Странная дружба

Тут ещё, как на зло, включили медляк…

По крайней мере, у Максима появился повод отойти с площадки. Приглашать он всё равно никого не собирался.

Танцующая толпа стала редеть, расплываясь, будто все — рыбки в навороченном аквариуме. Максим не удержался и машинально глянул через плечо. Конечно же, взгляд сам выцепил эту самую Женю. Конечно же, она уже танцевала с этим Львом. Положив руку ему на плечо и улыбаясь.

Она всем, что ли так улыбается?

Максима снова разобрало зло. А потом его настигла боль.

Правда, уже не моральная, а вполне себе физическая, затрагивающая живот и немного левый бок.

Максим машинально развернулся и недовольно упёрся взглядом в тёмную макушку. На него так же недовольно посмотрели снизу.

Это была Таня — Женина сестра. Она, видимо, тоже делала отходящий манёвр и неловко врезалась в Максима.

Когда их глаза встретились, Танькино лицо не выражало ничего хорошего. Из-за разницы габаритов ей может досталось больше, чем Максиму. Но она ничего не сказала. А когда в её лице мелькнула тень узнавания, оно заметно смягчилось.

Таня коротко глянула в сторону от плеча Максима — туда, где были Женя со Львом. А потом опустила взгляд. А Максим отчего-то не спешил отходить в сторону.

В отличие от сестры Таня решила косплеить японскую школьницу. На ней была симпатичная матроска с полосатым воротничком, завязки которого торчали вниз кроличьими ушками. А складчатая юбка заканчивалась сильно выше колен.

— Извини, — Таня неожиданно подняла на Максима большие глаза. В них больше не было ни намёка на раздражение или злость. Только что-то вроде смущения и гораздо большей, чем выражала интонация, просьбы.

— Это я виноват, — ответил Максим, особо не разбираясь, за что именно Таня просит прощения.

Повисла пауза, заполненная только мягким мужским голосом, приятно и мелодично растягивающим слова. Таня не делала попытки отойти. Максим тоже.

И тут она протянула ему правую руку. Не предлагая что-то на ладони, а будто дама протягивает руку рыцарю для поцелуя тыльной стороны или чего-то такого. Только Таня не дама, а Максим — совсем не рыцарь. Поэтому он просто принял предложенную ему руку и инстинктивно отвёл её чуть в сторону. Как полагается для танца.

Ладонь Тани была лёгкой. Наощупь она казалась ещё меньше, чем на вид. Сжимать её было страшновато, так что Максим максимально ослабил хватку. Придерживая только, чтобы тонкие пальцы не выскользнули наружу.

Раньше Максим не танцевал — школьные дискотеки проходили мимо него. Но смущения он сейчас не испытывал. Возможно, потому что на ещё одно чувство в его душе просто оставалось маловато места.

Танина рука осторожно скользнула ему на плечо — вес её почти не ощущался, только если специально заострять на нём внимание. Максим машинально положил руку Тане на талию.

Наверное, разница для танца в росте у них была великовата. Но сравнивать Максиму всё равно не с чем. Поэтому он просто начал двигаться. Движения эти отдалённо напоминали круги и пока что не попадали в такт музыки. Таня пыталась подстраиваться под его движения, но с небольшим опозданием. Наверное, она тоже не была звездой танцпола. Но то, что обходилось без оттоптанных ног, уже немного радовало.

Постепенно Максиму удалось сосредоточиться на движениях и музыке. И мысль о том, что где-то рядом танцует Женя хоть и не исчезла из сознания, но перестала ощущаться такой острой.

Немного расслабившись и приноровившись, Максим смог сфокусироваться на своей неожиданной партнёрше. У той щёки были красноватого оттенка, но это можно было списать на издержки освещения. Максим видел длинные, изогнутые ресницы, торопливо то взлетающие, то опускающиеся — Таня всё ещё предпочитала смотреть вниз, на ноги. Возможно, опасалась, как бы её белые лакированные туфли не пострадали. Белые туфли — это ещё ответственные, чем белые кроссовки. Максима вдруг куснуло желание на зло наступить ей на самый мысок — в голове совершенно не кстати всплыло воспоминание о том, как она поддразнивала его, вцепившись в талию Жени. Которую тогда Максим уже начал считать почти что своей девушкой.

Но это будет подлостью. Тем более, по отношению к девушке. Тем более, такой как Таня. Это, может быть, Женя сделала бы вид, что ничего не заметила. А Таня наверняка психанёт и, обиженная, ускачет с танцевальной площадки. Будет, наверное, права. А Максим останется в ещё худшем положении — Женя со своим конечно же всё увидят, хоть их самих и не видно. Так что надо аккуратнее.

Таня на сестру совсем не похожа. Если не знать, то никогда не догадаться об их родстве. И Максиму хотелось думать, что Таня бы никогда не пришла на танцы с другим парнем. Хотя знать наверняка он, конечно, не мог.

Тем временем Таня немного осмелела. Она, наконец, подняла глаза на Максима и даже улыбнулась ему — коротко и ободряюще. В глазах её отражалась россыпь мелких огоньков. Сузившись от улыбки, они стали формой напоминать миндаль. И у Максима отчего-то возникло ощущение, что между ними какая-то тайна. И он, повинуясь инстинктивному порыву, коротко подмигнул Таньке.

