмыкнул, и Женька не поняла, с чем это связано. И тупо посмотрела в дощатый пол.

Неизвестно почему, но при беседе со взрослыми на неё зачастую нападал ступор. Несмотря на то, что сама она уже почти взрослая. Начался этот ступор примерно лет в двенадцать, когда дети окончательно выходят из детского возраста. Тогда Женька и начала ловить на себе эти взгляды…

Обычно от мужчин сильно старше, но иногда и от старшеклассников. Когда чужие глаза выцепляют, будто спотыкаются об тебя в толпе. Вроде уже и скользит дальше, но что-то притягивает его обратно. Глаза становятся сосредоточенными и внимательными. Будто смотрят не столько на тебя, сколько насквозь. Прямо через одежду. И будто вокруг тебя и смотрящего начинает появляться прозрачный кокон, ненавязчиво отделяющий вас ото всех. Иногда мужчина начинал расплывчато улыбаться. Но чаще взгляд его становился злым. Будто он ненавидел и презирал Женьку. Или даже хотел её убить.

Женьку это ужасно пугало. Начинало стучать сердце и холодеть коленки. Даже после того, как зрительный контакт разрывается. У Женьки оставалось ощущение своей неправильности и смутной вины.

Именно тогда она стала побаиваться ходить куда-то одна. И стала повсюду таскать с собой Таньку, которая поначалу вредничала, но быстро привыкла. А вместе с Танькой то ли взгляды становились обычными, то ли Женька переставала быть такой трусихой.

А чем старше Женька становилась, тем реже уже натыкалась на эти колючие, как спицы, глаза. К её семнадцати всё это прекратилось. Да и за всю жизнь ничего опасного или угрожающего с Женькой ни раз не случилось. Но нет-нет, а отложившееся где-то опасение временами всплывало в совершенно обыденных ситуациях.

— Меня Лев зовут, — представился вожатый, хоть Женя и так знала его имя. — Да садись, чего стесняешься.

— Женя, — отозвалась та. — Я постою.

Лев пожал плечами. И сам поднялся на ноги. Сделал несколько шагов ко входу в беседку и привалился на неё плечом прямо около Женьки. Хорошо хоть смотрел уже не на неё, а на свежеющую, мокрую улицу. Женя тоже повернула голову.

Песчаные дорожки потемнели, приобретя глиняный оттенок. Трава неслышно жужжала, поднимаясь и уступая напору дождевой стены. Хорошо, хот бы не было ветра, и внутри беседки было сухо.

— Хорошо ты болеешь, Женя, — вдруг сказал Лев. — Плохо, не за меня. Значит, Сашок этот победит.

Женя налилась краской, не сразу сообразив, о чём ей говорят. А Лев, кажется, искося видел её зарозовевшее лицо. И, не сделав толком паузы, спросил:

— Пошли завтра на дискотеку?

Смысл сказанного опять не в полной мере дошёл до Женьки. Да, завтра вроде будет дискотека. И на неё можно пойти.

— Ну… пошли, — ответила она.

Лев развернулся, и на лице его была победная улыбка.

Вообще-то, лицо у него симпатичное — достаточно крупные и выраженные черты. Почему-то напоминающего лицо мушкетёра, хоть стереотипной бородки у него и не было. Но если бы была, ему бы пошло.

— Тогда до завтра, — подмигнул он и резким прыжком вылетел прямо под дождь. И, как ни в чём не бывало выпрямившись, зашагал прочь от беседки. Не оборачиваясь, будто он герой боевика, а за его спиной — масштабный взрыв.

А Женя, глядя на его широкую спину, с запозданием поняла, что идти на завтрашнюю дискотеку Лев предлагал с ним. И покраснела ещё сильнее. Так, что разом высохла.

***

Женя…

Звучит очень мягко и мелодично. И всё равно что-то ретивое и шумное проскальзывает в этих звуках. Наверное, всё дело в первом «ж», который даже по написанию похож на суетного жука.

А в Жене совершенно ничего от жука нет. И озорства тоже, которое подспудно предполагается у всех Жень и Саш, если они девочки.

Евгения… Ева…

Ей больше подошло бы Ева. По крайней мере, на слух Максима. Которому, к слову, медведь на ухо наступил.

Но сегодня предстоят соревнования не певческие, а спортивные. И у Максима с самого утра было хорошее предчувствие. Команда вроде бы «сыгралась» — да и у пионербола весьма простые правила, не то, что в каком-нибудь бейсболе: сколько на смотри в кино, всё равно ничего не понятно.

Из мужской половины девятого отряда больше всех волновался из-за предстоящего матча его вожатый. Даже неуклюжий Дима чувствовал себя вполне уверенно — на игровом поле, будучи членом команды, некогда было думать о комплексах. А если о них не думать, то они не сильно и мучают. И, если что, всегда можно прописать кому-нибудь мячом и сказать, что это случайность.

Саша заскочил в спальню сразу после подъёма. Не стал даже желать, как обычно, доброго утра — судя по его помятому виду, у самого Саши ночь была неспокойной, а утро — не добрым.

Вожатый, стремящийся всё равно казаться спокойным, устроил перекличку, будто со вчерашнего дня словил приступ амнезии и подчистую забыл имена собственных воспитанников.