Та вдруг коротко прыснула, отчего её впадинка между ключицами очертилась ещё сильнее. И, кажется, стала смелее двигать бёдрами. И пару раз даже вписалась коленкой в его ногу. Не сказать, чтобы Максим остался этим недоволен.

Двигаться стало легче. Таня уже не стеснялась отстраниться, тяня Максима за руки, и при сближении совершенно не чуралась физического контакта. Наверное, будь эта песня чуть зажигательнее, она бы в конце концов решились на какое-нибудь гимнастическое па. Не даром же она ходила на гимнастику вот уже третью неделю.

Но песня мало того была медленной, но и не бесконечной. И Максим вдруг подумал, что его первый танец скоро закончится. А его чувства уже стали скорее приятными, чем какими-то ещё. И у Таньки оказалось очень гибкое, послушное тело. И пропорциональная, изгибистая фигура. И вообще она чем-то напоминала куклу. Не Барби, но тоже очень интересную модель.

Максим вдруг подумал, что и весит она, наверное, как кукла. Несмотря на то, что веса кукол он не знал. Но мысль эта всё равно никуда не делась. И очень захотелось проверить, так ли это на самом деле.

Голос солиста начал угасать. Ещё немного, и больше шанса, скорее всего, не представится. С другой стороны, Таньке это может и не понравиться. Может, её радость, с которой она пока что смотрит на Максима, не такая многообещающая, как ему кажется. И вообще доподлинно неизвестно, на что способна эта «кукла» и с каким она сюрпризом. И всё же этот костюмчик так и располагает к легкомыслию…

Будто бесёнок стал кусать его за левое ухо. И в солнечном сплетении защекотало ожиданием шалости. Максим снова заглянул в глаза, заполненными точками разноцветных звёзд. И что-то в них, возможно кажущееся, заставило его выбросить Танькины руки из ладоней. У той за секунду переменилось лицо: из приятно-добродушного оно вытянулось растерянностью. Даже что-то детское, вроде обиды и непонимания несовершенств этого мира, укором воззрилось на Максима. Но он не стал никак отвечать на безмолвный вопрос. А просто наклонился и, пока не поздно, схватил Таньку повыше талии. Руки на автомате дёрнули её вверх, а глаза наблюдали, как опять меняется выражение её лица: в этот раз на нём проступает неожиданность, переходящая в крайнюю степень офигевания. Кажется, глаза Таньки стали размером с хорошее блюдце, если не с небольшую тарелку.

Максиму стало весело. И желая усилить эффект, он крутанулся вокруг себя, увлекая за собой и замершую на его руках Таньку. Та не успела ничего сказать, только схватилась за чужие и неизвестно, надёжные ли, предплечья.

Веса в ней, конечно, было больше, чем в игрушке. Да ещё инстинктивно напрягшиеся мышцы не способствовали лёгкости. Но Максим в это короткое движение ощутил себя сильным. Способным выдерживать любые неигрушечные вещи.

Музыка затихла, и Танькины ноги снова крепко упёрлись в землю. Твёрдая опора позволила ей окончательно понять, что только что произошло. Восклик удивления прорезал Максиму уши.

— Хам! — Таня взметнула руками, и её тонкие брови сошлись на переносице. — Ты что делаешь?!

Она отшатнулась назад и, метая глазами молнии, попыталась пригвоздить Максима к тому месту, на котором он стоял. И улыбался. За что, кажется, получил порцию невысказанного проклятья до седьмого колена. Решив дополнить его ещё и выраженным презрением, Таня волчком развернулась к нему спиной и стала спешно удаляться, каждой мельчайшей мышцей спины демонстрируя свою злость.

Максим проводил её взглядом, пока короткая юбка не скрылась во вновь собирающейся на площадке толпе. А Таня, злобно уходя, изо всех сил кусала губы. И верхнюю, и нижнюю. Проталкивала их между зубами, но те всё равно, несмотря на все усилия, норовили вынырнуть на своё законное место. И мало того вынырнуть — ещё и растянуться в улыбке до самых ушей.

Сердце отчаянно колотилось, а подмышками всё ещё ощущались чужие крепкие руки. От этого по бокам бежали мурашки. И щеки болели от напряжения в бессильной попытке скрыть истинное настроение своей хозяйки.

Ускорив шаг, Танька соскочила с площадки и, не останавливаясь, понеслась к своему корпусу. Пылая лицом, она решила, что хватит на неё сегодня впечатлений.

А Женька, наблюдавшая всю сцену, бездумно отошла ото Льва, плечо которого загораживало ей обзор. И видела напрочь покрасневшую Таньку, и то, как сильно и упорно она топала, изображая обиду. И Максима…

Она поспешила отвернуться, пока тот стоял спиной и не видел её. Что-то вроде оборванной струны промелькнуло в её душе. Торопливо сказав Льву, что натёрла ногу, она поторопилась к скамейке, на которой предполагалось отдыхать. Внутри насвистывало чувство, что она упускает сквозь пальцы что-то важное.

А из динамиков уже другой исполнитель просил:

— Save the last dance for me!*

* «Оставь последний танец для меня». The Drifters «Save the last dance for me»