Потом высоким голосом спросил, готовы ли они. К чему именно — уточнить не хватило дыхания. Но, несмотря на это, не-братья Даня и Олег низким дружным басом громогласно заявили, что да. Кажется, Сашин нервоз это немного поумерило.

Он даже разрешил отряду не ходить на зарядку, чтобы не растерять сил. Хотя на взгляд Максима нужно было, наоборот, разогреться перед игрой. Но возражать он не стал — не хотелось перечёркивать какую-никакую заботу вожатого.

До игры было ещё с полчаса, а девятый уже сидел в раздевалке, переодетый в выданную по такому случаю одинаковую форму: чёрные шорты с полосками и синюю футболку, которую будто поцарапал дракон — от левого плеча по диагонали падали косые острые линии.

В соседней раздевалке было ещё тихо.

— Интересно, а девки уже пришли? — прервал затянувшуюся тишину Вадим.

— Чего им в такую рань тут делать? — вопросом на вопрос ответил Даня. — Это наш…

Он не стал продолжать про вожатого — по большому счёту, особых планов он на это время не имел. В отличие от Олега, который договорился встретиться перед игрой с девчонкой из восьмого, но был загнан в раздевалку. Поэтому он то и дело подскакивал к приоткрытой двери, через короткий коридор выглядывая на улицу. И беспокойно перебирал носками кроссовок. Но бежать, если и думал, то всё не решался — в «Юннате» всё же царил спортивный дух, а в спорте ослушиваться тренера нежелательно. По крайней мере, если уж решили играть в спортивный лагерь.

Никто не знал, но «девок» уже давно заставили переодеться и теперь они скучали в пустом спортивном зале. Там уже всё было готово к игре, только Марго возилась с магнитофоном — настраивала нужную последовательность треков. Женька устремила на неё внимательный взгляд, но на самом деле не видела абсолютно ничего. Потому что мысленно повторяла последовательность связок и надеялась не запутаться в собственных ногах. А потом отдалённую фигуру Марго перекрыла фигура гораздо более близкая. И крупная.

Это была София, которую ни в коем случае нельзя было называть Соней. Она болела за восьмой и теперь стояла прямо перед Женькой. У той взгляд сам собой зацепился за икры Софии, которая та украсила высокими гетрами. В частую красно-желтую полоску. Так сильно натянутыми поперёк, что Женя видела белые нити микроскопических резиночек.

— Твоя команда проиграет, — тоном, не терпящим ни малейших возражений, заявила ей София.

София и раньше выражала ей лёгкое неприятие, так что Женя не удивилась.

— Или твоя, — пожала она плечом в отчет, нарочно глядя на Софию максимально бесстрастно.

Раздался издевательский смешок, и остальные девушки повернули к ним головы.

— У тебя в команде толстяк, и вообще дерутся — одного уже на тренировке с поля удаляли. Хотя чего ожидать, за них же ты болеешь.

Женьку бросило в жар. Даже не из-за замечания по поводу своей болельности… Во-первых, говорить о чьём-то лишнем весе, когда сама не образец «кипарисности» — так себе смотрится. Но делать замечания по поводу Максима… Женьке нестерпимо захотелось вцепиться гадине в оба коротких хвостика.

— Девятый хотя бы играет, а не от мяча бегает, — парировала она, слыша, как голос отдаёт лёгким звоном. — И у нас хотя бы никто из команды не сбежал перед самой игрой.

София издевательски отмахнулась и с видом победительницы стала удаляться к своим. Женя, глядя ей вслед, не удержалась и сквозь зубы процедила:

— Пол смотри не проломи…

Такие, как София — шумные и крупные, часто не любили Женьку с первого взгляда. Та уже привыкла и мало обращала внимания на подобные попытки сказать ей что-то обидное. И сама научилась не втягиваться в конфликт. Но иногда просто поколачивало изнутри.

Другие болельщицы, по крайней мере из тех, кто болеет за девятый, тоже не оценили выпада Софии.

— Вот стерва, — буркнула Вероника, когда та уже окончательно отошла. Женя кивнула.

Наверное, Олег бы всё-таки сбежал. Окрылённый безмолвной поддержкой команды. Но как только он готов был решиться, с улицы налетел гвалт вышедших на тропу войны соперников. И общий адреналин злостью взметнулся по раздевалке.

— Так чего, у нас какая стратегия? — неожиданно задал вопрос Вадим. Возможно, предназначался он Саше, но за неимением оного смотрела Вадим почему-то на Максима. И, как по сигналу, остальные три пары глаз тоже устремились к нему.

Максим попробовал собрать в голове все Сашины наставления и кое-как придал им нормальную речевую форму:

— При подаче все закрывают первый номер, кроме пятого. После пасующий выходит под сетку между вторым и третьим. При приёме пасующий старается держаться ближе к центру. Остальные стоят полукругом.

Он обвёл команду внимательным взглядом. Возражений, как ни странно не было, хотя Максим и не мог поручиться, что высказал хоть сколько-нибудь жизнеспособную стратегию. Но неявные кивки немного подняли его самонадеянность.

Наконец, в раздевалку забежал Саша и, пытаясь отдышаться, сразу перешёл к делу: